Когда в конце мая Санкт-Петербург праздновал свое 300-летие, вновь раздавались, и не только в России, дифирамбы в адрес его основателя: царя Петра по прозвищу Великий. Любознательный государь, изучавший в Кенигсберге артиллерийское дело, в Голландии - ковроткачество, а в Англии - судостроение и монетное дело, преобразовал свою отсталую страну и открыл ее для Европы.
Ничего удивительного, что Петр Великий является для Владимира Путина явным примером. Российский президент тоже хочет вывести вперед свою сильно отсталую империю. Но вполне возможно, что Путин потерпит неудачу, как потерпел ее, в конечном счете, и Петр Великий.
У историков нет сомнений, что образ успешного реформатора Петра - это миф, который рассыпается при детальном анализе. Историк, изучающий Россию, Джеффри Хоскингc (Geoffrey Hoskings) пишет: «По сути дела страна не только осталась прежней, но даже укрепила свои неевропейские черты характера» - и, тем самым, - ту модель господства, которая в основе своей отличает сегодняшнюю Россию и мешает ей.
Реформы Петра служили, прежде всего, созданию великой военной державы, возможности оплачивать ее содержание. Поэтому - и открытие университетов, приглашение квалифицированных иностранных купцов, ремесленников и специалистов управления, создание профессиональной армии.
Он ничуть не был заинтересован в усилении мощи свои подданных. То, что государству, желающему долгого процветания, нужны не подданные, а граждане, этого царь не понимал. При Петре Россией еще неограниченнее правила и командовала элита и быстро растущая бюрократия, которая была заинтересована не в благополучии населения, а, прежде всего, в ни чем не сдерживаемом его разграблении.
В этом, как и в сути российской политики, мало что изменилось до сих пор: решающую роль играют не законы и реформы, а видимое переплетение из личных связей, патронажа и широких возможностей для безнаказанного личного обогащения на государственной службе. Этого не желали признавать, но это остается самым частым явлением.
Заблуждение многих западных дипломатов и гостей.
Реформы Владимира Путина тоже должны стать основой для долговременного экономического роста с целью получения возможности оплачивать возрождение державы. Он сразу понял, что Россия может этого добиться только с помощью иностранных инвестиций. Поэтому - заманивание западных предпринимателей и очевидная прозападная политика.
Но, как и царь Петр, Путин, поддерживающая его элита и бюрократия не имеют не малейшего интереса перенимать качества Запада, такие, как политический плюрализм, наличие настоящей оппозиции, соучастие граждан в делах государства и эффективные средства для противодействия своему собственному произволу.
Если бы Россия сделала за три года правления Путина хотя бы какие-то шаги в этом направлении, то тогда его можно было бы действительно называть успешным реформатором. Однако, все до сих пор подтверждает то, что миф о реформаторе Путине рассыплется точно так же, как это было и в случае с петербургским кумиром президента.
