Сотрудничество для развития? На самом деле это развитие самого сотрудничества. Об этом говорит один из тех, кто положил годы для того, чтобы взойти на Олимп суперконсультантов ОЭСР, Всемирного банка, Европейской комиссии и FAO (Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН - прим ред.). Его имя Андреа Сегре (Andrea Segre). И не случайно он занимается координацией докторантуры по междисциплинарным исследованиям на тему Международное и политическое сотрудничество для развития при Болонском университете. С тех пор, как в 1999 году он опубликовал в издательстве 'Стампа алтернатива' книгу 'Господа переходного периода' с подзаголовком 'Куда идут деньги, выделенные на сотрудничество с посткоммунистическими странами', он занимается сотрудничеством значительно меньше. А жестко критикует значительно больше.
- Как выглядит сотрудничество изнутри?
- Парадоксально. Система настолько хорошо отлажена, что в действительности развитие (подразумевается экономическое развитие) происходит в большей степени в стране-доноре, чем в той стране, которая получает помощь. И посвященные прекрасно об этом осведомлены.
- В чем же фокус?
- А его нет. Первый закон экономики гласит, что ничто не делается просто так. Я помогаю тебе и помогаю себе самому.
- Каким образом?
- В программах сотрудничества и технической помощи все - консультанты, проводящие исследования, машины и оборудование, которые используются, - поставляются из стран-доноров.
- Распределение сотрудничества. . .
- Не только. Мы говорим о больших деньгах. Предположим, что у программы есть бюджет в 100 миллионов долларов. Как минимум 60 из них идут на покрытие расходов консультантов, которые на месте занимаются исследованиями, - так называемых short-term consultants.
- Неужели так много?
- Да. Критерий, по которому отбираются чрезмерно оплачиваемые консультанты, - это не только их компетенция, но и их национальность.
- Что же здесь странного?
- Ничего. Разве что мы имеем дело с эффектом умножения инвестированных средств. В стране, откуда эти средства происходят и где они умножаются.
- В каком смысле?
- Предположим, что речь идет о восстановлении ирригационных систем в Албании, проект на 100 миллионов долларов. Я - итальянский консультант и зарабатываю на жизнь в Албании. Но когда я трачу деньги, то есть потребляю, откладываю сбережения, инвестирую, я делаю это в Италии. И таким образом увеличивается наш ВВП.
- А остаток от 100 миллионов?
- Поскольку речь идет о восстановлении ирригационной системы, 20% вкладываются в оборудование, приобретенное в стране-доноре. Затем надо поставить на ноги местную структуру для осуществления проекта, приняв на месте на работу переводчиков, секретарш, водителей. Но этим людям, учитывая, что мы не можем нарушать правила местного рынка, платят мало.
- Во сколько в целом обходится содержание местного офиса?
- По-разному. Предположим 15% фонда.
- Остаются еще 5 миллионов.
- Непредвиденные расходы. Проект должен быть одобрен местными властями. И приходится смазывать некоторые механизмы. . . Кстати, программа, о которой я говорю, действительно была осуществлена во второй половине 1990-х годов. И за нее боролись Всемирный банк, IFAD (Международный фонд по аграрному развитию - прим. ред) и FAO.
- Это означает, что международные организации конкурируют между собой?
- Я бы сказал, беспощадно конкурируют. Достаточно просмотреть список сокращенных названий международных организаций, присутствующих в различных странах. Это страницы и страницы аббревиатур. И все они должны чем-то заниматься. У них есть mission и деньги, которые надо потратить. Проблема в том, что они делают одни и те же вещи, расточая ресурсы и время.
- И чем дело закончилось в Албании?
- Один и тот же проект был передан для осуществления на равнине - Всемирному банку, а в горах - IFAD
- Это был почти провал?
- Никто из консультантов не позаботился даже о том, чтобы хотя бы кратко переговорить с местными крестьянами. И, тем не менее, было предложено объединить крестьян в совместные хозяйства, как это делалось в других местах.
- Почему дело так и не пошло?
- Объединение в Албании происходит по клановому принципу, на основе кровных связей. Для того, чтобы понять это, достаточно было прочитать kanun - албанские кодексы, переведенные на все языки.
- Короче говоря, такое сотрудничество ничего не оставляет после себя на местах?
- Как это не оставляет? Мощнейшие тракторы для обработки малюсеньких участков земли. Фризские коровы, которые дают по 100 центнеров молока в год там, где нет аппаратов машинного доения. Всякие разные штуки, произведенные в избытке, для складирования и утилизации которых потребовались бы средства. . .
- Так что их сбрасывают в бедные страны.
- Не только. Вводятся в действие извращенные механизмы. Например, в Боснии уже вся экономика основывается на неправительственных агентствах и организациях.
- И на распределении продовольствия?
- Пока речь идет о чрезвычайных ситуациях, это хорошо. Но настоящих чрезвычайных ситуаций очень не много.
- А в остальных случаях?
- Это опасно: приводится в действие механизм, который блокирует местное производство. Если пшеницу отправляют населению, которое привыкло к потреблению пшена, это вызывает пищевые патологии. И потом приходится проводить очередные гуманитарные миссии.
- А как попадают на Олимп консультантов и сколько они зарабатывают?
- Нужно много учиться, причем только в тех университетах, к которым благосклонно относятся международные организации. Потом они оплачивают приличные счета в зависимости от уровня.
- Вам не кажется, что вы плюете в тарелку, из которой ели?
- Когда выезжаешь на места, становится ясно, что система не может функционировать. Бесполезно жаловаться, когда бедные страны регрессируют.
- Как же выйти из этого положения?
- Трудно сказать. Нужно сделать еще больше. Мы должны сделать ставку на децентрализованное сотрудничество, поощряя прямые обмены между местными жителями и общинами из богатых и бедных стран.
