Еще ни одному россиянину не удалось получить назад фамильное имущество, конфискованное после революции коммунистами. Среди нескольких упорных людей - Эмилия Марковна Воспанова.
Европейский суд по правам человека - последняя надежда россиянки Эмилии Марковны Воспановой на то, чтобы получить назад собственность ее деда Ивана Максимовича Морозова.
Воспанова - одна из немногих частных лиц в России, которые продолжают бороться за возвращение имущества, конфискованного коммунистами после революции 1917 года. Семья Морозовых была одним из самых богатых купеческих родов в дореволюционной России.
Воспанова - женщина, которая, несмотря на все неудачи, по-прежнему настроена решительно. В маленькой комнате на окраине Москвы у нее повсюду лежат стопки документов, относящихся к ее делу. Во время последнего судебного заседания 10 июня этого года она попыталась достичь соглашения с властями. Но ведший ее дело судья не был склонен к сотрудничеству, рассказывает Воспанова. Здание, в котором проходило судебное заседание, также раньше принадлежало Морозову.
Воспанова с гордостью показывает оригиналы актов, подтверждающих право собственности ее деда на восемнадцать зданий и пекарню. После революции знакомые тщательно сохранили эти документы. 'Я потребовала вернуть мне двадцать процентов всего имущества моей семьи, а остальную часть использовать на благотворительные цели. Главное для меня не имущество. Важнейшей побудительной причиной для меня является стремление добиться признания горя, причиненного моей семье', - говорит Воспанова.
Она далеко не единственный человек, попытавшийся после падения Советского Союза получить назад фамильную собственность. До сих пор это не удалось никому. По словам председателя Российского дворянского собрания Александра Королева-Перелешина, на это никому не стоит рассчитывать. Дворянское собрание уже многие годы выступает за принятие необходимых законов.
'Насколько мне известно, до сих пор ни одно судебное дело не привело к успеху. А попытки добиться принятия закона, который бы регулировал этот вопрос, каждый раз терпели неудачу, - говорит Королев-Перелешин. - Правда Русская православная церковь получила назад бОльшую часть своих церквей и других зданий, но это стоило очень больших усилий'.
Трагическая история семьи Морозовых типична для судьбы состоятельных российских граждан после создания Советского Союза. Кроме того, что Морозов был успешным предпринимателем, он также являлся одним из десяти представителей мещанского сословия в муниципальном совете Москвы. Он был видным членом церковного совета.
В 1919 году коммунистические властители конфисковали всю его собственность. А Морозов бесследно 'исчез'. Его жена с пятилетней дочкой Марией были сосланы в город Ржев к северу от Москвы. Ввиду своего 'капиталистического' происхождения, бабушка Воспановой не имела права стать членом коммунистического профсоюза и поэтому нигде не могла найти работу. Они голодали, потому что им не полагались хлебные карточки.
О дальнейшей судьбе бабушки ничего не известно. Она тоже бесследно 'исчезла'. Во время царившего в России в ходе второй мировой войны хаоса Мария вернулась вместе с только что родившейся Эмилией в Москву. Когда в 1949 году ее мать умерла от туберкулеза, Эмилия попала в детский дом.
'Все эти годы я знала о прошлом моей семьи, - говорит Воспанова. - Я смогла найти акты, подтверждающие права собственности моего деда. Во времена Советского Союза я не могла их использовать, поскольку тогда было невозможно кого-то привлечь к ответственности'.
После падения коммунизма Воспанова решила взглянуть на один из домов своей семьи в центре Москвы. 'Я спросила одного из жителей, мужчину лет шестидесяти, знает ли он, что этот дом принадлежал купцу Морозову, - рассказывает она. - Мужчина ответил, что мне лучше спросить об этом его мать'.
Эта 95-летняя женщина рассказала, что семья Морозовых сама до 1919 года жила в этом доме. Собеседница Воспановой хорошо помнила, как милиция арестовала Морозова и разграбила его квартиру. Пожилая женщина также отчетливо запомнила, в какой квартире жила семья Морозовых.
'Квартира моих деда и бабки выглядела ужасно. После пожара в ней стало невозможно жить. Когда я в нее вошла, то увидела лишь спавшего на полу бомжа', - говорит Воспанова. С возмущением она показывает фотографии квартиры, превращенной в свалку. На одной из фотографий видна бумага с надписью: 'Квартира купца Ивана Максимовича Морозова. Памятник, охраняемый государством'. Воспанова повесила эту бумагу на входную дверь в знак протеста. 95-летняя соседка посоветовала ей затребовать собственность через суд.
Чтобы заявить о своих правах законной наследницы для начала ей необходимо было представить официальное свидетельство о смерти деда. Смерть Морозова никогда официально не была зарегистрирована. Воспанова обратилась в ФСБ (российская секретная служба, преемница КГБ), чтобы выяснить, что конкретно произошло с ее дедом. 'Я получила письмо, в котором говорилось, что на моего деда есть досье, и где это досье находится, - рассказывает она. - С этим письмом я пошла в ЗАГС, где мне дали подтверждение смерти деда'. В августе 1995 года Воспанова впервые обратилась в суд.
Московский муниципалитет - нынешний собственник квартиры Морозова - предоставил пришедшую в упадок квартиру известному российскому художнику, который хотел перестроить ее под свое ателье. К счастью, художник продемонстрировал полное понимание ситуации и готовность отказаться от квартиры в пользу внучки Морозова.
'Я с напряжением ждала решения судьи. Я думала, что никаких проблем быть не может, потому что у меня на руках были все доказательства', - говорит Воспанова. Однако судья, не назвав никакой ясной причины, заявил, что Воспанова не имеет никаких прав на собственность своего деда.
'Я, конечно, не смирилась с этим и продолжила судебную тяжбу, - рассказывает Воспанова дальше. - В ходе последних процессов я потребовала возвращения всей принадлежавшей ранее нашей семье собственности, а не только квартиры. Противодействие властей принимало все более курьезные формы. ФСБ отказалось от письма, в котором говорится о существовании досье на моего деда. Таким образом, ЗАГС не мог объявить его умершим. Значит, официально он все еще жив, и у меня нет никаких прав на его собственность'.
Последней инстанцией, в которую Воспанова теперь еще может обратиться, является Европейский суд по правам человека в Страсбурге. 'К сожалению, наше правительство, как правило, обращает мало внимания на решения этого суда, - сетует она. - Но ничего не делать я не могу, ибо вся несправедливость в мире происходит от безразличия граждан. Если такие люди, как я, не будут сегодня защищать свои права, завтра с другим может случиться то же, что произошло с моей семьей'.
