29 декабря 2004 г. министр обороны России Сергей Иванов объявил о планах отменить отсрочки призыва в армию для студентов. Как и следовало ожидать, общественная реакция была настолько едина в своем неприятии этого, что решение вопроса отложили, хотя и не исключили совсем из кремлевской повестки дня.
Эта конфронтация между государством, решительно настроенным сохранить призыв, и обществом, которое его боится и ненавидит, стала очередным, но не последним столкновением из-за института, насчитывающего триста лет. Потому что призыв - это один из последних пережитков бывшего всемогущего советского государства, воплощение его абсолютного главенства над обществом, над которым оно властвовало с бездумной и порой обреченной на провал жестокостью.
Отход постсоветской России от прошлого не будет полным без отказа от призывной системы военной службы. Именно поэтому за политической борьбой в этой сфере стоит наблюдать как за флюгером, указывающим направление страны.
Длинные корни призыва
На протяжении почти трех с половиной столетий, до конца 1980-х годов, высшей целью российского и советского государства были расширение и защита империи. Само рождение современного российского государства при Петре Великом (1698-1725) было во многих отношениях продолжением первоначальной задачи Петра - создать современную (по стандартам 18-го века) армию. Реформы Петра, начиная со строительства Санкт-Петербурга на костях бесчисленных крепостных и заканчивая запретом дворянам жениться до сдачи экзаменов по основам арифметики и геометрии, были нацелены на то, чтобы выигрывать войны. Более двух веков спустя еще более кровавая сталинская "революция сверху", которая ограбила и обратила в рабство крестьян и начала головокружительную индустриализацию, также оправдывалась приготовлениями к войне.
Призыв был введен Петром в 1705 г. Закон требовал, чтобы каждое двадцатое крестьянское хозяйство предоставило новобранца для 30-летней службы в царской армии. Это был первый систематический военный набор в Европе, где короли в основном полагались на армии наемников. До Французской революции почти столетие спустя Россия оставалась единственной европейской страной, где существовала обязательная воинская повинность. Впрочем, даже тогда ее армия была крупнейшей в мире.
Эта система дожила без изменений до 1874 г., когда в рамках реформ Александра II срок службы был резко сокращен, а военнообязанными стали все граждане мужского пола, независимо от классовой принадлежности.
Захватив власть в 1917 г, большевики сначала планировали создать "добровольную армию рабочих и крестьян". Но уже год спустя, в разгар гражданской войны, председатель Революционного военного совета Лев Троцкий ввел всеобщий призыв, подкреплявшийся немедленной казнью дезертиров (иногда целых взводов, рот и даже полков), уклонистов и нарушителей дисциплины. Обеспеченный таким образом бесконечный поток плохо обученных, плохо накормленных и плохо вооруженных, но многочисленных призывников при полном равнодушии к жизни солдата стал краеугольным камнем советской военной доктрины. По стратегии "человеческой волны", враг должен был захлебнуться от неослабевающих атак до полного поражения - независимо от потерь.
Благодаря призыву Советский Союз выжил в катастрофические первые два года войны с нацистской Германией. В 1941-1942 г.г. были убиты или захвачены в плен до 5 млн. советских солдат. (По разным оценкам, советские войска потеряли от пяти до десяти солдат на каждую потерю в живой силе немцев.)
А потому, точно так же, как победа над Наполеоном в 1812-1814 г.г. показалась царскому двору и генералам оправданием рекрутчины Петра, разгром нацистской Германии убедил советское руководство в правильности социальной организации, в которой слава страны отождествлялась с мощью ее армии; основным смыслом существования общества было снабжение армии всеми необходимыми человеческими и материальными ресурсами, а призыв составлял костяк армии.
Революционная демилитаризация
Одним из самых ощутимых результатов демократической антикоммунистической революции 1991 г. была беспрецедентная демилитаризация страны, не побежденной на поле боя и не оккупированной победителями. При первом постсоветском президенте, Борисе Ельцине, расходы на оборону были урезаны на 90%, с не менее 30% ВВП до 2-3%. С 1992 по 2001 г. российская армия сократилась в два раза, с 2,7 млн. чел., оставшихся от пятимиллионной армии СССР, до 1 365 000. [1]
На протяжении всего ельцинского правления отмена призыва и создание профессиональной армии были среди основных задач реформаторов. Добровольная ("контрактная") служба рядовых и сержантов была введена 1 декабря 1992 г. Новая конституция, принятая на референдуме годом позже, признала право отказа от военной службы по религиозным и иным убеждениям и гарантировала таким гражданам альтернативную (невоенную) службу. В мае 1996 г. Ельцин подписал указ о переходе на контрактную службу и отмене призыва к весне 2000 г.
Однако любая попытка перехода к профессиональной армии терпела неудачу из-за недостатка средств на достойные зарплаты контрактникам и ожесточенного сопротивления генералов и их сторонников из числа левого "народно-общественного" большинства в Думе 1995-1998 г.г., которые рассматривали отмену призыва как государственную измену. Неспособный собирать налоги и, следовательно, нищий, как и все революционные правительства до него, неготовый начинать еще одну битву с "патриотами" в разгар бесконечного экономико-политического кризиса, Кремль вновь и вновь откладывал отмену призыва.
Почему офицеры против
В отличие от союзников среди националистов и левых, для офицерского корпуса России сохранение призыва - не столько вопрос напыщенных разглагольствований о "славе и чести Родины", сколько сочетание институциональной инертности и, особенно для высокопоставленных чинов, гарантированной работы.
Чтобы сократить обычные наземные вооруженные силы почти в два раза и превратить их из сегодняшней нищей, некомпетентной, угрюмой и неповоротливой армии, насчитывающей от 1 до 1,25 млн. человек (точно не знает никто), в профессиональную, хорошо обученную и мобильную современную, численностью 500-650 тыс. человек, потребуется резкое сокращение раздутых верхних эшелонов. Даже после периодических массовых отставок при Ельцине генералов, за тридцать-сорок лет дослужившихся до власти и привилегий, которые даруют золотые звезды на погонах, по-прежнему насчитывается невероятное число - 2 тыс. [3] (Кроме того, по состоянию на осень 2004 г. в российской армии было больше полковников, чем лейтенантов. [4])
Полностью добровольная армия также положила бы конец фактически не предусмотренному законодательством статусу "призывника". Контрактники, свободные покинуть армию в любой момент, если данные им обещания не будут выполнены, не будут мириться с тюремными условиями жизни, безобразной едой, недостаточным отдыхом и постоянным словесным и физическим унижением. Их уже нельзя будет направить на строительство генеральской дачи, на работу в пекарне, на кирпичном заводе, в сануправлении или на уборку картошки в местном хозяйстве в обмен на взятку, полученную командующим офицером.
Но самое важное, пожалуй, заключается в том, что взобравшись по служебной лестнице института, который, по сути, является армией 19-го века, но с танками и ракетами, большинство высокопоставленных российских офицеров сегодня не обладают должными знаниями для командования профессиональной армией, в которой авторитет придется зарабатывать умом, умениями, физическим здоровьем и уважением других солдат, а поддерживать не страхом наказания или унижения.
"Наши генералы знают только одну науку: как призвать огромное число гражданских, организовать самую примитивную военную подготовку и затем бросить наспех сколоченные войска на войну", - пишет Александр Гольц, российский ведущий независимый военный обозреватель. Профессиональная армия, продолжает он, "неизбежно потребует кардинальных изменений в подготовке вооруженных сил, кардинальной модернизации всей системы военного образования. Для нынешних лидеров российских вооруженных сил подобная попытка равносильна подготовке собственной отставки. . . Для них сохранение рабской призывной армии - вопрос самосохранения". [5]
Тюрьма и камера пыток
В новой военной доктрине России Соединенные Штаты и НАТО больше не рассматриваются в качестве противников. Ушли в прошлое комиссары ('политруки'), а с ними и занятия-инструктажи по коммунистической идеологии с раскрытием 'подлой сущности империализма', проводившиеся в 'ленинских комнатах', которые есть, кажется на каждой военной базе. Однако призыв остался советский, и каждый день с ним взгляду предстает и советская по духу армия, в которой солдаты подвергаются всевозможным унижениям и страданиям.
Зияющая пропасть между солдатами и офицерами - как в статусе, так и в образовательном уровне, - характерная для царской армии, которую столь ярко показывали Лев Толстой и Александр Куприн в своих произведениях об армии Российской империи, не уменьшилась и в вооруженных силах Советского Союза. В российской армии нет профессионального 'унтер-офицерского' корпуса (в особенности не хватает опытных сержантов, в Соединенных Штатах играющих главную роль по всем вопросам, касающимся армейской социализации молодых людей, привития им необходимых навыков и уважения к власти и уставам). В отсутствие таких людей бал в российской казарме правят солдаты второго года службы, или 'деды'.
Результатом этого стала страшная практика, называемая 'дедовщиной' - это слово вызывает страх в сердцах миллионов родителей и их достигших призывного возраста сыновей и заставляет их любыми способами уклоняться от призыва в армию. По воле 'дедов' над призывниками изощренно издеваются, заставляют выполнять бессмысленные и унизительные задания, отбирают у них личные вещи, деньги и посылки. Из писем, которые тайком выносятся из воинских частей и относятся на почту добрыми прохожими, узнаешь душераздирающие подробности ежедневных издевательств и зачастую жестоких побоев. Иногда такие послания доходят до убитых горем и обезумевших от гнева родителей уже тогда, когда их сын уже совершил самоубийство, бесследно исчез или умер, не вынеся насилия.
По словам министра обороны Иванова, за десять месяцев 2002 года в небоевых ситуациях погиб 531 солдат [6]. Треть из этого количества покончили жизнь самоубийством [7]. По оценкам российской антипризывной организации 'Комитет солдатских матерей', общее число жертв дедовщины за тот же год достигло 3 тысяч человек [8].
Каждый год военная прокуратура проводит по две тысячи подобных расследований, причем это наверняка лишь малая часть таких случаев, потому что солдаты, страшась еще более зверских побоев со стороны 'дедов', редко на них жалуются, а офицеры подобные преступления обычно предпочитают покрывать. По словам бывшего первого вице-премьера Бориса Немцова, одного из главных сторонников военной реформы, реальное количество людей, подвергающихся издевательствам в армии, доходит до 20 тысяч ежегодно [10].
Повсеместным явлением стало дезертирство. По данным заместителя начальника Генерального штаба, из частей с января по июнь 2002 года бежало 2270 военнослужащих. По оценке же 'Матерей', каждый год бежит либо пытается бежать до сорока тысяч человек, то есть примерно каждый пятнадцатый из всех солдат, проходящих службу в данный момент [11]. В августе 2002 года двое солдат дезертировали из Чечни в связи с систематическими издевательствами, убив восьмерых своих сослуживцев. В том же году произошел еще один случай, привлекший внимание всей страны - с полигонов своих воинских частей скрылись пятьдесят четыре солдата. В знак протеста против систематических избиений со стороны офицеров они прошли пятьдесят километров до конторы 'Солдатских матерей' в южном городе Волгограде.
Сопротивление и уклонение от призыва
Либерализация 80-х годов прошлого столетия не только раскрыла для общественности, вместе с другими грязными тайнами советского режима, все ужасы дедовщины, но и привела к появлению неформальных организаций, объединяющих матерей солдат, погибших или искалеченных в армии, пропавших без вести или бежавших. Вскоре 'Комитет солдатских матерей' стал одной из крупнейших, наиболее активных и четко структурированных гражданских организаций.
Сегодня по всей стране у него насчитывается примерно триста местных отделений. Делая творимые в армии беззакония достоянием общественности, 'Комитет' добивается от власти соблюдения законов и реформирования вооруженных сил. Также 'Солдатские матери' организуют юридическую помощь, информируют призывников об отсрочках от призыва, проводят медицинские консультации в случаях, когда призывнику не предоставляют отсрочку, даже несмотря на его заболевания или физические недостатки, и подают в суд иски против Министерства обороны.
Но десятки тысяч будущих призывников и их родственников до сих пор предпочитают не бороться с системой, а обходить ее. Повсеместно процветает взяточничество: родители, бабушки и дедушки сообща собирают деньги на поступление ребенка в вуз, которое дает ему право на отсрочку. По оценке представителя президента Владимира Путина в 'большой восьмерке' Игоря Шувалова, ежегодно в России на взятки, связанные с поступлением в высшие учебные заведения, тратится более 7 миллиардов долларов [12], причем большая часть этой суммы тратится именно потому, что иначе молодым людям придется идти в армию. Также обычным делом стала взятка членам медицинской комиссии, чтобы они признали призывника негодным к службе по физическому состоянию.
От родственников призывников даже исходили призывы ввести своеобразный 'налог на призыв'. Они требовали официально установить цену освобождения от призыва, которую люди платили бы в государственную казну на нужды профессиональной армии, а не тратили на взятки. Мать тринадцатилетнего мальчика из Ростова-на-Дону сказала в интервью одной из крупнейших национальных газет, что согласна заплатить 'выкуп', который пойдет на то, чтобы 'обеспечивать [питанием, проживанием и экипировкой] молодого человека, который годен к службе и хочет служить в армии' [13].
Чеченский фактор. Во время первой чеченской войны (1994-1996 гг.) страх и ненависть, которые люди испытывали по отношению к призыву в армию, превратились практически в истерику. Наслушавшись уверений тогдашнего министра обороны Павла Грачева и его генералов в том, что для победы над чеченцами достаточно 'одного батальона' солдат, в декабре 1994 года президент Ельцин послал армию на штурм Грозного - столицы взбунтовавшейся республики.
Результатом этого стала настоящая бойня, в которой тысячи зеленых, необученных солдат были пойманы в ловушку на улицах города и скошены огнем пулеметов и гранатометов. Командиры же продолжали посылать в засаду больше и больше войск. По официальным данным, жертвами первой чеченской войны стали от четырех до пяти тысяч солдат. Независимые наблюдатели считают, что реальная цифра - восемь тысяч, а 'Солдатские матери' вообще говорят о 14 тысячах погибших [14].
Перспектива быть убитым в Чечне повысила число бегущих от призыва во много раз. Сопротивляться призыву стала даже молодежь из деревень и небольших городов, которая раньше шла служить довольно охотно. Террор и страх, главные рычаги тоталитарной власти, больше не действовали, поэтому уклонение от призыва перестало быть делом безнадежным.
Многие из тех, кому для ухода от армии не удалось ни поступить в вуз, ни получить медицинскую справку о непригодности, просто перестали отвечать на повестки; другие 'ушли в подполье' - уехали жить к дальним родственникам или друзьям; те же, кому повестки все-таки вручили, просто не являлись в назначенное время на призывные пункты.
В 1996 году, через два месяца после переизбрания Ельцина, Россия подписала с чеченскими лидерами мирное соглашение. Чечня получила фактическую независимость, и к январю 1997 года на ее территории уже не было ни одного российского солдата.
Однако для того, чтобы избавить людей от страха перед призывом, окончания войны оказалось явно недостаточно. Сегодня повестки о призыве каждый год игнорирует от 30 до 40 тысяч молодых людей [15]. В последние годы военным удается призвать не более 11 процентов всех мужчин соответствующего возраста, причем ужасно упало и качество призывников, среди которых теперь практически нет юношей из среднего класса. Военным приходится привлекать к службе даже тех, кто едва умеет читать, имеет приводы в милицию и даже употребляет наркотики [16].
Исход из армии младших офицеров. Не менее важно, что с радикальной демилитаризацией государства и общества, как и с первыми признаками возрождения экономики после кризиса, унаследованного от Советского Союза, начался исход из армии офицеров младшего и среднего звена. В то время как при Советском Союзе зарплаты военных были одними из самых высоких в стране и армия имела преимущество при распределении того небольшого количества квартир, которое строилось, в новой России эти офицеры перестали принадлежать к самому престижному институту государства. Их уход из армии приобрел массовые масштабы. Практически треть офицеров, уволившихся из вооруженных сил в 2000 году, не достигла 30-летнего возраста [17]. А к 2002 году в армии практически не осталось командиров взводов [18]. Младшие офицеры и без того не отягощали своим вниманием повседневную жизнь казармы, а после их массового исхода дедовщина все чаще оставалась последним способом поддержания хоть какой-то дисциплины, из-за чего количество смертей и побегов только увеличилось, а нежелание будущих призывников служить в армии еще более усилилось.
Вторая чеченская война. Неадекватность призывной системы стала еще очевиднее с началом второй чеченской войны, вызванной вторжением в российскую республику Дагестан боевиков из Чечни, объявивших об образовании там 'Исламской республики Северного Кавказа', и совпавшей с назначением Путина премьер-министром Российской Федерации. Хотя, как и до него Ельцину, Путину и в этот раз говорили, что войска готовы к бою и только и ждут, что приказа о начале наступления, на то, чтобы выбить самое большее тысячу-две боевиков обратно в Чечню, у федеральных сил ушел почти месяц. Как через три года гневно заявил сам Путин, 'на войну некого было посылать' [19].
Памятуя о кровавом фиаско декабря 1994 года, Министерство обороны постаралось успокоить общественность, заменив часть солдат-призывников, воюющих на переднем крае, 'контрактниками', то есть солдатами, пришедшими в армию добровольно. Контрактников привлекали обещанием высоких зарплат - до тысячи долларов в месяц, что по тем временам было раза в три больше средней заработной платы по стране, - и вскоре в боевых частях их количество подобралось к двадцати процентам.
Однако, как уже много раз до того, правительство, сделав шаг вперед по направлению к профессиональной армии, тут же совершило, в полном соответствии со знаменитой фразой Ленина, два шага назад. Как только самые тяжелые бои остались позади, контрактникам заплатили лишь треть от обещанного, на что они ответили бунтами и массовыми увольнениями.
Путин: обычные 'зигзаги'
Действия Путина в связи с проблемой призыва вполне вписываются в рамки общей эволюции его режима: поначалу администрация с энтузиазмом поддержала и приступила к осуществлению основных структурных реформ, разработанных еще в Ельцинскую эпоху, но не реализованных из-за противодействия политической оппозиции или нехватки средств [20], однако через два с половиной года реформы замедлились, а после переизбрания Путина в 2004 г. они были полностью заморожены, а в некоторых областях даже свернуты.
Новый президент, не теряя времени, приступил к радикальным действиям: в ноябре 2000 г. Кремль объявил (правда, не называя конкретных сроков) о сокращении вооруженных сил на 470000 человек и о намерении, по завершении этого процесса, отправить в отставку 380 генералов. [21] Еще через шесть месяцев, в первую годовщину своего избрания, Путин заявил: 'Профессиональная армия - это цель, к которой можно и нужно стремиться. . . . Я думаю, что мы можем постепенно призыв сокращать и свести его к минимуму. . .до 2010 г.' [22]
После терактов 11 сентября 2001 г. Кремль проявил солидарность с Соединенными Штатами; это лишний раз показало, что стратегическая обстановка, в которой приходится действовать России, радикально изменилась, и в этих условиях ей жизненно необходима перестройка системы комплектования и структуры вооруженных сил. Вопреки мнению своих генералов (и Министерства иностранных дел) Путин объявил о поддержке США и их союзников в войне против исламских террористов. Он распорядился предоставить США разведывательную информацию и помощь в тыловом обеспечении в ходе подготовки к войны против режима талибов в Афганистане, и даже пошел на беспрецедентный шаг, предоставив транспортным самолетам США и НАТО право на пролет над территорией России, а также позволив разместить американские и натовские войска на бывших советских военных базах в Центральной Азии. Месяц спустя президентская пресс-служба объявила, что Путин одобрил план 'поэтапной отмены призыва' и 'перехода к контрактной армии'. [23]
В ноябре того же года президент, казалось, поддержал 'ускоренную' программу перехода к профессиональной армии, за которую выступали тогдашние сопредседатели Союза правых сил (СПС) Борис Немцов и Егор Гайдар [24]: он даже пригласил их в Кремль на совещание с руководством Министерства обороны и Генерального штаба. Президент поручил правительству подготовить программу реформы и представить ее ему на рассмотрение не позднее 1 июля 2002 г. В апреле 2002 г. в выступлении перед Федеральным собранием о положении в стране Путин впервые назвал полный переход к профессиональным вооруженным силам главной задачей своей администрации.
Ирак
В 2003 г. дополнительным аргументом в пользу радикальной реформы стало вторжение американцев в Ирак - о его ходе каждый вечер сообщалось в информационных программах российского телевидения. Контраст между профессиональной американской армией и иракскими вооруженными силами, комплектуемыми по призыву и построенными по российскому образцу (а в некоторых случаях и обученными российскими специалистами) - иракцы использовали давно устаревшую тактику периода второй мировой войны, создавая 'жесткую оборону' с траншеями, закопанными в землю танками и стационарными артиллерийскими позициями - стал 'уликой ? 1' для сторонников добровольческой армии.
Тот факт, что иракская армия развалилась всего через три недели боев, а потери США и их союзников были на удивление малы, лишний раз подчеркнул некомпетентность в области стратегии и тактики ведущих российских военных экспертов и генералов, во всеуслышанье предсказывавших длительную позиционную войну в Ираке и оценивавших возможные потери американцев в десятки тысяч человек.
'Мы уже десять лет до хрипоты спорим о том, какой должна быть 'современная армия', и как ее создать, - заявил мне в марте 2003 г. один из ведущих российских социологов, человек близкий к Кремлю, - и вот, увы и ах, мы увидели ее на своих телеэкранах: солдат с видеокамерами на касках, лэптопами, подключенными к спутникам, и даже наколенниками!' В его словах звучали тоска и раздражение. [25]
Торможение
Однако, каковы бы ни были уроки иракской войны, Кремль уже трубил отбой. Одобренная в июле 2003 г. - через год после назначенного Путиным срока - Федеральная целевая программа 'Переход к комплектованию преимущественно военнослужащими, проходящими военную службу по контракту, ряда соединений и воинских частей' предусматривала сокращение воинской службы с двух до одного года и перевод сержантского состава на профессиональную основу, однако никаких сроков ликвидации системы призыва в ней не указывалось. Говорилось лишь о замене к 2007 г. добровольцами 145000 призывников (или 21% от их общего количества - 700000 рядовых и сержантов) в 80 'боеготовых' частях.
Годом раньше прокремлевское большинство в Думе превратило в жалкую пародию закон об альтернативной службе. Люди, отказывающиеся от воинской службы по своим убеждениям, должны, в отличие от призывников, проходить альтернативную службу не два, а три с половиной года. Они не имеют возможности выбирать род занятий на этой службе, в большинстве случаев должны будут проходить ее не в том регионе, где проживают - возможно, в воинских частях, где они наверняка станут жертвами жестоких издевательств.
Сохранение призыва вопреки мнению общественности
Отказываясь ликвидировать призыв, кремль игнорирует давно сложившееся и однозначное мнение подавляющего большинства россиян. Год назад в ходе общенационального опроса 87% россиян заявили, что 'сегодня молодежь не желает служить в армии'. [26] В начале 2005 г. на вопрос социологов, хотят ли они, чтобы их сын, брат, муж или другой близкий родственник служил в вооруженных силах, 67% российских граждан ответили 'нет'; положительный ответ дали лишь 28% опрошенных. [27] По данным того же опроса, 62% респондентов высказались за переход к комплектованию вооруженных сил по контракту, а сохранение призыва поддержал 31%. [28]
Однако режим так упорно стремится не допустить существенного сокращения вооруженных сил, что готов даже отменить систему, существующую в стране уже полвека.
Учитывая, что 2007 г. - когда срок службы должен быть сокращен с двух до одного года - уже не за горами, министр обороны Сергей Иванов, близкий друг и предполагаемый преемник президента Путина, заявил о намерении отменить отсрочки от призыва для студентов, чтобы сохранить количество призывников на прежнем уровне.
Даже не говоря о расточительности и неэффективности, свойственных вооруженным силам, комплектуемым в основном по призыву, сами цифровые данные, которыми оперирует Иванов, выглядят подозрительно. Согласно программе, принятой в июле 2003 г., к 2007 г. 145000 призывников должны заменить 'контрактники', а еще через год вооруженные силы планируется сократить на 200000 человек [29], так что в увеличении призыва просто не будет необходимости.
Кроме того, невозможность перехода к профессиональной армии уже нельзя объяснять и отсутствием средств. По оценкам, эта реформа обойдется в 4,3 миллиарда долларов [30], но, учитывая, что цены на нефть достигли 60 долларов за баррель, России подобные расходы вполне по карману. Неужели для такой цели нельзя использовать часть средств из 'стабилизационного фонда' в 33 миллиарда долларов, созданного за счет сверхдоходов от продажи нефти, или золотовалютных резервов российского Центробанка, которые достигли рекордного объема - 149,6 миллиардов долларов?
За 1999-2003 гг. оборонный бюджет страны увеличился в два с лишним раза, а в 2005 г. возрос еще на 28%. Однако Министерство обороны проявляет скупость там, где увеличить расходы особенно необходимо: зарплата будущих 'контрактников' до сих пор не достигла минимальной величины, способной привлечь в армию достаточное количество добровольцев. [31]
Отступление и контратака
В сегодняшней России трудно представить себе более взрывоопасный в социальном плане шаг, чем отмена отсрочек от призыва, в результате которой миллионы студентов и их родителей (в основном представителей среднего класса) пополнят ряды политической оппозиции, а возможно и выйдут на улицы. В ходе опроса в феврале 2005 г. за то, чтобы студентам предоставлялась отсрочка от призыва, высказались 83% респондентов. [32] Более того, немалое число российских граждан (46%) считает, что вопрос о любых изменениях в этой области должен решаться не постановлением правительства, а на общенациональном референдуме. [33]
'Союз солдатских матерей', преобразовавшийся в конце 2004 г. в политическую партию, тут же начал сбор подписей для проведения референдума по вопросам о призыве, отсрочках, и переходе на профессиональную армию. Перед лицом кошмарной перспективы - студенты и их родители могли присоединиться к пенсионерам, проводившим в тот момент во всех крупных городах России демонстрации против необходимой, но крайне неудачно проведенной монетизации социальных льгот - правительство пошло на попятную. Иванов пообещал 'пока' отставить отсрочки в силе.
Однако в том, что касается призыва в принципе, власть остается непреклонной. Иванов уже заявил, что полностью призыв не будет отменен никогда. В июне этого года Министерство обороны перешло в контрнаступление, заявив, что вместо отмены отсрочек правительство добьется желаемой цели за счет ликвидации 'военных кафедр' в 199 из 229 российских ВУЗов. [34] На этих кафедрах студенты проходят военную подготовку, и после окончания ВУЗа получают звания младших офицеров, что ограждает их от службы рядовыми.
Борьба за демократический контроль
Учитывая, что правительство игнорирует общественное мнение, фактически провоцирует 'бунт' среди студентов и представителей среднего класса, нельзя не согласиться с предположением Александра Гольца о том, что 'проблема контрактной армии станет самым острым вопросом на следующих президентских выборах'. [35]
Однако речь идет не только о текущих политических баталиях. После радикальной демилитаризации постсоветской России общество и экономика перестали играть роль 'сырьевого придатка' военно-промышленного комплекса, служащего экспансионистскому тоталитарному государству. Нищая, одолеваемая дедовщиной, обесчеловечивающая людей призывная армия - слишком тяжкое бремя для мирной, демократической и процветающей страны, какой хотят видеть Россию большинство ее граждан.
Проблема призыва - это символ борьбы российского общества с властями за демократический контроль над одним из важнейших государственных институтов - вооруженными силами. Именно в этом вопросе Кремль, лихорадочно пытающийся осуществить контрреволюционную реставрацию, решил стоять насмерть. Исход этого столкновения во многом определит путь будущего развития России.
Леон Арон - научный сотрудник и директор центра российских исследований Американского института предпринимательства (American Enterprise Institute)
____________________________________________________________
Notes
1. See, for example, Dale Herspring, 'Putin and Military Reform,' in Putin's Russia, ed. Dale Herspring, 189 (New York: Roman & Littlefield, 2003).
2. In 1993-1995, some 50,000 contract soldiers left the army because of the low pay, with their salaries less than twice the national subsistence minimum. See, for example, Herspring, 'Putin and Military Reform,' 191-192.
3. Fred Weir, 'In Russia, An Army of Deserters,' Christian Science Monitor, September 30, 2002.
4. Alexander M. Golts and Tonya L. Putnam, 'State Militarism and Its Legacies,' International Security 29, no. 2 (Fall 2004): 154.
5. Alexander Golts, 'Militaristy otstupili? Net, oni manevriruyu' [Have the militarist retreated? No, they are maneuvering] Ezhenedel'nyi zhurnal, January 20, 2005.
6. Golts and Putnam, 'State Militarism,' 148.
7. Vladimir Isachenkov, 'Russia Battles Hazings, Desertions in Military,' Los Angeles Times, October 13, 2002.
8. Ibid.
9. Sharon LaFraniere, 'Russia's Battered Military,' Washington Post, May 20, 2001.
10. Vladimir Voronov, 'Reforma: po generalski ili po umu' [The reform: according to the generals or according to logic] interview with Boris Nemtsov, Novoe Vremya, August 3, 2003.
11. Weir, 'In Russia, An Army of Deserters.'
12. Judith Ingram, 'Kremlin Adviser Says Russia is Vital to G8,' Moscow Times, July 1, 2005.
13. 'Vypusknikov vuzov zastavyat sluzhit' v armii' [College graduates will be forced to serve in the army] Izvestia, June 10-12, 2005.
14. Diederik Lohman, 'Russia,' Human Rights Watch Report 14, no. 8 (November 2002): 6-7.
15. Golts and Putnam, 'State Militarism,' 136; and Lohman, 'Russia,' 7.
16. In 2003, Boris Nemtsov estimated that 15 percent of the draftees had difficulty reading and writing, while one-fourth experimented with drugs (Voronov, 'Reforma,' 9).
17. Leonid Polyakov, 'Military Reforms in Russia,' Toward Understanding of Russia, ed. Janusz Bugajski (New York: Council on Foreign Relations, 2002), 89.
18. Ibid.
19. As quoted in Golts and Putnam, 'State Militarism,' 135.
20. Among the measures backed by Putin's sky-high popularity because of economic revival, the rapidly growing Treasury revenues from rising oil prices, and the results the 1999 Duma elections that for first time since 1993 produced a pro-Kremlin and pro-reform plurality in the parliament, were the flat 13-percent income tax, privatization of urban and later agricultural land, the progressive Criminal Procedural Code, the creation of private pension accounts, and the laws on breaking up and privatizing the government electricity monopoly.
21. Maura Reynolds, 'Putin Order Cuts Military by 600,000,' Los Angeles Times, November 10, 2000. The 600,000 figure includes reductions of 470,000 military staff and 130,000 civilian staff.
22. Polyakov, 'Military Reforms in Russia,' 89.
23. Alexander Golts, 'The Russian Volunteer Military-A New Attempt?' European Security 12 (2004): 56.
24. The SPS program envisioned the abolition of the two-year conscription from spring 2002 and its replacement with a six to eight months training course. The transition to an all-volunteer force was to be finished by the fall 2002. The plan called for competitive salaries for the volunteers, private pensions, and free college education. 'Voennaya reforma' [Military reform] Vestnik (Institute of the Economies in Transition), November 8, 2002; and Voronov, 'Reforma,' 9-11.
25. Discussion between author and Russian pollster, March 25, 2003.
26. Public Opinion Foundation, 'O sluzhbe v armii,' [About the service in the army] national poll, July 3-4, 2004, http://bd.fom.ru/report/cat/socieas/army/d042711 (accessed on February 4, 2005).
27. Levada Center, 'Rossiyane ne khotyat, chtoby ikh blizkix prizyvay v armiyu' [The Russians don't want for their close relatives to be drafted into the army] nationwide poll, January 21-24, 2005, http://www.levada.ru/press/2005020902.html (accessed on Feb. 4, 2005).
28. Ibid.
29. Golts, 'Militaristy otstupili?'
30. Herspring, 'Putin and Military Reform,' 196.
31. 'Voennaya reforma.'
32. Public Opinion Foundation, 'Armeyskaya sluzhba I otsrochki dlya studentov' [The army service and the deferments for students] February 10, 2005, http://bd.fom.ru/report/cat/societas/army/d050616 (accessed on March 1, 2005).
33. Levada Center, 'Rossiyane ne khotyat.'
34. 'Vypusknikov vuzov zastavyat sluzhit' v armii.'
35. Golts, 'The Russian Volunteer Army,' 62.
