Для организаторов закончившейся недавно Ганноверской ярмарки Россия является 'страной с самыми высокими в мире темпами роста'. Цифры, правда, этого не подтверждают: в прошлом году русские по темпам роста были далеко позади Китая или даже Украины. Однако то, что отличает Россию от этих конкурентов, так это значение для российской экономики Германии. Германия является для русских важнейшим торговым партнером.
Благо России - энергетические и сырьевые ресурсы, - но одновременно - и ее проклятие. Российская экономика зависит от природных богатств: нефти и газа - и, таким образом, от цен на энергоносители на мировом рынке. Нефтяной бум последних лет избаловал россиян - именно поэтому была отложена в долгий ящик модернизация остальных отраслей и других давно обещанных экономических реформ.
Это вместе с возвратом государственного контроля в нефтяном и газовом секторе экономики, установленного с помощью юридической травли независимого концерна ЮКОС и масштабной поддержки полугосударственного энергетического концерна 'Газпром', означало возврат России к прошлому. Профессор Хьюстонского университета Майкл Экономидес (Michael Economides) говорит о путинской 'ресоветизации нефтегазовой промышленности'. Причем не всегда рыночные меры принимались и за рамками нефтегазовой отрасли: например, вето Кремля, до сих пор блокирующее приобретение концерном Siemens машиностроительного предприятия 'Силовые машины', вряд ли можно объяснить мнимыми интересами безопасности России.
Путин после своего переизбрания в марте 2004 года недопустимо невнимательно отнесся к реализации объявленных перед этим либеральных экономических реформ, считает экономист Кристофер Уифер (Christopher Weafer), главный аналитик 'Альфа-банка'. Президент все больше прислушивался к людям из спецслужб из своего окружения, ориентировавшимся на государственную экономику и мыслящим старыми советскими категориями.
Для сторонников рыночных экономических реформ, министра финансов Алексея Кудрина и министра экономики Германа Грефа, это было время бессилия. До последних недель, казалось, что первую скрипку в экономической политике играет премьер-министр Михаил Фрадков, бюрократ старой школы. Например, в целях борьбы с коррупцией Фрадков предложил ввести офицеров спецслужбы ФСБ в состав правления всех важных предприятий, чтобы покончить с противоправной практикой.
Но с некоторых пор ветер изменил направление. Путин испугался, видимо, в первую очередь по той причине, что его популярность среди российского населения в последнее время опасно снизилась. Не из-за его вмешательства на Украине, а из-за социальных реформ: в январе и феврале во многих российских городах прошли демонстрации протеста против разумной, собственно, но по-дилетантски проведенной реформы. Были отменены льготы, деньги осели у бюрократии. Это для Путина представляло опасность, он сделал премьер-министра Фрадкова козлом отпущения, но не уволил его: Фрадков является человеком аппарата безопасности, курирующим экономические вопросы, в московской схватке за власть, у него мощная поддержка.
Сигналы тревоги
Тем не менее, есть признаки политико-экономических перемен. По наблюдениям Уифера, 'все большее влияние приобретают экономисты-либералы'. Так, в середине марта Путин вынес публичное порицание своему правительству за то, что оно, мол, ничего не делает для устранения бюрократических препон в экономике и ставит всевозможные барьеры для малых и средних предприятий. Фрадков поспешил отреагировать, объявив о немедленном снижении налога на добавленную стоимость с 18 до 13 процентов. Сотрудники Фрадкова заявили, что брешь в государственной казне, в пересчете - восемь миллиардов евро, можно без труда закрыть с помощью более высоких сборов в нефтяной отрасли.
Это слишком опасно для экономической стабильности России, достигнутой с таким трудом, возразили министр финансов Кудрин и министр экономики Греф: государство должно прекратить решать все экономические проблемы за счет поступлений от нефти и газа. Президент разрешил спор абсолютно в духе политэконома. Государство обязано, прежде всего, заботиться о создании 'лучших условий для экономического роста в отечественной промышленности', - подтвердил Путин Грефу в прямом телевизионном эфире.
Греф убедил своего президента, что дисбаланс в экономическом росте ставит под угрозу честолюбивую цель Путина: удвоение через десять лет внутреннего валового продукта. Все больше предприятий, не имеющих, в отличие от крупных сырьевых концернов, хороших политических связей в Москве, теряют всякую надежду из-за недостаточной правовой безопасности и коррумпированной бюрократии.
Многочисленные 'сигналы тревоги' (слова Грефа) должны заставить Кремль изменить курс. 'В 2003 и 2004 годах, - считает Питер Вестин (Peter Westin), главный экономист московского брокерского дома Aton, - правительство сделало все возможное для того, чтобы было как меньше изменений. С этим надо кончать'.
