В Ираке мы ведем историческую борьбу. От ее исхода зависит не только судьба иракского народа. Наша неудача - а такого не случится - стала бы не только поражением 'американского могущества'. Она стала бы крушением надежд на воцарение свободы и веротерпимости в Ираке. Диктаторы бы возрадовались, фанатики и террористы - торжествовали бы победу. Едва возникшие умеренные силы в арабском мире, отлично сознающие, что будущее нельзя отдавать на откуп религиозному фундаментализму, были бы отброшены назад и испытали горькое разочарование.
Если же мы победим - если Ирак станет суверенным государством под демократическим управлением иракского народа, если богатства этой страны, имеющей все возможности для процветания, будут принадлежать иракцам, если ее нефть будет принадлежать иракцам, если на смену полицейскому государству придет власть закона и соблюдение прав человека - представьте, какой удар это нанесет по ядовитой пропаганде экстремистов! Представьте, какой толчок это даст переменам на всем Ближнем Востоке.
В каждой стране, в том числе и в нашей, фанатики проповедуют свое 'евангелие ненависти': их доктрина основана на произвольном извращении подлинного ислама. В их распоряжении группы молодых людей, готовых проводить теракты при любой возможности. Их жертвами уже стали тысячи людей по всему миру, но последствия этих действий даже серьезнее, чем гибель невиновных.
Этническая и религиозная рознь - вот на что молятся террористы. От Кашмира до Чечни, Палестины и Израиля они взращивают ненависть, они отвергают примирение. В Европе они устроили 'мадридскую бойню'. Они угрожают Франции. Они сорвали визит президента Германии в Джибути. В Британии их планы сорваны, но лишь до поры до времени.
Конечно, в своей деятельности они используют Ирак. Он имеет для них жизненно важное значение. За каждым нападением следуют попытки американцев восстановить порядок, которые они затем представляют как свидетельства жестокости США. Каждая вспышка хаоса угрожает всему движению в сторону мира и демократии, которым привержены большинство иракцев, поэтому они используют хаос, чтобы запугать страны коалиции и заставить их уйти из Ирака, что означало бы победу фанатиков.
Они знают, что эта борьба носит исторический характер. Они знают, что их победа будет означать нечто гораздо большее, чем просто поражение Америки и Британии. Это будет поражение цивилизации и демократии по всему миру. Они это знают, но знаем ли мы? Правда состоит в том, что перед лицом этой борьбы, от которой зависит наша судьба, значительная часть западной общественности занимает позицию сторонних наблюдателей, чуть ли не надеется, что мы потерпим неудачу, а трудности, с которыми мы сталкиваемся, вызывают у нее злорадство.
Так в чем же суть борьбы, которая идет внутри самого Ирака? Это не 'гражданская война', хотя целью терроризма, несомненно, является попытка спровоцировать ее. Нынешняя вспышка насилия не распространилась по всему Ираку. Значительную часть страны насилие не затронуло, и большинство иракцев его отвергают. Мятежники - бывшие сторонники Саддама, разъяренные утратой своего статуса и свержением своего 'босса', и террористические группы, связанные с 'Аль-Каидой', а в последнее время к ним присоединились последователи шиитского клерикала Муктады-аль-Садра.
Последний ни в коей мере не представляет мнение большинства шиитов. Он - фундаменталист, экстремист, сторонник насилия. Он разыскивается за совершенное в прошлом году убийство умеренного - и гораздо более высокопоставленного - духовного лидера, аятоллы аль Хоеи. Обвинитель - иракский судья, выписавший ордер на его арест, является живым примером того, насколько одностороннюю позицию занимают сегодня западные журналисты. Этот человек, которого клеймят как американскую марионетку, несмотря на покушения и беспрецедентное запугивание, неукоснительно следует юридической процедуре, и выписал ордер, несмотря на прямые угрозы убийства.
Вот так обстоят дела. С одной стороны - иностранные террористы, экстремист, создавший собственные вооруженные формирования, и оставшиеся сторонники жестокой диктатуры, уничтожившей сотни тысяч соотечественников и поработившей остальных. С другой - отчаянно храбрые и гуманные люди, осмеливающиеся считать, что фундаментальные права человека и свобода - не чуждые идеи, а спасение для арабской и ближневосточной культуры.
За последние несколько недель я встречался с рядом членов иракского руководства - первого подлинно представительного правительства в истории страны: с такими людьми как г-жа Барвари, министр общественных работ, только что пережившая второе покушение, в результате которого погиб ее телохранитель, как г-н Зебари, министр иностранных дел. Это умные, устремленные вперед, толерантные люди, преданные своей стране. Они знают, что 'оккупацию' используют для раздувания вражды к странам коалиции; они тоже хотят, чтобы их страной управлял ее собственный народ, и больше никто. Но они знают и другое: если мы обратимся в бегство, их страна окажется во власти враждующих группировок, объединенных лишь неприятием демократии.
Трагизм ситуации заключается в том, что, помимо насилия, которое занимает центральное место в репортажах из Ирака, в стране существуют гигантские возможности для прогресса. Восстановление страны идет полным ходом; наследие многолетнего пренебрежения интересами народа постепенно преодолевается.
К 1 июня производство электроэнергии достигнет 6000 мегаватт, что на 50% выше довоенного показателя, но потребности страны сегодня достигают 7500 мегаватт из-за быстрого 'открытия' экономики внешнему миру: в этом году ее рост должен составить 60%, а в будущем - 25%.
Открываются первые частные банки. Введена новая валюта. Зарплата тех, кто имеет работу, увеличилась в три или в четыре раза, а безработица падает. В страну ввезен миллион автомобилей. Тридцать процентов жителей страны имеют сегодня спутниковое телевидение, которое ранее было под запретом, и могут смотреть передачи 'Аль Джазиры' - радикального арабского телеканала, который рассказывает им, как плохи американцы.
Интернет больше не запрещен. Храмы не закрываются. Группы женщин встречаются с юристами, чтобы обсудить, каким образом обеспечить подлинное равенство в новой конституции. Представители университетов с удовольствием посещают своих западных коллег, чтобы убедиться в том, какую помощь новому Ираку способна оказать современная система высшего образования со свободным выбором программ обучения.
Люди на Западе спрашивают: почему же эти знаменосцы нового Ирака не заговорят в полный голос? Почему шиитское духовенство не осуждает аль-Садра более решительно? Я понимаю, что такие вопросы закономерны. Но ответ на них прост: они обеспокоены. Они помнят 1991 г., когда Запад бросил их на произвол судьбы. Они знают, что такое иракская улица: что она не привыкла к демократическим дискуссиям и кормится самыми разными слухами; они знают, как изменчиво ее настроение. Они читают западные газеты и слушают передачи электронных СМИ. И они, как и террористы, задаются вопросом: а хватит ли у нас духа довести дело до конца?
Я думаю, хватит. И весь остальной мир должен надеяться, что хватит. Я ни в коем случае не хочу сказать, что нам не нужно прислушиваться к другим мнениям и учиться. Но есть программа, способная объединить большинство стран мира. Речь идет, с одной стороны, о преследовании терроризма и 'государств-изгоев', а с другой - об устранении причин, из-за которых он цветет пышным цветом: решении палестинской проблемы, борьбе с бедностью и обеспечением развития, установлении демократии на Ближнем Востоке, диалоге между основными религиями.
Я твердо уверен, что, в конечном счете, наша безопасность связана с нашими ценностями. Чем свободнее люди, тем они терпимее в отношении других; чем они благополучнее, тем меньше готовы отказаться от этого благополучия ради бессмысленной вражды и войн.
Но главная опасность для нас, помимо непосредственной угрозы терроризма - это наша самоуспокоенность. Некоторые утверждают, что причиной вспышки исламского экстремизма являются события в Ираке: они что, и правда забыли, кто был убийцами, а кто жертвами 11 сентября 2001 г.? Неужели, призывая нас вывести войска, они всерьез полагают, что это способно 'утолить жажду' экстремистов, не говоря уже о том, какими последствиями это обернется для самих иракцев?
Или они думают, что если мы бросим наших американских союзников, сказав им 'идите и сражайтесь в одиночку', то сами каким-то образом окажемся в безопасности? Если мы выведем войска из Ирака, от нас потребуют вывести их из Афганистана, а затем вообще уйти с Ближнего Востока, и кто знает, чего еще? Но одно можно сказать точно: они верят в нашу слабость не меньше, чем в собственный религиозный фанатизм. И чем мы слабее, тем яростнее они будут на нас нападать.
Непросто убедить во всем этом людей: объяснять им, что терроризм и нестабильные государства, обладающие оружием массового уничтожения - это две стороны одной медали, говорить людям то, что они не хотят слышать - что в мире, где мы, жители Запада, пользуемся всеми благами, которые дает современная жизнь, от простейших до самых главных, мы подвергаемся серьезной опасности.
Нам надо сражаться и победить в этой борьбе - и борьба эта сегодня идет в Ираке.
