Часть 2
'Политика Европейского Союза в отношении России основана на предположении о том, что эта страна постепенно станет такой же демократической и рыночно ориентированной, как и сам Европейский Союз', - говорит Катинка Барыш, сотрудник лондонского Центра европейских реформ. Однако ЕС все яснее осознает, что этого не происходит, о чем сообщает 'Rzeczpospolita' накануне европейско-российского форума в Кринице, что на юге Польши.
Трудное соседство
'Если целью взаимоотношений Евросоюза и России было достижение общеевропейских ценностей, то ЕС должен признать, что этого ему сделать не удалось, - говорит Рольф Шутт из Фонда Карнеги за мир во всем мире, - наивно думать, что можно экспортировать демократию в такую большую страну, как Россия, не предложив ей взамен такой стимул, как членство в Евросоюзе'.
Европейский Союз все более открыто заявляет о своих расхождениях во мнениях с Россией. Последний саммит, состоявшийся в ноябре 2004 года в Гааге, не привел к согласию даже в тех вопросах, которые не вызывали споров. Сами русские хотели подписать соглашение по экономическим и культурным вопросам, оставив в стороне проблемы внешней и внутренней политики, а также судебной системы. Однако против этого выступило большинство стран-членов ЕС, и в особенности его новые члены.
Стороны надеются решить остающиеся вопросы во время предстоящего в мае саммита ЕС-Россия, и, по словам дипломатов, большая часть проектов соглашений уже подготовлена. Скоро станет ясно, будут ли они на самом деле подписаны.
Главным предметом спора является рост активности ЕС в странах СНГ. В прошлом году Россия каким-то образом проглотила неожиданное решение Молдовы отвергнуть разработанный Москвой план урегулирования проблемы Приднестровья (урегулирования, главным образом, в пользу России). Кишинев вместо этого предпочел решение, выработанное Евросоюзом. Сегодня, после кризиса на Украине, в России открыто говорят о соперничестве с ЕС на постсоветском пространстве.
С точки зрения Москвы, ответственность за такое соперничество несут новые страны-члены ЕС, поскольку, по словам российских политиков, именно они заставили Европейский Союз напрямую вмешаться в разрешение украинского кризиса. Безусловно, в этих словах есть доля правды, ведь в событиях на Украине принимали прямое участие президенты Польши и Литвы.
Пока новым членам ЕС не удается убедить эту организацию проявить больше открытости в отношении Украины. Однако, по словам члена Европейского парламента и бывшего министра иностранных дел Эстонии Томаса Хендрика Илвеса, время скоро будет на их стороне.
'В Еврокомиссии и Совете Европы большинство мест по-прежнему занимают люди из старого Евросоюза, однако в Европарламенте, например, все депутаты равны. Со временем и в этих двух органах ситуация изменится', - говорит Илвес.
Эксперты по политике Евросоюза согласны в одном: несмотря на формирование кризиса в отношениях между ЕС и Россией, ни одна из сторон не может себе позволить отвернуться от другой.
'Евросоюзу нужны российские газ и нефть, а России нужна помощь ЕС в модернизации ее экономики, - говорит Рольф Шутт из Фонда Карнеги за мир во всем мире, - в таких областях, как борьба с международным терроризмом и организованной преступностью, обеспечение стабильности на границах ЕС и России, у сторон нет иного выбора, кроме сотрудничества'.
Между национальными и общеевропейскими интересами
Сталкиваясь с охлаждением отношений с Брюсселем, пишет 'Rzeczpospolita', Россия пытается решать важные вопросы путем налаживания прямых контактов с Берлином, Римом и Парижем. Дело это довольно сложное, поскольку основные страны-члены ЕС, особенно Германия, разрываются между общеевропейским и 'национальным' подходом к российскому вопросу.
Когда три года назад в Веймаре российский президент Владимир Путин попытался привлечь внимание к 80-й годовщине Рапалльского договора (когда Россия и Германия отказались от взаимных претензий и начали сотрудничество, со временем приведшее к пакту Молотова-Риббентропа), Шредер полностью проигнорировал это. Более того, в своей ежегодной речи по подведению итогов германско-российских консультаций он даже ни разу не употребил слово 'Россия', сосредоточившись вместо этого на европейской интеграции. Здесь заключался двойной смысл.
Во-первых, были ясно продемонстрированы приоритеты внешней политики Германии. Во-вторых, канцлер дал ясно понять, что России не следует ожидать от Берлина вечной благодарности за ее роль в объединении Германии. Путин понял этот намек, и с тех пор слово 'Рапалло' исчезло из его лексикона.
В действительности же не существует конфликта интересов между старыми и новыми членами Евросоюза в отношении планов сотрудничества ЕС с Россией, в частности, в энергетическом секторе. Некоторые страны, особенно Польша, могут быть недовольны своей чрезмерной зависимостью от России в плане товарных поставок, однако в Германии такие аргументы не используются. И неудивительно: ведь на долю России приходится треть потребляемой в Германии нефти и сорок процентов потребляемого газа.
Разногласия, однако, проявляются в плане будущего отношения Европейского Союза к таким странам, как Украина, Белоруссия или Молдова. Многие новые члены выступают за более жесткую позицию в отношении Александра Лукашенко и за перспективу вступления в ЕС Украины. Однако Германия - против.
Берлин
Европе не следует злить русского медведя, считает Александр Рар, ведущий эксперт Германии по России. Во-первых, она заинтересована в российских энергоресурсах. А во-вторых, имеет больше смысла сотрудничать с Россией, чем, скажем, с Алжиром, подверженным влиянию исламского терроризма.
Однако такой взгляд в Германии разделяют не все. Рональд Гетц, эксперт из Фонда науки и политики, считает, что подобная линия поведения ошибочна, заявляя, что даже стабильность поставок энергоресурсов не может оправдать далеко идущих уступок России. По его мнению, проблема заключается в том, что германская политика в отношении России определяется не только фактором поставок энергоресурсов, но и перспективой открытия огромного российского рынка для немецких инвестиций и товаров.
Кроме того, тесное сотрудничество Германии с Россией до недавнего времени имело и политическое измерение, выступая в качестве противовеса холодным отношениям Берлина с Вашингтоном в связи с их противоречиями по Ираку. Хотя значение данного фактора уменьшилось, он не полностью устранен.
Париж
Париж придерживается несколько иного взгляда. Французские политики и эксперты считают возможной выработку согласованной политики ЕС в отношении России, но лишь при условии, что Франция, в той или иной форме, будет играть в ее осуществлении особую роль. Подтверждением этого служат недавние визиты французских министров иностранных дел и обороны в Москву и Санкт-Петербург. Французы пошли дальше, чем когда-либо отваживался зайти ЕС, предложив своим российским партнерам участвовать в создании 'архитектуры европейской безопасности' и возобновить дискуссии по вопросу о 'привязке' России к НАТО. Москве, однако, эти предложения показались недостаточно радикальными, и даже изменение тона дипломатических заявлений французской стороны помогло не слишком.
Министр иностранных дел Мишель Барнье (Michel Barnier) заявил в Москве о неизменной поддержке Францией политического урегулирования 'чеченского кризиса', в то время как его предшественнику Доминику де Вильпену (Dominique de Villepin) хватало смелости называть вещи своими именами: он употреблял формулировку 'война в Чечне'.
Рим
Наконец, остановимся на позиции Рима. 'Итальянцы любят приходить на помощь тому, кто побеждает' - эта поговорка отлично характеризует средиземноморский вариант 'реальной политики', еще более древний, чем учение Макиавелли. Именно этот принцип предопределял отношение Муссолини к сталинскому режиму, позицию христианских демократов и итальянских промышленников в отношении СССР, Брежнева и Горбачева, а сегодня - и курс правительства Берлускони по отношению к Путину.
У того, кто внимательно следит за политическим процессом в Италии, может сложиться впечатление, что эта страна настроена более пророссийски, чем любое другое государство ЕС. Однако это ложное впечатление. Несмотря на традиционное восхищение итальянцев Россией, отношение официального Рима к этой стране лишено какой-либо эмоциональной или идеологической окраски, и основывается на холодном, пусть зачастую и неверном расчете, исходящем из национальных интересов.
Берлускони, находящийся у власти с 2001 г., испытывает подлинную страсть к международной политике. Однако он стремится укрепить не столько позиции страны, сколько свои собственные. Отсюда и весьма активное участие Италии в иракской войне, призванное превратить страну во второго по значению союзника США в Европе - после Великобритании. Отсюда и розыгрыш 'российской карты'. Итальянский премьер строит свои отношения с зарубежными лидерами на 'личном контакте'. Путин, прибывший прошлым летом в Италию на борту атомного крейсера, гостил у Берлускони в его роскошной вилле на Сардинии. Ранее, Берлускони выступил с идеей приема России в ЕС. Все эти шаги, однако, не привели к особым результатам, за исключением шумихи в СМИ.
Интересно, что политика Берлускони пользуется широкой поддержкой в обществе. Итальянские 'посткоммунисты' и оппозиционные левые христианские демократы всегда поддерживали концепцию многополярного мира, в рамках которой могущество США должно уравновешиваться влиянием других держав. В результате амбиции России воспринимаются в Риме как нечто вполне естественное.
В целом, Берлин, Париж и Рим, по сути, придерживаются в отношении Москвы одной и той же линии. Ширак и Шредер нарочито обхаживают Путина, устраивают саммиты (вроде того, что состоялся недавно - с привлечением Испании для пущего эффекта), заявляют о полном единстве взглядов, общности политических интересов и т.д. Однако, когда дело доходит до конкретных экономических вопросов, они тут же 'вспоминают' о своем членстве в ЕС и отсылают Путина в Брюссель, который, как им хорошо известно, будет решительнее отстаивать интересы Евросоюза. По крайней мере, до сих пор все обстояло именно так.
Москва
'Я часто сравниваю Россию и ЕС с водкой и икрой. Не скажу точно, кто здесь водка, а кто икра, но я уверен, что вместе мы пойдем в правильном направлении', - заявил на московском саммите 'Россия-ЕС' в мае прошлого года тогдашний председатель Еврокомиссии Романо Проди (Romano Prodi).
Его высказывание было широко растиражировано прессой, однако большинство наблюдателей, поглощенные этой новостью, не попытались глубже оценить ситуацию. На саммите были решены два главных вопроса: Россия согласилась ратифицировать Киотский протокол (это было очень важно для ЕС), а Брюссель одобрил вступление России в ВТО, что, в свою очередь, являлось приоритетной целью Москвы.
Незамеченным осталось отсутствие прогресса по вопросу о создании четырех 'общих пространств' (экономического, внутренней безопасности и юстиции, внешней безопасности и научного сотрудничества), призванных служить основой сотрудничества между Россией и ЕС. Не было достигнуто соглашение и по другому важному вопросу: российская сторона хотела, чтобы ее диалог с ЕС осуществлялся через особые структуры, а Брюссель настаивал, что с Москвой он будет вести переговоры на тех же условиях, что и с другими столицами. Кремль воспринял это как диктат.
В результате, вопреки ожиданиям, взаимный 'план действий' не был одобрен, и обе стороны заговорили о наличии проблем. Россия отреагировала на ситуацию импульсивно: выступила с возражениями против включения новых стран-участниц Союза в Соглашение о партнерстве и сотрудничестве с ЕС (СПС), закрыла свой рынок для еэсовского экспорта продуктов питания и поставила вопрос о нарушениях прав русскоязычного меньшинства в Латвии и Эстонии.
Евросоюз, в свою очередь, напомнил Кремлю о Чечне, несоответствии политической системы в России демократическим стандартам и 'деле 'ЮКОСа''. Кроме того, Брюссель усилил давление на Россию, требуя отказаться от регулирования [внутренних - прим. перев.] цен на сырье и либерализовать финансовые и телекоммуникационные рынки. Он подчеркивал: чтобы ЕС мог хотя бы приступить к обсуждению вопроса об отмене въездных виз для российских граждан, Москва должна ужесточить контроль на границах со странами СНГ. Возникшая в результате тупиковая ситуация может быть разрешена на саммите 'Россия-ЕС', который состоится в этом году. Обе стороны подчеркивают, что большинство соглашений уже готово к подписанию.
По словам Дмитрия Тренина, заместителя директора Московского центра Карнеги, 'Россия в последние годы начала сокращать присутствие по всему миру, очищая плацдармы, завоеванные в советскую эпоху. Вместо этого она сосредоточивает силы, и проводит политику, характерную для региональной великой державы'.
'Вряд ли можно говорить, что Россия ослабла или утратила уверенность в себе. Напротив, она перегруппировывает и сосредоточивает силы на наиболее важном и перспективном направлении - отношениях со странами СНГ', - утверждает Тренин.
Цель этого курса, по мнению аналитика Центра Карнеги, состоит не в создании альтернативного варианта ЕС на деньги российских налогоплательщиков: он призван способствовать экономической экспансии России, а также заставить соседние страны считаться с Москвой в вопросах внешней политики и безопасности. Конечным результатом должно стать создание общего пространства с преобладанием русского языка, российской культуры и системы образования.
'Россия, легко смирившаяся с утратой своих позиций в 'третьем мире', нервно, порой даже истерически реагирует на все, что угрожает ее вышеупомянутым интересам. Ярким примером этого являются события в Грузии и на Украине. Однако именно здесь и возникают проблемы. Буквально все страны, расположенные в западной части бывшей советской империи, за исключением Беларуси, сделали выбор в пользу проевропейской и проатлантической ориентации, и России трудно смириться с этим фактом', - отмечает Тренин.
Корнелиус Охманн (Cornelius Ochmann), Фонд Бертельсмана (Bertelsmann Foundation):
С момента распада СССР политика ЕС основывалась на убеждении, что слабость центральных властей в Москве не соответствует его интересам. Поэтому в Брюсселе спокойно наблюдали, как Владимир Путин укрепляет свою власть после выборов на Украине [так в тексте - прим. перев.]. Если бы российский президент использовал свои хорошие отношения с Европой для продолжения внутрироссийских реформ, проблем бы вообще не было. Однако он пошел дальше этого, спровоцировав тем самым дискуссию о подлинных целях российской внешней политики.
Действия Польши и роль президента Квасьневского в урегулировании украинского кризиса ясно показали всем, что Путин не так силен, как кажется, и что он способен допускать серьезные ошибки. Вопрос заключается в следующем: теперь, когда мы все это знаем, какой должна быть наша согласованная позиция в отношении России? Выработать ее будет непросто, поскольку многие страны ЕС буквально наперегонки стремятся завоевать благосклонность Москвы. Тем не менее, такая последовательная политика необходима. Во-первых, для того, чтобы обеспечить политическую защиту европейских инвестиций в российский топливно-энергетический сектор. Во-вторых, мы не можем просто сидеть и ждать, пока в Москве не произойдет собственная 'оранжевая революция', которая спровоцирует конфликт внутри самой России.
Александр Рар (Alexander Rahr), Германское внешнеполитическое общество:
Единой политики ЕС в отношении России просто не существует, и после последней волны расширения выработать ее будет еще труднее - хотя бы потому, что многие из новых стран-участниц Союза все еще воспринимают Россию как врага. Их можно понять, но задачу это не облегчает. Кроме того, в ходе украинской 'оранжевой революции' внутри Союза возникли разногласия. Кризис был урегулирован совместными усилиями всех стран ЕС. Европейцы сумели выработать единую позицию, оказывая давление на Леонида Кучму и Виктора Януковича, и одновременно заверяя Владимира Путина, что их действия не являются покушением на российские интересы. Однако Александр Квасьневский в ряде интервью дал понять, что он единолично спас положение.
Это показывает, что он не понимает необходимости согласованной политики в отношении России. Проблема только усугубляется тем, что вскоре мы можем столкнуться с аналогичным кризисом в Беларуси, а также необходимостью выработать единую позицию по Кавказу. Еще один важный вопрос связан с идеей об 'энергетическом альянсе' с Россией. В отличие от Польши, многие страны ЕС, в том числе Германия, ничуть не возражают против зависимости от поставок энергоносителей из России. Канцлер Шредер считает: лучше сотрудничать с Россией, чем с Алжиром. Польша придерживается иного мнения.
Тома Гомар (Thomas Gomart), Французский институт международных отношений:
Политику Франции в отношении России следует оценивать под стратегическим углом зрения. Это значит, что, по мнению Парижа, обе стороны могут многое предложить друг другу в сфере безопасности. Франция полагает, что способна играть роль посредника между Россией и ЕС. Можно, конечно, говорить о пристрастии Франции к России, но утверждения о 'любви к Путину' явно преувеличены. В то же время, нетрудно понять, что стремление Жака Ширака превратить Россию в стратегического партнера Франции может вызвать озабоченность в новых странах-участницах ЕС, особенно в Польше.
На мой взгляд, эта озабоченность необоснованна. Свидетельство тому - события на Украине. Франция не спешила предложить свою помощь Ющенко, и осталась 'за бортом' урегулирования кризиса. Однако она никоим образам не пыталась помешать миссии Хавьера Соланы (Javier Solana) и Александра Квасьневского. Париж занял классическую позицию: украинскую проблему следует решать путем консультаций с Россией, не отвергая при этом единого курса ЕС.
