Не удивительно, что российский президент Владимир Путин использовал страшный террористический акт в южнороссийском городе Беслан как оправдание для концентрации в своих руках власти. Называя вещи своими именами, нужно сказать: российское правительство оказалось неспособным противостоять угрозе чеченского сепаратизма. Проблема для господина Путина состоит в том, что федеральное правительство уже ведет борьбу с террористами; недавние провалы демонстрируют недостатки в организации этой борьбы, а отнюдь не нехватку власти у государства или ресурсов в его распоряжении. Да, не может быть переговоров с монстрами, убивающими детей. Однако и ответ на эту угрозу не может быть исключительно военным. Здесь требуется гораздо более тонкая стратегия, однако непохоже, что Москва понимает это.
Потребность в новом подходе очевидна. Четыре террористических нападения за неполных две недели - взрыв возле станции метро, катастрофа двух пассажирских авиалайнеров и захват школы - унесли жизни более 430 россиян. Последний теракт, более половины жертв которого составили дети, вызвал возмущение всего мира, показал боль России и ее уязвимость. Продолжают накапливаться вопросы относительно штурма, которым закончился захват. Решение господина Путина провести официальное расследование можно только приветствовать, однако вряд ли оно даст полные ответы на все вопросы.
Российский президент начал действовать, не дожидаясь результатов расследования. Он назвал борьбу с терроризмом высшим приоритетом страны, предложил выделить дополнительные средства в размере 157 миллиардов рублей, или около 5,4 миллиарда долларов, на службы безопасности и призвал к созданию антитеррористического центра, который должен руководить этой борьбой.
Эти шаги имеют смысл. Менее ясна необходимость политических реформ, о проведении которых в начале недели объявил господин Путин. После чрезвычайного совещания с участием кабинета министров, руководителей силовых ведомств и региональных губернаторов президент показал план, который должен усилить контроль Кремля над всеми сферами российской политической жизни. Данное предложение в случае его утверждения позволит президенту назначать 89 губернаторов регионов, которых в настоящее время избирают всенародным голосованием. Кроме того, Путин хочет урезать количество политических партий и изменить систему выборов в Думу. Избиратели станут отдавать свои голоса не за конкретных кандидатов, а за партии. Такой шаг приведет к тому, что законодатели больше не будут представлять конкретные регионы. В настоящее время половина нижней палаты парламента избирается в ходе индивидуальной выборной гонки; другая половина выбирается из партийных списков.
Данные шаги расширяют властные полномочия президента и его контроль над российской политикой. Они уменьшают возможности народа выбирать своих представителей и резко ограничивают демократическую практику в стране. Господин Путин оправдывает эти изменения тем, что Россия в кризисный момент нуждается в единстве.
Однако единство можно укреплять общими надеждами и целями; единство не создается под диктовку. Возможно, демократия - медленный и мало упорядоченный процесс, а господин Путин не проявил должного терпения. Однако для победы над террористами необходимо формирование общенациональной воли. Похоже, Путин ставит знак равенства между демократией и слабостью, хотя на самом деле демократия - это фундамент силы нации.
Более того, нет никаких показателей, как избирательная реформа или изменения в процессе отбора губернаторов поможет России бороться с террором. Провалы, которые обнаружились недавно, не имеют ничего общего с выборами руководителей. Эти провалы демонстрируют недостатки самих федеральных властей, которые не способны обезопасить границы, выслеживать террористов и проводить результативные контртеррористические и спасательные операции.
Понятна негативная реакция господина Путина на критику в его адрес по поводу снятия осады с бесланской школы и на мнение о том, что Москве следует вести переговоры с террористами. Как пренебрежительно отметил президент, Белый дом не продемонстрировал особой склонности к переговорам с Усамой бен Ладеном. И нет никаких оснований предполагать, что можно разговаривать с людьми, стреляющими в детей, или верить их обещаниям.
Тем не менее, у чеченского кризиса не может быть военного решения. В движении сопротивления есть группировки, с которыми должны разговаривать только военные, и языком оружия; однако есть там и другие, с кем Москва может иметь дело, если она готова иди на реальные компромиссы. Необходимо разделить власть с народом Чечни; нельзя силой выбивать у него покорность. У России уже есть десятилетний печальный опыт, подтверждающий данную мысль. Реакция господина Путина на трагедию в Беслане понятна, но она ошибочна. Такая реакция угрожает умножить прошлые ошибки и затянуть конфликт. Это и смешно и грустно, но как раз в тот момент, когда требуется как можно больше голосов, подающих новые и конструктивные идеи для прекращения смертельного конфликта, господин Путин подавляет полемику.
