В Чечне прошли выборы. Ее новый президент является фаворитом Владимира Путина. Впрочем, альтернатива ему вряд ли была, поскольку единственным соперником Алу Алханова, у которого был шанс, являлся Малик Сайдуллаев, а он был снят с дистанции еще перед выборами. Тема нашего интервью с Рудольфом Биндигом - чеченские выборы, проходившие после террористических актов на воздушном транспорте, и сегодняшняя трехстороння встреча в верхах Путина, Жака Ширака (Jacques Chirac) и Герхарда Шредера (Gerhard Schroeder).
Хойер: Можно ли считать выборы демократическими?
Рудольф Биндиг (Rudolf Bindig): Выборы ни в коей мере нельзя считать демократическими. Они начались уже с того, что к ним были допущены не все, особенно, что касается московского предпринимателя, который еще мог иметь определенный шанс. Господин Малик Сайдуллаев к выборам допущен не был. Наряду с подобранным Москвой главным кандидатом были еще шесть так называемых статистов. Но так называемая предвыборная борьба проходила так, что к средствам массовой информации имел доступ только один кандидат, и все ожидали результата, каким он теперь и оказывается: 70-75 процентов голосов было отдано за подобранного Москвой так называемого фаворита.
Хойер: Действительно, это результат можно было предсказать заранее. Не было бы лучше, если бы Совет Европы и ОБСЕ направили в страну официальных наблюдателей, господин Биндиг?
Рудольф Биндиг: У нас было приглашение для наблюдения за выборами. Но я его не принял, поскольку там за выборами наблюдать невозможно. Наблюдение за выборами предполагает, что, например, утром, в день выборов, можешь сказать, я хочу поехать в Алханюрт или в Гудермес или в Шали, в Знаменское, если говорить о населенных пунктах, и посмотреть там тот или иной избирательный участок. Это абсолютно невозможно в связи с условиями безопасности, которые царят в Чечне. Тебя должен сопровождать целый отряд сил безопасности, и тогда ты не можешь свободно решать, куда отправиться. Российские официальные представители сказали бы тогда, что выборы проходили при участии международных наблюдателей. Сделать это по обычным правилам, когда задействовано много наблюдателей, находящихся на местах еще до выборов, было невозможно, поэтому мы направили только небольшую группу людей, собиравших информацию, но не выступавших в качестве официальных наблюдателей. Мой швейцарский коллега Андреас Грос (Andreas Gross), например, был в Чечне.
Хойер: Создается впечатление, что все происходящее в Чечне, идет само по себе. И это воспринимается в той или иной степени с покорностью. Сегодня Герхард Шредер отправляется в Россию. Не было бы это хорошим поводом для того, чтобы активно поднять этот вопрос перед его закадычным другом Владимиром Путиным?
Рудольф Биндиг: Я тоже так считаю. Там хотят говорить о кризисных регионах и, возможно, об Ираке и Афганистане, и я считаю, что нужно четко поставить вопрос о Чечне. Я всегда подчеркиваю, что все европейские главы государств и правительств, в том числе, конечно, и Шредер, - особенно, когда два руководителя, в частности, и французский президент Жак Ширак, будут в России, - обязаны были бы использовать эту возможность и дать Путину ясно понять, что данный конфликт с помощью силы не разрешить, что должны быть начаты переговоры. Я надеюсь, что они это сделают и буду, конечно, пытаться выяснить, насколько активно предпринималась такая попытка в той части, о которой открыто говорят мало.
Хойер: До сих пор на публике Герхард Шредер проявлял в этом вопросе относительную сдержанность. Чеченские террористические акты, например, постоянно упоминаются в контексте международного терроризма. Не просчитается ли тут канцлер? В конце концов, этот чеченский терроризм имеет ведь в основе своей домашнее происхождение?
Рудольф Биндиг: Да, действительно. Но и что касается чеченской стороны надо различать между действительно радикальными исламистскими группировками, имеющими ваххабистское подполье и поддерживаемыми арабскими странами, и чеченскими националистическими силами во главе с Масхадовым, которые, как я считаю, были бы готовы к переговорам, и с которыми можно было бы их вести.
Хойер: Какие выводы должен сделать из этого Путин?
Рудольф Биндиг: К сожалению, он с тех пор, как стал президентом - он ведь и выборы, в том числе первые президентские выборы, выиграл на том, что сказал: 'Против чеченцев действуйте жестко', - продолжает этот курс. Он все еще говорит, что разрешит конфликт с помощью силы, то есть стремится к чисто русскому решению проблемы, и я думаю, что здесь он взял неверный курс. К тому же боевики сильнее, чем это думают. Поскольку они постоянно доказывают, что еще в состоянии проводить крупные операции. Они продемонстрировали это в Ингушетии, сегодня показали это вновь. Теперь эти два террористических акта, в результате которых разбились два самолета. Это, разумеется, неприемлемая террористическая акция, которая заслуживает осуждения в любом случае.
Хойер: Как Вы расцениваете информационную политику российского правительства после террористических актов, совершенных в прошедший вторник.
Рудольф Биндиг: Русские с некоторых пор хотят создать впечатление, будто в Чечне все постепенно успокаивается, что там начинается восстановление социальной сферы, работают государственные органы. Что, мол, этому, разумеется, такие террористические акты мешают. И все это старая манера замалчивать правду - совершенно невыносимо.
Хойер: Организация Amnesty International потребовала от Герхарда Шредера, чтобы тот сегодня настаивал перед президентом Владимиром Путиным об улучшении в России ситуации с соблюдением принципов правового государства. Это требование обоснованно?
Рудольф Биндиг: Оно действительно обоснованно. Серьезные проблемы с соблюдением прав человека существуют не только в Чечне, но и за ее пределами. Достаточно вспомнить об ограничении свободы прессы, которое, к сожалению, имеет место в Российской Федерации. Но в основном в Чечне все еще повторяются случаи, когда по ночам людей похищают. Этим, прежде всего, занимается сын бывшего президента Рамзан Кадыров со своим террористическим отрядом, он прибегал к мерам насилия также в отношении родственникам боевиков. Иными словами, российские силы безопасности постоянно и серьезнейшим образом нарушают права человека.
Хойер: Русские, например, де-факто не имеют также возможности обратиться в Европейский суд по правам человека. Тогда ситуация могла бы измениться.
Рудольф Биндиг: Формально такую возможность они имеют, ряд дел уже принят к рассмотрению Европейским судом по правам человека. Но тут возникли некоторые серьезные проблемы, поскольку некоторые из истцов подверглись потом репрессиям, а в двух случаях истцы исчезли. Это означает, что с помощью террора делается все, чтобы люди не воспользовались этим правом.
Хойер: Господин Биндиг, допустим, что Герхард Шредер обо всем этом скажет российскому президенту. В какой мере Вы надеетесь, что это произведет действие?
Рудольф Биндиг: К сожалению, вынужден сказать, я занимаюсь Чечней и чеченским конфликтом более десяти лет и очень трезво подхожу к тому, что можно чего-то достичь, и российская политика в отношении Чечни изменится.
Хойер: Значит это надо, наконец, принять как должное?
Рудольф Биндиг: Нет. Надо каждый раз давать ясно понять, как это делаем мы, как это делаю я, и как делает Совет Европы, и как, по моему мнению, хотят делать все европейские главы государств и правительств: разрешать этот конфликт без применения силы. Необходимо вести переговоры, а главы государств и правительств должны дать понять, что неприемлемым является то, что в одной из европейских стран таким серьезным образом нарушаются права человека.
