Мужская дружба с главой Кремля - ложный путь. Россия может быть партнером только в том случае, если она уважает демократию. В том числе, в Киеве.
Доброе утро: мы снова проспали мирную революцию. Большинство украинцев поднялись против фальсификации выборов и лишения их Москвой политической самостоятельности, как восемь восточно-европейских государств, ставшие 1 мая этого года членами Европейского союза. Дежавю 1989 года: сотни тысяч людей, устремляющихся, несмотря на холодную зиму, на улицы, поскольку для них на улице политическая весна. Тогда, 15 лет назад, Запад взирал на демократический прорыв с таким же удивлением и замешательством, как и сегодня, в том числе и в первую очередь политики в Германии.
С одной разницей: после секундного страха правительство Коля (Kohl) увидело свой исторический шанс для воссоединения Германии. Бонн способствовал динамике исторического процесса, охватившего почти все европейские страны-сателлиты Советского Союза. А сегодня?
В то время, как люди в Киеве протестуют против санкционированной Москвой фальсификации выборов, канцлер Германии участвует в телевизионном ток-шоу и дает вещам правильное освещение. Он, дескать, убежден, что президент Путин является демократом чистейшей воды. Путин, мол, добивается, чтобы государство выполняло свои функции.
Быть может, федеральный канцлер забыл или не хочет помнить о том, что государственность способствовала советским субъектам получить независимость? Или, быть может, он хотел доказать, что демократ Путин знает, что хорошо для России и ее соседей? Тут не было бы ничего удивительного для канцлера, от которого не слышно ни одного критического слова по поводу нарушений прав человека российской армией в Чечне. Ты должен посмотреть, на кого делаешь ставку, возможно, посоветовал Шредер (Schroeder) своему закадычному другу, разговаривая по телефону.
Это Путин знал с самого начала: Путин, будто речь идет о выборах губернатора в провинции, встал в предвыборной борьбе на сторону премьер-министра Януковича. Разумеется, этого долгое время не замечал не только Берлин. Закрывали на это глаза ЕС и Брюссель. Но такая пренебрежительная позиция теперь в прошлом. Европейский союз вспомнил о лучших традициях своей внешней политики: предложил членство взамен на демократические реформы и экономическую открытость. Об этой сделке экономисты могли бы говорить, как о двойной победе, как о самом крупном со дня создания вкладе Европейского союза в дело мира в истории континента. Сначала была преодолена вражда между Германией и Францией, позднее - исторический раскол, вызванный 'холодной войной'.
Было умно, что новый президент Еврокомиссии Баррозу (Barroso) сказал о перспективе вхождения Киева в Союз. Не только потому, что этот вариант связан уже с самим географическим положением страны, но и по той причине, что большая часть Украины входила до 1914 года в состав Габсбургской монархии и, таким образом, имеет, в отличие от Турции, европейские корни. Правильным было, что голландский председатель Союза Балькененде (Balkenende) отверг возможность признания правительства, сформированного благодаря фальсификации результатов выборов.
Тем не менее, ключ демократических преобразований на Украине находится в Берлине. Действовать вопреки воле самого влиятельного члена Союза Брюссель не сможет. Если старые силы в Киеве и восточнее Днепра почувствуют, что Германия боится конфликта с Россией, они снова поверят в себя. И до той поры, пока Путин может рассчитывать на Шредера, он может не бояться Солану (Solana), Балькененде и Баррозу.
Но сможет ли Берлин вообще не соглашаться с Москвой? Германия треть своих потребностей в энергоносителях удовлетворяет за счет поставок угля, нефти и газа из России. Это политика в области сырьевых ресурсов, за которую правительство Шредера ответственности не несет. Все же Кремль не перекрывал вентиль даже во время самой большой напряженности. Правительство Коля никогда не жеманилось, когда речь шла о жизненных немецких интересах: оно отклонило создание конфедерации из двух немецких государств так же, как и нейтралитет после воссоединения.
То, что именно канцлер, выступающий с момента прихода на свой пост громче всех за немецкие интересы, ведет себя по отношению к России так сдержанно, кажется особенно странным. Возможно, причиной этого является та историческая миссия, о которой Шредер говорил в ток-шоу: Путин и он, дескать, убеждены в том, что откроют новую главу в германо-российской истории, которая сделает необратимым развитие дружбы.
Цель верная, неправильный путь. Дружба между двумя государствами не может основываться ни на личных отношениях их руководителей, ни на интересах, она может базироваться на общих ценностях. До тех пор, пока президент Путин будет подавлять демократическую оппозицию, пока он не возьмет на вооружение опыт политической открытости своих предшественников, и будет проявлять имперские манеры по отношению к соседним государствам, он не может быть для Германии предпочтительным партнером. Кризис на Украине - предостережение, которое является своевременным.
