Арафат умирает. И не оставляет своим в наследство ничего, кроме хаоса. Ничего, что, хотя бы отдаленно, напоминало государство. Ничего, кроме нагромождения самоуправства, коррупции и преступления, которые определяют одну из самых жестких диктатур второй половины двадцатого столетия.
Тот факт, что человек прежде был убийцей, еще не означает, что он никак не может стать главой государства. В истории таких примеров предостаточно. Арафат, разумеется, был убийцей. Возможно, самым кровожадным системным убийцей последних пятидесяти лет. И, вне всякого сомнения, изобретателем современной формы терроризма. Будь то внутри, или же за пределами Ближнего Востока. Без него, баскская ЭТА, 'Баадер-Майнхофф' или 'Красные Бригады' с позиций логистики были бы нежизнеспособны. Без него и, разумеется, без Советской Империи, ключевой фишкой которой он был. Арафат был убийцей. Эффективным. Который уже больше не знал, что делать с того дня, как в его руки передали все необходимое для создания государства. Начиная с этого момента, он стал своим ничтожным подобием. Не буду высказывать здесь свою точку зрения о том, какое из двух его проявлений оказалось, в конечном итоге, наиболее роковым.
Летом 2000 года Билл Клинтон (Bill Clinton) пытался добиться подписания мирного договора между израильтянами и палестинцами до окончания своего президентского срока. Он сумел получить от Эхуда Барака (Ehud Barak) невозможное: Израиль был готов уступить Палестине Арафата 97% оккупированных территорий. Оставшиеся 3% компенсировались созданием безопасного коридора между Сектором Газа и Западным берегом реки Иордан. Когда торжествующий Клинтон решил обратиться к палестинскому лидеру, чтобы известить его о том, что исторические притязания ПА вот-вот исполнятся, он внезапно наткнулся на непредвиденное препятствие. Раис отказывается подписывать соглашение. Американский президент просит его вынести встречное предложение. Никаких встречных предложений не будет. 'Но, чего же Вы хотите?' - спросил Арафата ошеломленный и разгневанный Клинтон. 'Все'. Клинтон так никогда и не поймет, с кем столкнулся - с идиотом или негодяем. Арафат сразу же рассказывает о случившемся своим заместителям. 'Они отдают нам все'. Дахлан (Dahlan) и Раджуб (Rayub) поздравляют его. 'Они отдают нам все, но подписывать я не стану'. Гробовое молчание. 'Моя подпись настроит против меня 'ХАМАС'. А я отец всех палестинцев'. Молодые лидеры ПА говорят, что решение вопроса о прекращении деятельности 'ХАМАС' он может передать в их руки. Арафат обрушивается на них с проклятиями. Он уже больше не политик. Он уже витает в вечности, почти стал мифом.
Одурманенный заложник собственной легенды Арафат больше не сделал ничего, и лишь все больше заливал кровью немощную Палестину. А деньги Европы пополняли его счета в швейцарских банках. Он мог бы стать коррумпированным убийцей, основавшим государство. А в самом конце просто превратился в дряхлого мифомана, заходившегося в самодовольстве, считая, что 'не проиграл ни одного сражения'. Не одно, а все. Арафат умирает. Слишком поздно.
