Если читатель вникнет в лабиринты Киотского протокола, то обнаружит, что присоединение России к соглашениям об ограничениях на токсичные газы, вероятно, позволит некоторым странам сохранить уровень загрязнения выше положенной отметки. Смысл парадокса в следующем. Ни одна страна Киото не должна превышать уровень выбросов, который существовал в 1990 году, но тот, кто загрязняет, сможет свести баланс долгов перед окружающей средой, если это необходимо, купив 'очки' там, где уровень загрязнения ниже, чем в вышеуказанном году.
Россия (которая вместе с Китаем является одним из самых крупных отравителей планеты) загрязняет сегодня меньше, чем в 1990 году, когда советская промышленность наполняла дымом и смогом воздух своих городов. И, следовательно, после промышленного спада девяностых, сможет на какое-то время, с определенной финансовой выгодой, выступить гарантом грехов других стран по отношению к окружающей среде.
Но почему тогда ее согласие потребовало таких длительных переговоров? Почему многие советники Путина попытались этому помешать? Просто потому, что Россия на данном этапе - как утверждает анти-Киотская партия - должна быстро расти, не позволяя хитроумным защитникам окружающей среды тормозить этот рост. Как только страна достигнет объемов выбросов 1990 года, узы протокола станут действительными и для ее промышленности и превратятся в бремя, которое сможет приостановить развитие. Эхо этих аргументов мы еще услышим в дебатах о ратификации, которые начнутся сейчас в Думе.
Таким образом, у европейских защитников окружающей среды есть все причины одобрять решение Путина. После отказа Буша судьба протокола зависела от согласия Москвы. Если бы Россия, на которой лежит ответственность за 17% токсичных газов в мире, отказалась, эти соглашения стали бы, по циничному определению дипломатии XIX века, chiffons de papier, клочками бумаги. Для европейских 'Зеленых' это - победа. Для американских 'Зеленых' это - оружие, которым они смогут воспользоваться, возможно, в ближайшие дни, когда окружающая среда станет предметом предвыборных дебатов. Но настоящая победа - это победа ЕС.
Присоединение России - это результат долгих переговоров, которые вела Европейская Комиссия. Россия хочет войти в ВТО, и ЕС вполне мог преградить ей туда дорогу. Возможно, эта дорога сейчас открыта. Мы еще не знаем результатов переговоров. Мы не знаем также, договорились ли стороны о ценах на российский газ, который довольно дешев у себя на родине и в четыре раза дороже на международных рынках. Но мы знаем, что хорошие отношения с ЕС показались Путину, для будущего своей страны, гораздо важнее всяких домашних соображений. Это и есть самый существенный аспект соглашения. Когда в дело вступает экономическое оружие, ЕС становится сверхдержавой. Он это доказал в своих отношениях с США в вопросах о пошлинах на сталь, промышленных объединениях и налоговых выгодах для американских экспортеров. Он доказывает это в своих отношениях с Россией в вопросе об окружающей среде. Какова была бы его роль, если бы экономический вес стоял бы на службе общей внешней политики?
Я адресую этот вопрос евроскептикам и хочу закончить еще одним парадоксом. Присоединение к Киотскому протоколу совпадает с появлением манифеста, подписанного многими интеллектуалами, которые осуждают Путина за его авторитарные тенденции. Эти чувства достойны внимания и это мнение понятно. Но правительства должны спросить себя, не является ли экономика той самой областью, где Европа сможет внести свой вклад в развитие, в том числе гражданское, своего большого соседа.
