Польские политики оставляют за собой право формировать восточную политику ЕС, и, если бы так случилось, европейско-российская война была бы неизбежна.
Манию величия в национальном масштабе ни в коем случае не стоит одобрять, но почему бы народу, чье государство сильнее других государств в мире или в Европе, не страдать от нее? Мания величия народа, располагающего средствами, необходимыми для того, чтобы диктовать свою волю в международных отношениях, естественным образом защищает его от неприязни других. Народ без таких средств, но унаследовавший державную самонадеянность, рискует быть прямо или косвенно осмеянным.
Польские политики поднимают нас за границей на смех. Они ставят Польшу в проигрышные ситуации, что всегда является следствием ложной оценки собственных возможностей. Возьмем простейший пример. Наши политические авторитеты считают, что суровое и реализуемое подчас в жестком режиме американское иммиграционное законодательство не должно применяться к полякам. Почему? Используются различные доводы для оправдания этого притязания. Лех Валенса сыграл здесь первую скрипку. К тому, что написал ранее, вчера или позавчера, добавил в публичном заявлении, что Соединенные Штаты должны искупить перед нами вину за предательство в Ялте, а также наградить за то, что Польша сокрушила коммунизм во всем мире. 'Мы выставим счета', - кричал он. (Недавно мы слышали, что президент Рейган нас освободил, но к чему об этом). За границей первой реакцией на такое заявление будет удивление, а второй - издевательство. Словам Валенсы давно уже не придают значения, но, к сожалению, большая часть политической элиты думает так, как он, и только более осмотрительно выражается. (Кто им вбил в голову, что Америка нас предала в Ялте?). . .
Я привел пример польской мании величия - пример, может, не такой яркий, из тех, которые чаще всего привлекают внимание. С позиции силы, которой нет, Польша выступала по отношению к Европейскому Союзу в вопросе европейской конституции. В европейском парламенте Геремек озвучил риторику вполне в духе 'выставления счетов' Валенсы, хотя и выражался изысканно. Мы еще не раз услышим с той трибуны, какой сверхдержавой в моральном плане является Польша. Польские политики оставляют за собой право формировать восточную политику Евросоюза, и если бы так случилось, европейско-российская война была бы неизбежна. Конечно, ничего подобного не произойдет, европейцы не захотят умирать за Катынь.
Мания величия вкупе с жадностью диктуют польским правительствам политику по отношению к Украине. У Польши недостаточно влияния в мире, чтобы ее голос звучал весомо в вопросе принятия Украины в ЕС или НАТО. Украинцы, впрочем, об этом знают, как и каждый, кто оценивает Польшу извне. Мы напоминаем мелкого мошенника, который обещает квартиру, ссылаясь на большие связи в правительственных кругах. Такое поведение наказуемо, и я, глядя на польскую манию величия, со страхом думаю о наказании, которое нас ждет. Нельзя без последствий жить одними иллюзиями, неважно, личные это иллюзии или национальные. Я не представляю себе, чтобы что-то другое, а не патриотизм, могло бы быть руководящей идеей политики. Патриотизм, однако, не заключается в приписывании себе достоинств, которых нет, силы, о которой только мечтают, но - в совершенствовании страны, чтобы эти достоинства и силу обрести в будущем. Пока же Польша намного слабее, чем бы это можно было ожидать при размере ее территории и количестве населения.
