Хватит историй. Тем, кто подобно мне, выступал 'за' принятие Конституции, я настоятельно советую не пренебрегать данным французами 'нет': их ответ является отражением глубинного движения континентального масштаба. На первый взгляд, большинство сторонников 'нет' представляет собой противоречивую и неопределенную массу. Смешение всевозможных беспокойств, отражение недовольства и совокупность без каких-либо оговорок предрассудков крайне правых и крайне левых. В действительности же, эта бессвязная и воинственно-настроенная мешанина является знаком силы. Сторонников 'нет' не беспокоят свои внутренние разногласия, их объединяет то, что они видят перед собой.
Они отталкиваются от нуля. Это антилибералы, антиамериканцы, противники эмиграции из южных стран и, конечно же, с Востока, испытывающие отвращение к бюрократии брюссельских космополитов. Они объявляют войну польской конкуренции, прибалтийским хищникам и - не стоит забывать об этом - будущим турецким оккупантам. 'Нет' стоит на защите границ прежнего Союза. И вот, как ни в чем не бывало, официальный референдум по Конституции превратился в официозный и запоздалый референдум о расширении Европы с 15 до 25 членов. Французов, предпочитавших воздерживаться во время выборов в Европейский Парламент, считали евроскептиками. Нанеся 29 мая удар своим безоговорочным 'нет', они превратились в евронигилистов. Эпоха братства подошла к концу.
Еще опаснее тот факт, что страхи, положенные в основу 'нет', были вскормлены официальными защитниками 'да'. Разве не Ширак (Chirac) во время иракского конфликта высокомерно заметил, что у восточных европейцев есть только одно право - 'право молчать'? Французская дипломатия одержима идеей создания Европы-державы, способной противостоять сверхдержаве американской. Это мечта не о европейской Европе, а о Европе французской. Париж-Берлин-Москва, вот ее центральная ось. Брюссель или Варшава должны ограничиться тем, чтобы вести себя как подобает. Они станут искупительной жертвой в случае провала референдума.
Лучше Путин, чем Буш! Как можно упрекать французского избирателя в том, что он разумнее господина де Вильпена (de Villepin)? Всем известно, что Европа двадцати пяти, в большинстве своем, отказывается использовать Москву и Пекин против Вашингтона. Так что, к черту, 25! Социалисты-сторонники 'нет' - Фабиус (Fabius), Эмманюэлли (Emmanuelli) - выбирают 'ширакизм' без Ширака и вскармливают эту мошенническую политику популистскими аргументами. Они искажают спектр демпинга и делокализаций. Перед лицом угрозы польского сантехника, что отнимет у нас работу, или Эстонии, покушающейся на наши фабрики, проголосуем за новую Ялту и хлопнем дверью перед самым носом молодых демократий Восточной Европы.
Свобода пугает. Во Франции слово 'либерал' превратилось в самое страшное оскорбление. Конституция? Либеральные кандалы - по мнению сторонников 'нет', преграда на пути либерализма - по мнению сторонников 'да'. Долой Спинозу, Канта, Адама Смита и Поппера! Мы расплачиваемся за исчисляемые десятками ложные и фантастические идеи. Франция живет в обстановке рыночной глобализованной экономики, а говорит тоном социалиста и националиста. Это нормально, когда избиратели следуют в направлении, указанном им в том или ином выступлении. Не так давно Ширак заявил: 'Либерализм - идеология настолько же вредная, насколько и коммунизм, и так же, как коммунизм, ее ждет поражение'. Франция верхов - как выступающих за 'да', так и выступающих за 'нет' - призывает к сопротивлению против либерального людоеда. Народ воодушевляется, решает расправиться с монстром и приносит 'да' правящих классов на алтарь своей непоследовательности.
В ответ мне скажут: 10% безработицы, 11% населения, живущего за чертой бедности - все это служит объяснением распространяющихся проявлений ксенофобии и нигилизма, оправданием ненависти к парламентаризму или призывом к обвинению польских рабочих. Но нет. Это не экономический и не социальный кризис, отнюдь, это, главным образом, кризис разума. Запреты отступают. Тормоза, контролирующие ненависть к другому - начиная с иноплеменника и заканчивая верховной властью - отпущены. Дамба морали сместилась влево. Я слышал, как во время этой кампании предводители социалистов клеймили рабочих других европейских стран так, как раньше это делали лишь представители крайне правых. Я видел Жан-Пьера Шевенмана (Jean-Pierre Chevenment), выступавшего против 'брюссельских олигархов', демонстрируя явно путинское происхождение своих выражений. Я был свидетелем бредовых восхвалений французской земли, слишком отдававших прошлым, причем самым неприятным прошлым, нашей истории.
Крайние проявления приобрели налет большей респектабельности, благодаря лидерам-социалистам, выступающим на стороне 'нет'. В 1992 году, в эпоху Маастрихтского договора, расколовшиеся избиратели правого парламентского крыла чуть не провалили европейский проект. В нашем случае, как показывают факты, переворот вызвали избиратели левых взглядов. Во Франции 40% избирателей - антиевропеисты и антидемократы. Оставшуюся часть составляют сторонники Фабиуса. Тон и стиль двух месяцев жесткой идеологической кампании, где преобладали излюбленные противоречия XIX-го столетия, извлекли из революционного сленга его устаревший манихеизм. Эта конституция социальная или либеральная? Именно этот вопрос стал краеугольным камнем всех дебатов. Столкновение 'свободной конкурентной борьбы без перекосов' и 'социальной защиты', воспринятое как выбор между рыночными джунглями и защитой государства. И, в результате, почившее в бозе завладело тем, что было живо, и 50 лет возведения европейского здания пошли насмарку.
Как бы то ни было, вот уже полвека как то христианские демократы, то социал-демократы попеременно устанавливали, что экономическая эффективность и социальная защита не только не исключают друг друга, но и могут соединять свободу, процветание и солидарность. В куда более плачевных, нежели нынешние, обстоятельствах такая же установка подняла Европу из руин и превратила ее во вторую экономическую державу планеты (и даже в первую, если речь идет о благосостоянии). Но все кончилось. Как в Германии, так и во Франции левые партии перестали брать на себя вызовы 'социальной рыночной экономики'. Лидер СДПГ Франц Мюнтеферинг (Franz Muentefering) обращается к допотопным анафемам, проклинает в Берлине 'саранчу международного капитала', что обирает продуктивный труд и пытается избежать предсказанного провала на выборах, заручившись поддержкой антиамериканской и антикапиталистической критики. Перемена позиции Шредера (Schroeder) - этого бывшего 'друга предпринимателей' - напоминает поворот на 180 градусов, сделанный Фабиусом, бывшим министром-оппортунистом, настолько либеральным и совсем не симпатизировавшим большевикам в прежние времена.
Триумф французского 'нет' и демагогический уклон континентальных социалистов уходят корнями в один и тот же экономический и моральный упадок. При существовании другого варианта последствия подобного промаха разума и благородства были бы местного масштаба - провал красно-зеленых в Германии - и забавными, подобно смехотворному французскому нарциссизму. К сожалению, ни одна политическая сила - ни в Берлине, ни в Париже - не признала, что основным событием последних месяцев стала Оранжевая Революция. Иными словами, с вашего позволения, освобождение 50 миллионов европейцев, выступивших против посткоммунистического деспотизма.
Европейская идентичность - это тот самый ветер свободы, что с невиданной прежде силой дует между Киевом и Тбилиси. Сотрясающаяся и предчувствующая беду Франция - колыбель прав человека - сжимается, в то время как другие гордые народы берут на вооружение слова, которые она перестала употреблять, хотя они и красуются на всех ее избирательных участках: 'Свобода, Равенство, Братство'.
____________________________________________________
Избранные сочинения Андре Глюксмана на ИноСМИ.Ru:
Почему пацифисты не выступают против войны в Чечне? ("El Mundo", Испания)
Союз против нарциссизма ("Liberation", Франция)
Путин, сталинский царь ("L'Espresso", Италия)
Отныне двое убийц противостоят друг другу: Путин и Басаев ("L'Express", Франция)
Чеченский де Голль ("Frankfurter Allgemeine Zeitung", Германия)
Новый царь говорит вам спасибо. . . ("Le Monde", Франция)
Зов свободы ("The Wall Street Journal", США)
Путин Первый: опасный царь ("Corriere Della Sera", Италия)
Беслан: мораль и политика ("El Pais", Испания)
Путин-поджигатель ("L'Espresso", Италия)
Именно война царя Путина порождает терроризм ("La Repubblica", Италия)
Шопинг и все нормально (так рекламирует Путин) ("Corriere Della Sera", Италия)
Что значит для нас 'День Д'? ("The Wall Street Journal", США)
Палачи тоже умирают ("El Pais", Испания)
Добро пожаловать в мир мегатерроризма! ("The Wall Street Journal", США)
Русская рулетка ("Die Welt", Германия)
Похороненные заживо ("The Wall Street Journal", США)
События 11 сентября стали объявлением мировой войны ("ABC", Испания)
Конец истории будет положен в сортире? ("El Pais", Испания)
Путин действовал как террорист ("La Vanguardia", Испания)
Если бы в ЦРУ читали Достоевского, 11 сентября можно было бы предотвратить ("ABC", Испания)
Кровь, нефть и ядерные отходы ("L'Espresso", Италия)
