'Какой же мировой порядок нам нужен?' - такой вопрос задал министр иностранных дел Йошка Фишер (Joschka Fischer) перед вторжением США в Ирак в марте 2003 г. То, что этот вопрос по прежнему волнует многих жителей Европы, является красноречивым свидетельством тех различий, которые разделяют народы, живущие обе стороны Атлантики, - поскольку большинство американцев после начала войны этот вопрос себе уже не задавали.
А придется. Споры между США и Европой по поводу Ирака уходят корнями в глубокие разногласия по вопросу о мировом правопорядке. Да, американцы и европейцы спорили по поводу того, представлял ли Саддам Хуссейн серьезную угрозу, и является ли война верным способом с ней справиться. Значительное большинство американцев утвердительно ответили на оба эти вопроса, а подавляющее большинство европейцев - отрицательно.
Однако эти разногласия отражают нечто большее, чем просто расхождения по вопросам тактической и аналитической оценки ситуации в Ираке. Как охарактеризовал эту ситуацию министр иностранных дел Франции Доминик де Вильпен (Dominique de Villepin), развернувшаяся борьба велась в меньшей степени вокруг Ирака, чем между 'двумя различными взглядами на современный мир'. Разногласия по поводу Ирака касались не только вопросов политики. Они касались также и основных принципов.
Опросы общественного мнения, которые проводились до, во время и после войны продемонстрировали, что речь идет о двух народах, живущих как бы на разных в стратегическом и идеологическом отношении планетах. В то время, как более 80 процентов американцев считают, что с помощью войны в ряде случаев можно добиться торжества справедливости, подобное мнение разделяет менее половины жителей Европы. Американцы и европейцы имеют различные взгляды на роль международного права и международных организаций, а также по-разному смотрят на весьма туманный, но при этом очень важный вопрос о том, что придает законный характер международным акциям.
Эти различные взгляды на правовые основы устройство мира появились еще до начала войны в Ираке и президентства Дж. Буша-мл., зато теперь трансатлантические противоречия лишь углубились и усугубились, превратившись в постоянную и неотъемлемую черту международной жизни.
В начале 2003 г., до войны в Ираке трансатлантические противоречия всем были хорошо видны. Однако гораздо менее очевидным было тогда, насколько значительными они впоследствии окажутся для всего мира в целом. Внутри западного лагеря произошел очень значительный по своим последствиям философский раскол. И ныне взаимный антагонизм угрожает ослабить обе стороны трансатлантического союза.
Когда возникают и быстро распространяются новые угрозы и кризисы, подобный раскол может иметь очень серьезные последствия. Действовать порознь в стратегическом плане уже само по себе плохо, как для Европы, так и для США. Что же произойдет, если их разногласия по вопросу о принципах создания мирового правопорядка перекинутся на все другие страны, которые мы именуем общим термином либеральный Запад? Останется ли в этой ситуации Запад Западом?
Всего лишь несколько лет назад об этом и помыслить было невозможно. После окончания 'холодной войны' теоретик в области вопросов политики Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama) предположил вместе с нами всеми, что к концу исторического периода все либеральные мировые демократии будут жить друг с другом в относительной гармонии. Поскольку все они разделяют схожие либеральные принципы, у этих демократий 'не будет оснований для того, чтобы оспаривать законность действий друг друга'. Конфликты, по его мнению, могут разделять страны Запада и остальной мир, но не сами страны Запада.
Это вполне разумное предположение было поставлено под сомнение, поскольку именно вопрос о законности действий и разделяет ныне жителей Нового и Старого света - и не законность политических институтов тех и других, а законность взглядов тех и других на вопросы мирового порядка. По сути дела впервые после окончания Второй мировой войны жители Европы усомнились в законности действий США и мирового лидерства этой державы. И в США не могут отмахнуться от этой проблемы.
Во время 'холодной войны' даже в условиях своего доминирующего положения США вынуждены были прислушиваться к мнению Европы, хотя бы по той простой причине, что политика США в тот период была в первую очередь нацелена на защиту и укрепление Европы. Ныне Европа потеряла большую часть своего влияния. Она слишком слаба для того, чтобы быть главным союзником, и при этом слишком безопасна, чтобы стать потенциальной жертвой. Вот почему в Европе обеспокоены ничем не сдерживаемой силой США и хотят вернуть себе хотя бы часть утраченного контроля над тем, как эта сила используется.
В Европе уже давно привыкли к тому, что старый континент активно участвует в формировании политического облика нашей планеты, поэтому европейцы не хотят стоять в стороне и позволить США единолично заправлять всеми мировыми делами, особенно в тех случаях, когда их действия приобретают явно опасный характер.
Безусловно, в Европе не хотят противодействовать гегемонии США, когда речь идет о традиционной политике, ориентированной на применение силы, поскольку там не считают, что гегемония США носит угрожающий характер в традиционном понимании политики, основанной на применении силы. Не все гегемонии, действующие в мире, в одинаковой степени несут в себе угрозу. Американская военная мощь, как это хорошо известно в Европе, не ставит под угрозу европейскую безопасность и даже саму ее независимость.
Страны Европы не опасаются того, что США пытаются поставить их под свой контроль. Они опасаются лишь того, что утратили свой контроль над действиями США, и соответственно над управлением мировыми делами.
И если даже США переживают кризис законности своей внешней политики, это в значительной части происходит из-за того, что в Европе хотят вернуть себе хотя бы часть контроля над действиями Вашингтона. Большинство европейцев было против вторжения США в Ирак не просто потому, что они были против войны. Они возражали также потому, что США были готовы начать войну не получив на это необходимой санкции Совета безопасности ООН, - то есть без одобрения подобных действий со стороны Европы, - и тем самым бросили вызов европейскому видению мира и возможности Европы оказывать пусть даже самое скромное влияние на ход развития событий в нашем ставшим однополярным мире.
Следует между тем отметить, что Совбез ООН не является подлинным хранителем международной законности в последней инстанции, как это утверждают европейские державы. Верно и то, что, как утверждают многие европейцы и некоторые в Америке, вторгшись в Ирак без одобрения Совета безопасности ООН, США разорвали тонкую ткань основ международного правопорядка.
Но следует помнить следующее: европейцы также обходят Совбез ООН, когда это им выгодно. В качестве примера сошлемся на то, что именно европейцы (вместе с американцами) начали войну в Косово не получив на это соответствующего одобрения со стороны этой международной инстанции, которая придает законный характер подобным действиям. Это, впрочем не помешало европейцам утверждать тогда, - и пытаться доказать по сей день - что война в Косово была законной.
Что касается Ирака, когда критики развязывания войны в этой стране, как в Европе, так и в Америке, характеризуют эту войну как носящую односторонний характер, они на самом деле не имеют в виду, что США не получили широкой международной поддержки. Они имеют в виду несколько иное: что США не получили широкой поддержки в Европе, а точнее - во Франции и Германии. Администрация президента Дж. Буша проявила односторонний подход не потому что она потеряла поддержку Пекина, Бразилии, Куала-Лумпура, Москвы и десятков других мировых столиц, но именно потому что она потеряла поддержку конкретно Парижа и Берлина.
Таким образом, сегодняшние дебаты по поводу подходов в политике с учетом интересов многих сторон, а также проблем, связанных с законностью в области политике ведутся не только относительно принципов действия международных законов или даже верховной власти ООН, но и о соперничестве между Америкой и Европой за влияние в мире. И это реакция Европы на сложившуюся ситуацию с однополярным миром.
Американцы, возможно, хотели бы прекратить обсуждение вопросов легитимности тех или иных своих действий, сославшись на то, что оппоненты лукавят и откровенно жульничают. Однако, делать этого им не стоит. Ведь у США есть веские причины для того, чтобы искать в лице Европы поддержки и одобрения своей внешней политики. Однако это не связано ни с международным правом, ни с полномочиями Совета безопасности ООН, и тем более с несуществующей пока хрупкой структурой мирового порядка.
Европа имеет для США немалое значение, поскольку она и сами США формируют основы либерального демократического мира. Значение, которое придается в Соединенных Штатах либеральным и демократическим ценностям, означает, что американцам тяжело, если вообще возможно, не учитывать страхи, обеспокоенность, интересы и требования, которые возникают у их единомышленников в странах западной демократии. Либерализм будет естественным образом двигать американскую внешнюю политику в сторону гармонизации отношений с Европой.
Потеря легитимности американской внешней политики в глазах западных демократий может нанести ей значительный урон, а со временем, возможно, и вызвать паралич. В Америке не могут игнорировать последствий существования однополярной модели мира.
Самым крупным просчетом администрации Дж. Буша, возможно, стало то, что она слишком поздно признала эту истину. Буш и его советники приступили к управлению страной, руководствуясь соображениями сугубого реализма, которые преобладали во внешнеполитических кругах республиканцев в годы правления Б. Клинтона. Однако курс на сохранение однополярной модели мира и американский характер требуют более широкого определения понятия интересов США.
США не могут себе позволить, чтобы в мире сложилось впечатление, что они действуют, - или действовать на самом деле таким образом, - так, будто что для них имеет значение лишь собственный корыстный интерес. Другими словами, США должны соблюдать легитимность своих действий способом, который в наибольшей степени отвечает принципам, на которых эта страна основана: внедряя принципы либеральной демократии не только как средства обеспечения более высокой степени безопасности, но и в качестве самоцели. Успех обеспечит им авторитет среди стран с либерально-демократической системой правления, включая страны Европы, в которых не могут отказаться от собственного видения мира, основанного на принципах гуманизма, даже если в настоящий момент там более озабочены вопросами укрепления международного правопорядка.
В этом отношение поведение США в Ираке приобретает особое значение. На карту поставлено не только будущее Ирака и в целом всего Ближнего Востока, но также и репутация Соединенных Штатов, доверие к ним других стран, а также законность ношения титула мирового лидера.
О Соединенных Штатах будут судить - а так оно и должно быть - по тому, как и насколько им удастся обеспечить демократический мир в Ираке. О США будут судить по тому, удалось ли им на самом деле продвинуть либерально-демократический процесс в этой стране, а также и в других регионах мира, или они заняты лишь защитой собственных национальных интересов. Имея дело с современными международными угрозами, Америке необходимо заручиться той легитимностью, которую им может предоставить Европа, однако это европейцам может и не удаться сделать. В своих попытках сдержать сверхдержаву, они могут упустить из вида возникновение и рост всякого рода угроз современного мира, которые куда как более опасны, чем те, что представляют собой США.
Из-за нервозности, связанной со смещением мира в сторону однополярности, они могут недооценить опасности многополярной системы мироустройства, при которой на различных ее полюсах появятся страны с нелиберальной и недемократической системой правления, которые своим авторитетом в мире перевесят влияние Европы. Из-за своей излишнего радения о принципах соблюдения мирового правопорядка лидеры Европы могут позабыть о других либеральных принципах, благодаря которым послевоенная Европа и стала той, которую мы знаем сегодня.
Европейские страны могут добиться успехов, ослабив подобным образом Соединенные Штаты. Но поскольку у них нет намерения занять место США в международном балансе сил, ведя себя подобным образом, они лишь ослабят совокупную мощь той силы, которую демократический мир может использовать в свою защиту, а также в защиту собственно либеральной идеологии.
В настоящий момент многие в Европе полагают, что разного рода опасности, исходящие от 'оси зла' - начиная от терроризма и кончая тиранией - никогда не смогут стать столь же значительными, что и риски, которые представляет собой американский левиафан, у которого оказываются развязанными руки. Возможно, подобное отношение к США заложено в самой природе европейского менталитета новейшего времени.
Однако возможно наступило то самое время, когда самые светлые головы в Европе, включая тех, кто живет на Родине Блэза Паскаля, должны задать себе вопрос о том, что произойдет в том случае, если они проиграют свое антиамериканское пари.
Роберт Каган - старший научный сотрудник Фонда международного мира Карнеги, редактор The Weekly Standard
