СТОКГОЛЬМ. - Принося присягу на инаугурации в качестве президента России 7 мая, господин Владимир Путин говорил только правильные слова. 'Только свободные люди в свободной стране могут добиться успеха', - провозгласил он. Держа правую руку на Конституции, он говорил слова в защиту плюрализма и отвергал авторитаризм. Затем, в заключение церемонии, он быстро, целеустремленно прошел по красной ковровой дорожке, почти не обращая внимания на 1700 гостей церемонии - политических, общественных и религиозных деятелей страны, вежливо аплодировавших ему из-за шнуров ограждения.
Один из российских либеральных демократов, партия которых потерпела сокрушительное поражение на последних выборах, так прокомментировал этот эпизод: 'Вот это настоящий Путин: говорит как демократ, но поступает как автократ'.
От того, насколько то, что господин Путин делает, будет соответствовать тому, что он говорит, в немалой степени зависит то, какой страной станет Россия в ближайшие десятилетия.
В течение своего первого срока он преследовал свободное радио и телевидение (тогда же произошел как минимум откат назад по некоторым аспектам гласности); запугал, вынудил удалиться из страны или посадил в тюрьму олигархов, пытавшихся превратить свой огромный экономический капитал в политическую власть; практически уничтожил независимое судопроизводство; и неуклонно продвигался в направлении создания практически однопартийной политической системы.
Эта тревожная тенденция имеет несколько причин. Первая из них - институциональная. Когда развалилось старое Советское государство, единственными более-менее выжившими структурами были силовые министерства и спецслужбы. Господин Путин - бывший сотрудник тайной полиции, и опирается он во многом на людей одного с ним происхождения и имеющих те же чувства, что и он сам.
К тому же, российская политическая культура предрасположена к проявлению качеств сильного лидера, которые он предложил обществу. Назвать это возвращением к диктатуре - значило бы слишком все упростить. Его политика 'твердой руки' популярна в народе, и народ дал на нее 'добро' и на парламентских, и на президентских выборах. Он олицетворяет русскую версию 'нелиберальной демократии'.
Очевидная предрасположенность русских людей к такого рода системе не закодирована в их генах и не обусловлена историей жизни при царях и комиссарах. Она является следствием того опыта, который они приобрели в 90-х годах, когда многие стали ассоциировать экономические реформы по западному образцу с лишениями и приватизацией государственной собственности, сопровождавшейся установлением неравенства и обогащением олигархов. Реакцией народа на это стали победы фашистов и коммунистов на выборах.
По этой же причине многие русские не приемлют западных критериев допустимого уровня политической свободы и влияния гражданского общества. Господин Путин пообещал им 'стабильное демократическое' государство. До тех пор, пока один из этих признаков можно предпочесть другому, многие жители России выбирают стабильность. Они принимают и даже приветствуют установление порядка и дисциплины в обмен на всеобщую свободу многопартийной демократии.
Здесь есть и еще один фактор - двусмысленность отношений России с Европой. Господин Путин гордится тем, что родился в Санкт-Петербурге, и объявляет себя носителем наследия Петра Великого. Он говорит о 'западном курсе' своей страны. Но Россия отнюдь не находится в сфере притяжения политических норм и ценностей Европейского Союза.
Целый ряд бывших республик и стран-сателлитов Советского Союза - Польша, Венгрия, Чехия, Словакия, страны Балтии - каждая по-своему пережили лишения, связанные с реформами. Однако перспектива вступления в ЕС дала им силы и присутствие духа, и они не свернули с этого пути. Эти же соображения, скорее всего, останутся движущей силой и для тех, кому в ближайшие годы предстоит присоединиться к ЕС: Болгарии, Румынии и - самое важное - Турции.
Но Россия не является кандидатом на вступление в ЕС, и даже если когда-либо в обозримом будущем она обратится за этим, маловероятно, что ее примут. Из-за этого многие русские видят себя во многом особой, евроазиатской страной, а не нормальным европейским обществом. Они полны решимости модернизировать свою страну, но хотят делать это самостоятельно, не по какой-либо западной формуле и не по западным стандартам.
Пессимисты - противники Путина - считают его олицетворением такого взгляда на мир. Они говорят, что 13-летний эксперимент России по установлению демократии провалился, и предсказывают, что не одно поколение пройдет прежде, чем Россия оправится от нынешнего отката назад и снова обратится лицом к верховенству закона, открытому обществу и плюрализму в политике. Оптимисты же утверждают, что 'поколения' уже быстро сменяются, и что многие молодые политики, включая многих из тех, кто связан с путинской 'партией власти', уже более прагматичны, чем их националистически настроенные и демагогически скроенные старшие собратья.
Подавляющее большинство голосов, которым он был переизбран на второй срок, дает ему полную свободу самому определять, каким лидером он будет в следующие четыре года, и каким путем он поведет Россию. Второй срок как раз можно использовать на то, чтобы смягчить ретроградные и репрессивные аспекты того государства, каким Россия становится сейчас.
Конечно, на него не будут оказывать серьезного давления в этом направлении ни деловая и политическая элита, ни электронные средства массовой информации, ни парламент, которых он уже заставил заранее радостно подчиняться практически любому его решению.
Однако на него может оказать влияние логика, как говорят русские, 'самой жизни'. Если упадут высокие цены на нефть, от которых Россия в такой степени зависит, под угрозой окажется ее экономический рост, а вместе с ним и его популярность. Если он даст поднять голову остаткам упертой и неповоротливой бюрократии, они могут свести на нет все его усилия по повышению эффективности государственной машины.
Потенциально еще одним стимулом для него смягчить свою жесткую линию может стать влияние лидеров Запада. Если господин Путин проявляет неуступчивость всегда, когда кажется, что его пытаются учить или пытаются на него надавить, необходимого результата можно и нужно добиваться на основе собственного интереса России - и лично господина Путина - в возвращении к либерализации: процветающая экономика со свободным рынком может появиться только в среде, где наличествуют все необходимые институты и принимаются все необходимые политические решения для защиты и распространения политических свобод и открытого общества.
Так как именно это и сказал господин Путин в своей инаугурационной речи, на этом и должны делать упор его друзья и партнеры в Европе и Вашингтоне. У них будет возможность сделать это в следующем месяце на встрече 'большой восьмерки' на Морском острове (у побережья Флориды, США - пер.), до 2006 года, когда Россия сама будет принимать саммит 'большой восьмерки' и когда она надеется войти во Всемирную торговую организацию.
Запад в очень большой степени заинтересован в том, чтобы сформировать развитие российской политики на основе вопросов, которые будут обсуждаться на этих встречах, потому что сама история неоднократно уже показывала нам, что поведение России на внешнеполитической арене окончательно определяется именно характером ее внутриполитической системы.
Автор статьи - президент Брукингского института. Строуб Тэлботт был заместителем Государственного секретаря США в правительстве Б. Клинтона
