SOURCE: 12 April issue of Gazeta Wyborcza p. 21
Накал эмоций, которым сопровождаются споры о присутствии главы польского государства в Москве на праздновании шестидесятой годовщины окончания второй мировой войны, несомненно связан с неоднозначным восприятием в Польше событий 1945 г. и их последствий, утверждает на страницах 'Gazeta Vyborcza' депутат сейма от оппозиционной партии 'Гражданская платформа', бывший министр обороны Бронислав Коморовский (Bronislaw Komorowski).
Неоднозначный исторический итог
Радость поляков в связи с поражением нацистской Германии, чей преступный оккупационный режим привел к гибели миллионов польских граждан и чудовищным материальным потерям - в том числе разрушению Варшавы - омрачалась озабоченностью относительно будущего страны. Многие в открытую высказывали опасения, что присутствие советских войск на территории Польши по сути означает, что русские, занимавшие Польшу - с небольшими перерывами - начиная с 17 века, вернулись вновь, и надолго. История показала, насколько обоснованным было это беспокойство - последние российские солдаты покинули Польшу лишь в начале 1990х.
Преступный Пакт Риббентропа-Молотова, в соответствии с которым сталинская Россия и Гитлеровская Германия в сентябре 1939 г. осуществили четвертый раздел Польши, развеивал любые иллюзии относительно искренности намерений Москвы. Хотя Кремль и заявлял о своей заинтересованности в независимости Польши, на деле он подавлял любое сопротивление коммунистическому режиму, созданному в Варшаве. Поляки не могли смотреть в будущее без тревоги: слишком свежи были в памяти улыбки и рукопожатия, которыми обменивались советские и немецкие офицеры, встретившиеся на реке Сан осенью 1939 г., и факты сотрудничества между НКВД и Гестапо на польской территории.
Трагическая судьба лидеров 'Польского подпольного государства', осужденных и казненных в Москве в 1945 г. [речь идет о 'процессе 16-ти' руководителей Армии Крайовой и подпольных структур польского правительства в изгнании. Официально они были приговорены не к смертной казни, а к различным тюремным срокам, но некоторые из осужденных погибли в заключении - прим. перев.], воспоминания о расстреле тысяч польских офицеров в Катыни и бездействии советских войск во время разгрома Варшавского восстания - все это порождало глубокое недоверие [к СССР - прим. перев.]. Необходимо добавить: мало кто верил обещаниям польских коммунистов о светлом социалистическом будущем страны под защитой Советского Союза - главного союзника и партнера 'народной Польши'.
Люди с радостью видели кокарды с орлами (пусть и без традиционной короны) на конфедератках польских солдат, но это зрелище не могло заглушить страх перед красной звездой.
Именно в этих неоднозначных ощущениях, пишет Коморовский, и следует искать первопричину жарких споров об участии польских представителей в торжествах 9 мая.
Воспоминания о былой славе
Кремль намерен превратить майские торжества в краеугольный камень своих усилий по сплочению российского народа и народов других стран бывшего СССР вокруг общего символа - победы в так называемой Великой Отечественной войне 1941-45 гг. В Кремле решили: если россиянам и есть чем гордиться в своей новейшей историей - так это победой Советского Союза над нацистской Германией. Воспоминания о тех временах - временах триумфа и славы - позволят россиянам и гражданам других постсоветских государств с гордостью ощутить себя преемниками державы, одолевшей нацизм.
В этой связи нетрудно понять, почему Кремль так болезненно реагирует на любые упоминания о сталинских преступлениях и роли Москвы в разделении Европы 'железным занавесом'. Неудивительно и то, что многие россияне воспринимают реакцию поляков как черную неблагодарность в отношении людей, освободивших их родину от немецкой оккупации. В московской 'официальной версии' послевоенной истории Центральной Европы не нашлось места правде о порабощении Сталиным стран региона и марионеточном характере режимов, которые он в них насаждал. Так, Москва до сих пор настаивает, что Польшу и СССР в этот период связывали подлинно союзнические отношения.
Провокации со стороны Кремля - такие как хвалебные отзывы о Ялтинских соглашениях или отсутствие фигуры польского солдата на памятнике воинам стран-союзниц во второй мировой войне - имеют сразу нескольких адресатов. Главный объект - сами поляки, чья нервозная реакция на намеренно провокационные заявления должна подтвердить в глазах Запада представление об их русофобии - ненависти ко всему русскому, даже если речь идет о победе над нацизмом. Таким образом, российская политика направлена на то, чтобы дискредитировать Польшу и лишить ее решающего голоса при выработке 'восточной политики' ЕС. Поддержка поляками украинских демократов на еэсовских форумах вызывает серьезные опасения Кремля о том, что с аналогичных позиций они выступят и в отношении Бедаруси.
Другим 'адресатом' являются россияне - им преподносится идея о неблагодарности поляков и их нежелании воздать должное памяти советских солдат, погибших на территории Польши.
По всем этим вопросам Польше следует занять четкую позицию, и отстаивать ее как перед Москвой, так и перед нашими западными партнерами и союзниками. С одной стороны польская сторона должна откровенно говорить о своем восприятии юбилейной даты и не скрывать историческую правду, а с другой - отдать дань уважения сотням тысяч советских солдат погибших в Польше на пути в Берлин.
Отсутствие - лучше, чем молчание
Поэтому, пишет Коморовский, если президент Александр Квасьневский все же принял решение принять приглашение Москвы, он должен сделать это при одном условии: на торжествах он не станет играть роль простого зрителя, а получит возможность почтить память поляков, павших жертвами сталинских репрессий и во всеуслышанье заявить, что вторая мировая война началась не в июне 1941, а в сентябре 1939 г. - с акта преступного сотрудничества между Гитлером и Сталиным, в результате которого Польша стала добычей двух тоталитарных режимов, один из которых позднее, в марте 1945го, одолел другой.
К примеру, по дороге в Москву Квасьневский мог бы сделать остановку на Вестерплятте, где утром 1 сентября 1939 г. прозвучали первые выстрелы второй мировой войны [польский укрепленный район в районе Данцига, с атаки против которого началась агрессия Германии против Польши - прим. перев.], а затем в Катыни. Кроме того, было бы неплохо, если бы в поездке в Москву президента сопровождали польские ветераны, в мае 1945го бравшие Берлин плечом к плечу с советскими братьями по оружию. Их задачей будет указать на то, что Москва игнорирует вклад Польши в победу над Гитлером - проявлением этого является монумент воинам союзных армий, где есть скульптура французского солдата, но нет польского - хотя польские воинские контингенты были многочисленнее французских.
Если подобные шаги по какой-то причине предпринять невозможно, то Квасьневскому лучше остаться в Польше и, помимо возложения венков к Могиле неизвестного солдата в Варшаве, присутствовать при смене почетного караула на одном из кладбищ, где похоронены российские солдаты, погибшие на территории Польши.
____________________________________________________________
Спецархив ИноСМИ.Ru
Пять доводов, почему президенту не следует ехать в Москву ("Polish News Bulletin", Польша)
Почему Квасьневский должен ехать в Москву ("Polish News Bulletin", Польша)
Встреча Буша с Путиным не дает особого повода для оптимизма тем, за кого США не готовы заступиться ("Polish News Bulletin", Польша)
Польша должна пересмотреть свою аргументацию в пользу Украины ("Polish News Bulletin", Польша)
Польско-российские отношения - смесь любви и ненависти ("Polish News Bulletin", Польша)
Квасьневский, Миллер и Кульчик - пешки в российской игре ("Polish News Bulletin", Польша)
