На первый взгляд, смерть чеченского лидера Аслана Масхадова должна быть для президента России Владимира Путина знаком большой победы - ведь правительство Путина всегда считало Масхадова террористом, официально отказывалось вести переговоры с ним и даже обещало значительную награду за его голову.
Уже вечером во вторник начали циркулировать различные слухи о том, что же произошло на самом деле и при каких обстоятельствах Масхадов погиб.
Так, сообщалось, что целью спецоперации российских частей было взять Масхадова живым, сделать партнером в переговорах и даже назначить на высокую должность в службу безопасности в администрации нынешнего пророссийского чеченского руководства. Но кто-то, якобы, неосторожно нажал на спусковой крючок, и Масхадов погиб.
До тех пор, пока не будет внесена ясность в обстоятельства его гибели, смерть Масхадова можно рассматривать как в качестве успеха правительства России, так и в качестве неудачи - в зависимости от того, какая роль отводилась Масхадову на самом деле в планах Кремля.
Но одно ясно уже сейчас. Если Путин был искренен, заявляя, что Россия ни при каких условиях не будет вести переговоры с террористами - с Масхадовым в их числе - то во вторник он сделал еще один шаг к достижению своей цели. Ведь Масхадов был единственным потенциальным партнером среди борцов сопротивления в возможных переговорах с Москвой, так как он был признанным разными странами президентом и пользовался определенным авторитетом среди чеченских повстанцев.
После гибели Масхадова на его роль претендует Шамиль Басаев, взявший на себя ответственность за Дубровку и Беслан и принимавший непосредственное участие в рейде на Буденновск несколько лет назад. Его руки по локоть в крови. Он повинен больше, чем кто-либо другой из чеченских террористов, в гибели детей и других невинных гражданских лиц. В международном плане у него нет такого признания, которым обладал Масхадов. Поэтому после смерти бывшего президента Чечни уже, пожалуй, и нет фигуры, способной заменить его на переговорах, если Москва на таковые пойдет.
Итак, в Чечне переговоры практически невозможны, и 'обмен мнениями' будет продолжаться только на языке оружия.
