Наша малочисленная группа журналистов сидела на скамейках в огромном пустом ангаре, украшенном российскими военными транспарантами, слушая рассказ двух офицеров высокого ранга в зеленом камуфляжном обмундировании об обстановке в мятежной республике Чечня. Мы прибыли в столицу Грозный в составе специального 3-дневного тура, организованного правительством России, и вот теперь хозяева рассказывали нам то, что мы должны были увезти домой.
Одно дело - слушать в Москве президента Владимира Путина, который утверждает, что "контртеррористическая операция" в Чечне закончилась весной 2000 года. Но, когда полевые офицеры российской армии говорят вам то же самое, пока вы ходите среди руин Грозного в окружении взвода хорошо вооруженных охранников, тут уже можно говорить об оруэлловских (Orwellian) масштабах отрицания. Мы провели в Чечне две ночи и всякий раз слышали стрельбу. В грозненском аэропорту специальные автомобили заполняли небеса теплым дымом, чтобы ввести в заблуждение тепловые головки самонаведения портативных зенитных ракет, с помощью которых повстанцам удалось с начала войны в 1999 году сбить десятки российских вертолетов.
Можете называть это ложью или очень сильным препарированием правды, но это началось в самый первый день нашей поездки, когда один жизнерадостный российский офицер описывал свою работу, заключавшуюся в наблюдении за призывом в российскую армию молодых чеченцев.
"Это происходит на чисто добровольной основе", - уверял он нас. Затем нас проводили в школьный спортзал для того, чтобы мы могли сфотографироваться с призывниками. Отойдя в сторону от постоянно сопровождавших нас охранников, я спросил одного из молодых чеченских призывников, действительно ли он является добровольцем. "Нас принудили", - был ответ.
Ничто из того, что россияне запланировали для нас, кажется, не прошло так, как они того хотели.
Когда они пожелали продемонстрировать нам, как они восстанавливают коммунальные службы, нас повезли в полуразрушенную больницу - где мы обнаружили женщину, у которой случился выкидыш по причине налета российских войск на ее родную деревню.
Когда нас повезли знакомиться с чеченским милицейским подразделением, которое создавалось для поддержки усилий российских военных по борьбе с повстанцами, нам рассказали бесконечные истории о попытках убийства этих людей, на которых охотились вездесущие и хорошо информированные боевики.
Когда мы были в гостях у местного администратора в поселке Знаменское, то узнали, как несколько месяцев назад повстанцами был убит его предшественник на этом посту. "Я не боюсь, - заверял нас администратор. - Мне не требуется защита". Но зачем тогда повсюду многочисленная охрана?
Визит на государственное радио и телевидение должен был показать, как промосковские чеченцы с российской помощью оживляют работу своих средств массовой информации (СМИ). Один из работников редакции с энтузиазмом говорил о том, как все ненавидят повстанцев. Но стоило только нашим сопровождающим отойти в сторонку, как тот же самый работник с горечью сообщил нам, что на каждом контрольно-пропускном пункте российские солдаты вымогают у чеченцев взятки, что люди в поселках исчезают после зачисток. "Каждые 50 лет они (русские) пытаются вывести нас под корень, - сказал он. - Но мы всегда снова возрождаемся". И это говорил человек, который поддерживает Москву!
Мы встречали также и тех, кто не поддерживает федеральную власть. Однажды нашему автобусу преградили дорогу разгневанные люди, протестовавшие против исчезновения своих родственников. "Эти женщины могут оказаться террористками", - сказал нам наш провожатый, не разрешая с ними поговорить. - Они могут прятать под юбкой бомбу". Но они держали в руках портреты своих близких и плакаты с надписью "Верните наших невинных детей!"
В последний день нашего пребывания в Чечне наши хозяева повезли нас знакомиться со свидетельствами "восстановления" - двумя многоэтажными жилыми домами в море разрушений в центре Грозного. У подъезда мы увидели группу чеченских строительных рабочих. Я спросил одного из них, правда ли, что, как утверждают русские, жизнь в Чечне меняется к лучшему. "Для них, может быть - ответил он. - Но не для нас". Вот и вся официальная история.
