Михаил Ходорковский - прообраз грядущей России, которая никак не появится на свет; Владимир Путин - воплощение России, которая никак полностью не уйдет. Молодой нефтяной магнат Ходорковский предваряет - правда, в несколько искаженной форме, объясняемой незрелым состоянием концепции гражданского общества в России - саму идею подобного общества со всеми его привилегиями, преимуществами и соперничеством с государственной властью. Глава государства Путин, вышедший из окутанного завесой тайны КГБ - органа, обеспечивавшего сверхбезопасность исчезнувшей политической системы - является воплощением тени гиперабсолютистского и бесконечно тоталитарного государства, уже ушедшего со сцены, но все еще дающего о себе знать, благодаря методам использования политической власти и верованиям нации, основанной Петром Великим.
Это два символа, противопоставленных один другому: два показателя того, что переходный период в политике и исторические перемены в России идут своим чередом - с одной стороны незавершенность и тупик, с другой - только-только приоткрывающееся будущее. И, пожалуй, самым курьезным моментом, придающим всей истории особый драматизм, оказывается то, что и Ходорковский, и Путин - люди одного поколения, окруженные завесой схожей тайны. За крайне короткий срок оба достигли вершин тех противоположных полюсов, которые они представляют: гражданского общества и свободного рынка против вмешивающегося во все проявления жизни государства, рожденного из модели централизованной экономики.
Это - день и ночь, огонь и вода. Это борьба двух антагонистов на смешанном, смутно прорисовывающемся пространстве, где переплетаются коммерция и политика, власть и закон. И закон власти с властью закона. Они находятся на той черте, через которую так и не смог переступить российский переходный период - это граница между открывающимся морем и последними метрами впадающей в него реки. Практически девяносто лет российской истории вращаются вокруг этого противостояния Ходорковского и Путина: темные силы, стоящие по ту сторону чеченского конфликта, подобие царя и владыка секретной информации, в сети которой был пойман противник. На настоящий момент, тот, кто представляет мир, где вся крупная предпринимательская деятельность определяется государственной политикой, сделал своим узником того, кто представляет мир, где политика может вытекать из предпринимательства, способного, если это потребуется, подчинить себе государство.
Тайной покрыто как происхождение первоначального капитала Ходорковского, так и причины выведения Путина на политическую орбиту, где он смог занять пост главы государства. Как и предупреждал Плутарх, несмотря на столкновения, это две параллельные жизни, причем не только параллельные, но и заключенные в рамки одного и того же поколения. Две параллельные жизни и две модели переходного периода постсоветского общества: одной - покоящейся на соглашении об обоюдном забвении того, что случилось в прошлом, и другой - рожденной из договора о прозрачности всего, что есть сейчас и наступит в будущем.
Из ситуации с задержанием и заключением под арест президента нефтяной компании "ЮКОС" рождается важный вопрос: не нарушит ли ситуация, порожденная договором о неприкосновенности, прозрачность рынка, общества и системы? Предположение, что оговоренная неприкосновенность откроет будущее безнаказанности, не может не вызывать беспокойства, особенно, если вспомнить, что над Россией постоянно витает традиция самодержавного правления. В момент своего подрыва и странного исчезновения советская система породила две диаметрально противоположные модели будущего: представителем одной можно считать Путина, другой - Ходорковского. Именно в этом и заключается проблема: у России два варианта будущего и два возможных перехода к нему. И можно без преувеличения сказать, что переходный период в России увяз.
