"Это чума XXI-го века", - изрек свое отношение к терроризму российский президент Владимир Путин через несколько часов после того, как взорванная в московской подземке бомба унесла жизни более тридцати пассажиров метро. Кто станет спорить с подобной сентенцией?
Начиная с 1999 года, когда Путин занял должность премьер-министра, миропомазанного чахнущим Борисом Ельциным, Россия пережила не меньше 15 террористических актов, унесших жизни двух с половиной сотен человек.
Лидер любого государства воспринял бы подобные события с той же горечью, что читалась в словах, произнесенных Путиным после произошедшего в пятницу теракта. В действительности та же самая горечь может быть приписана и несколько экстравагантному определению "оси зла", взятому на вооружение Джорджем Бушем (George Bush) после злосчастных событий 11 сентября 2001 года.
Те же самые переживания могут быть обнаружены и в обвинениях, направленных против организации баскских сепаратистов ЕТА, которые регулярно произносит глава испанского правительства Хосе Мария Аснар (Jose Maria Aznar). Здесь можно набрать столько схожих примеров, что наша память рискует даст сбой.
При этом не вызывает изумления тот факт, что главы государств превращаются в рупор по распространению страха, ужаса и запретов для своих обществ, которым угрожает насилие. И, особенно, когда подобные угрозы становятся массовыми, непредсказуемыми в выборе целей и исходят от врага, которого идентифицировать настолько же сложно, насколько сложно, руководствуясь здравым смыслом, понять движущие им причины.
Не поражает и тот факт, что безопасность - поставленная под сомнение, а, возможно, и потерянная, подобно невинности - становится объектом страстного желания общества, беспрестанно требующего от правителей гарантий своего спокойствия и - вот наиболее уязвимый момент - соглашающегося с тем, что некоторые его свободы и права могут быть урезаны в интересах противостояния агрессору.
Свобода и безопасность в демократическом обществе постоянно находятся в шатком равновесии друг с другом - кажется, что одна неминуемо должна расти за счет другой - и использование в качестве политического оружия террора всегда приводило к укреплению позиций безопасности. И все происходящее в настоящее время не является исключением. Когда начинается ощутимое ограничение гражданских свобод - кажется парадоксом, но так оно и есть на самом деле - терроризм может провозглашать свою победу, и не имеет значения, что выиграла в данном случае безопасность.
После нарушения безопасности проявляется и еще один эффект - "эффект слепоты". У охваченных страхом обществ гораздо больше трудностей для понимания того, что делают с ними его правители, зачастую использующие это положение во благо себе и своей власти. Эти общества настолько обеспокоены тем, чтобы встретить рассвет живыми, что все происходящее в то время, пока они спят, не сильно их волнует.
Путин и недавний теракт в московском метро являются хорошим тому подтверждением. Произнеся на пресс-конференции свою самую своевременную фразу, которая вынесена в начало этой статьи, Путин начал в том же ключе отвечать и на прямые вопросы о связи между происшествием в метро и второй войной в Чечне - этой сепаратистской кавказской республикой, или "бандитским анклавом", как называет ее российский президент - которую пять лет тому назад он и его предшественник Ельцин втянули в конфликт с Россией.
Здесь интересно будет отметить, что хронология последних терактов с точностью совпадает с развитием упомянутого конфликта. Чеченская драма оказывается сокрытой в одной из этих черных дыр, куда могущественные правительства - и в данном случае правительство Москвы рассматривается в международном контексте - имеют обыкновение прятать все зверства, совершаемые ими во имя территориальной целостности, безопасности и прочих абстракций.
Согласно заявлениям всевозможных гуманитарных организаций, действия российских военных привели к гибели либо заставили эмигрировать половину населения Чечни.
Объясняемая страхом коллективная слепота является для Путина не столь уж бесполезным инструментом. Провозглашенный гарантом коллективной безопасности всех россиян - хотя подобное представление кажется сегодня несколько сомнительным - российский президент возглавляет все рейтинги проведенных опросов, что позволяет ему быть уверенным в своем переизбрании 14 марта.
Более того, парламент еще до конца февраля может сделать ему подарок и провести конституционную реформу, благодаря чему Путин мог бы, по крайней мере, теоретически, претендовать на пребывание на посту президента до 2018 года.
Путин в значительной степени превратился в зеркальное политическое отображение Джорджа Буша, также надеющегося на переизбрание в этом году и без стеснения использующего в своих целях страх, который после 11 сентября пронизывает сознание американцев.
Буш хочет превратиться в "президента национальной безопасности". Только что американский президент направил в Конгресс проект бюджета в размере 2,4 триллиона долларов на период 2004-2005 гг., в котором заложено значительное увеличение затрат на оборону и обеспечение внутренней безопасности, в то время, как социальные сферы жизни страны ожидает сокращение финансирования.
Точно так же, как Путин, игнорирующий либо отрицающий угрозу, нависшую над Россией и Чечней, Буш стал настоящим виртуозом, когда возникла необходимость представить терроризм как зло тотальное и абстрактное, одновременно отрицая, что это самое зло стало следствием проводимой Соединенными Штатами в различных уголках планеты удушающей политики.
Проводимая Вашингтоном и Москвой - да и другими регионами - антитеррористическая политика не может восприниматься как нечто чуждое и не имеющее к нам никакого отношения. В ней сокрыто предупреждение для всех демократических обществ, которые смогут избежать подобного будущего, если очнутся от кошмарного террористического сна.
