Ядерное оружие в будущем еще не потеряет своего значения, а что станет с обычными вооруженными силами?
Это был не кто-нибудь, а сам министр обороны Сергей Иванов, настойчиво требовавший «сохранения наших возможностей для ядерного устрашения» с целью предотвращения «агрессий, направленных против нашего государства». Это, сказал он, нельзя никогда упускать из виду, когда мы задумываемся о главном направлении военного реформирования в России. Эти слова были процитированы в тот момент, когда Иванов выступал с докладом о «Характере будущих войн» в известной военной академии в Москве. Таким образом, министр взял на вооружение стратегическое кредо своего Генерального штаба: до тех пор, пока США и НАТО содержат силы и средства, позволяющие вести ядерную войну, Россия будет стремиться к достижению соответствующего паритета. Удивительная аксиома, особенно для времени, когда президент Путин постоянно настаивает на реструктуризации армии в интересах борьбы международного сообщества против терроризма, на адаптации военных систем с НАТО, на том, чтобы не подводить ожидания американского партнера и быть в готовности отвечать на возможные вызовы на востоке и юге России, начиная от Грузии, и кончая Туркменией.
О том, какие контуры должна получить так называемая «военной реформа» решает, очевидно, в большей степени Генеральный штаб, чем Кремль. Это стало понятно уже в конце июля, когда высокопоставленные представители Генерального штаба в очередной раз заявили, что Россия и в будущем должна держать под ружьем более миллиона человек, а также расширять свой ядерный потенциал. Сейчас не время для экспериментов - российской армии требуется модернизация, а не реформирование. Так что желание Владимира Путина сократить до 2005 года численность вооруженных сил максимально до 850 000 человек с повестки дня снимается. Судя по всему, поставлено под вопрос и намерение изменить в соответствии с американо-российским договором СНВ-2 структуру ядерной триады - соотношение между ядерным оружием наземного, морского и воздушного базирования - в пользу компонентов морского базирования.
Полностью в духе традиционной российской военной доктрины является заявление заместителя министра обороны по вооружениям Алексея Московского о том, что высший приоритет имеет оснащение самыми современными видами вооружений военно-воздушных сил. По его словам, началась поставка межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования типа «Тополь-М», президент долго откладывал это из-за договора по СНВ-2 - сейчас, мол, для этого самое подходящее время.
Не входя в непосредственное соприкосновение с противником
О разногласиях между Кремлем и армейским руководством по поводу будущего военного потенциала России, а Министерство обороны добивается сбалансирования интересов, свидетельствуют ведущаяся более чем откровенно с мая - после официального завершения военной кампании США в Ираке - чрезвычайно активная дискуссия о «войнах будущего». Ее можно свести к одному вопросу: какие выводы должна сделать Россия из быстрых военных побед США в войнах в Персидском заливе в 1991 и 2003 годах? Наряду с генералами этим вопросом особенно задаются военные теоретики. Генерал-майор В. Слипченко, вице-президент московской Академии военных наук, в своей книге «Бесконтактные войны» определяет «следующее поколение войн» таким образом: целью боя будущего будет уже не человеческий потенциал. Значение приобретет уничтожение не крупных соединений сухопутных войск и действенного ядерного оружия, а высокоточных наступательных и оборонительных вооружений преимущественно космического базирования, а также сил и средств радиоэлектронной борьбы. Войны 21-го века, по его словам, являются более чем когда-либо «войнами умными», они нацелены на то, чтобы, не входя в прямой контакт с противником, уничтожать экономический потенциал противника и наносить обезглавливающий политический удар, другими словами - способствовать смене режима.
Представления Слипченко, сильное влияние на которые оказал «Единый план 2010" объединенного командования вооруженных сил США, вызвали среди военной элиты России бурную реакцию. «Армии численностью в миллионы человек и неразрешенные территориальные, этнические и религиозные конфликты заставляют делать вывод, что сухопутные войска будут активно применяться на континентальных театрах военных действий и в 21-м веке», - возражает Анатолий Супряга, капитан первого ранга в ведущем российском военном журнале «Военная мысль». Не согласны с тем, что в будущем своей главенствующей роли лишится и ядерное оружие, также многие эксперты в области безопасности и военные. «А нельзя ли комбинировать применение ядерного вооружения с высокоточным оружием и добиваться таким образом многократного повышения эффективности обоих видов? - задается вопросом Василий Жихарский в «Независимом военном обозрении». И вообще, почему одна из конфликтующих сторон должна отказываться от применения ядерного оружия, когда для этого существует возможность, а положение безвыходное?»
Главный упрек в адрес Слипченко состоит в том, что тот абсолютизирует военно-технический аспект стратегического планирования, это, мол, заставляет его упускать из виду большое значение человеческого фактора именно что касается войн будущего, о которых он постоянно говорит. Слипченко, заявляют его оппоненты, превращает военный фактор в идола, что характерно для Дональда Рамсфелда (Donald Rumsfeld) и Пола Вулфовица (Paul Wolfowitz). Мол, их взгляды доктринального характера были заложены в основу «кампании Америки против международного терроризма», успехи которой пока вызывают сомнения.
«Третья мировая война - мировая война малой интенсивности - уже началась», - делает вывод Анатолий Супряга, капитан первого ранга, которого мы уже цитировали. «Она, возможно, будет продолжаться очень долго. Наряду с антитеррористическими операциями, трансформирующимися в антитеррористические операции, она будет иметь целью уничтожение мощностей по производству оружия массового уничтожения и их носителей, свержение нежелательных режимов, получение доступа к энергоносителям и проведение демократических преобразований».
Впрочем, намерение США стать доминирующей силой нового столетия, положенное в основу такой войны, обречено на провал, говорит Супряга: «Ясно, что войну против международного терроризма можно выиграть не с помощью нанесения ударов с воздуха или операций, проводимых в различных районах мира маневренными подразделениями специального назначения, а путем разумной политики, основой которой являются не гегемонистские амбиции, а выгодное сотрудничество и примат общечеловеческих ценностей».
Реалисты и патриоты
Аналогичное противостоянию между армией и Кремлем происходит в нижней палате российского парламента. В Думе нельзя не слышать требований пересмотреть подписанный в мае 2002 года и уже ратифицированный российско-американский Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений. Если геополитики, близкие к Кремлю «реалисты», выступают в защиту договора, поскольку он, мол, дает Москве возможность и в будущем играть особую роль в мировой политике в качестве ядерной державы, то геополитики, склоняющиеся к поддержке армии «патриоты», жалуются на то, что соглашение отвечает интересам одних только США. Он-де позволяет администрации США иметь до 31-го декабря 2012 года на вооружении 6 000 боеготовых боеголовок, тогда как Россия в силу экономических и технических проблем будет вынуждена заметно сократить свой потенциал еще задолго до намеченного срока. Это будет равноценно одностороннему разоружению, что ослабит оборонный потенциал и не позволит, в конечном счете, остановить Америку перед нанесением превентивного удара по России.
