SOURCE: 19 July issue of Rzeczpospolita p. A8, 21 July issue of Gazeta Wyborcza
p. 15
____________________________________________________________
Процесс европейской интеграции, особенно расширение ЕС на страны бывшего советского блока, принципиально изменили геополитическое положение России, пишет Михал Качмарский (Michal Kaczmarski), эксперт по вопросам международной политики, в газете "Rzeczpospolita".
Впервые за несколько веков у границ России появился мощный политический игрок, блокирующий ее экспансию. Никогда еще Россия не стояла в одиночку перед объединенной Европой - даже во времена наполеоновских войн она имела союзников в лице Великобритании и Швеции. Также она еще никогда не была устранена из европейского порядка, оставаясь важной составляющей равновесия сил.
Так что, неудивительно, что кризис, в котором пребывает ЕС, дал России надежду на преодоление этой неблагоприятной тенденции.
На первый взгляд, такие надежды кажутся оправданными. Проблемы, вызванные процессом расширения и вопросы европейской идентичности и границ приостановили процесс 'выдавливания' России из Европы. Россия может временно перестать беспокоиться о том, что ЕС примет в свои ряды Украину, Беларусь или Молдову. ЕС сосредоточился на собственных проблемах.
Известный российский политолог Сергей Караганов считает, что ЕС не сможет бороться за позицию одного из глобальных геополитических центров.
Благодаря этому, Россия станет для него еще более важным партнером. Действующее соглашение между Россией и ЕС подписано на срок до 2007 г., поэтому необходимо вести переговоры о новом договоре. Кризис ЕС означает ослабление евробюрократии, которую в новых странах-членах воспринимают как главный фактор, препятствующий развитию сотрудничества между Россией и ЕС.
Такая ситуация вызвала в Польше обеспокоенность перспективами членства Украины в ЕС и опасения, что Россия пытается вернуться к сотрудничеству со старой Европой в стиле 'концерта держав' XIX века.
Но не следует идти на поводу у официальной риторики европейско-российских деклараций. На уровне деклараций у ЕС нет более важного партнера, чем Россия. В Европейской стратегии безопасности, принятой в 2003 г., Россия играет более важную роль, чем США. Однако, реальное сотрудничество отстает, и главная проблема здесь в том, что Россия не понимает сущности европейской интеграции.
Согласно российскому видению международного порядка, международное право должно наделять особыми правами и обязанностями крупные государства, предоставляя им привилегированное положение. Россия не может понять, что, скажем, Бельгия столь же значима, как Великобритания, и к ней прислушиваются.
Она повторяет все ту же ошибку, ожидая, что сделки с ведущими государствами изменят способ функционирования ЕС как института.
Однако, попытки сформировать альянс с Францией и Германией до сих пор не привели к практическим результатам. Кремлю не удалось остановить расширение НАТО, выторговать у ЕС специальный статус для Калининградской области, предотвратить акцию ЕС на Украине. Путину не удалось добиться у ЕС гарантий того, что будут уважаться интересы России в Центральной Европе и СНГ.
Сближение с Францией носит тактический характер. Недавно проф. Игорь Чернов из Санкт-Петербургского Университета заявил на конференции в Варшаве, что у двух стран совершенно разные цели как во внутренней, так и во внешней политике. Россия занялась концентрацией власти в центре и мыслит свою внешнюю политику в геополитических категориях, в то время как Франция проводит политику мультикультурализма у себя дома, а во внешней политике отстаивает мультикультурный вариант глобализации в пику доминированию США. По словам Чернова, у Москвы и Парижа мало общего, кроме неприязни к США. У них также нет фундамента в виде экономического сотрудничества.
Другое дело - Германия, пишет Качмарский, которой Россия выдала 'сертификат глобальной державы'. Герхард Шредер обеспечил себе поддержку России в вопросе предоставления Берлину места постоянного члена Совета Безопасности ООН. Также Германия - крупнейший импортер российских топливно-энергетических ресурсов, на которые приходится 20% всего экспорта страны. Планируемое строительство балтийского трубопровода лишь углубит эту зависимость.
Россия не верит, что ЕС может стать успешным игроком на международной арене, но эта перспектива так ее пугает, что она не смогла извлечь выгоды из транстлантических разногласий.
В свою очередь, отдельные европейские страны, даже Франция и Германия, неспособны помочь России стать противовесом американскому могуществу. Это могла бы сделать лишь объединенная Европа, но Россия отказывается это признавать. Возможно, она предпочитает слабую Европу, хотя такая Европа не поможет ей в противостоянии с США или Китаем. Кремль живет мечтами о том, что, возвышая Германию и игнорируя Польшу или Литву, он вновь обретет свое влияние в Европе.
Россия, совсем как Польша сегодня, не принимает во внимание способность западноевропейских стран отделять экономические интересы от политических. В самый разгар холодной войны в 1980-х гг. Европа, к возмущению США, строила вместе с СССР газопровод, не опасаясь того, что 'кран закроют', но и не поддаваясь Москве.
До недавних пор Москва относилась к европейской политике в области безопасности и обороны (ESDP) как к проявлению антиамериканизма нескольких европейских стран. Она не обращала внимания на реальность перспективы вновь оказаться за бортом европейских структур безопасности, как произошло с НАТО. Совсем недавно Москва начала требовать у ЕС включить ее в процесс создания европейской системы безопасности.
ЕС не отверг напрямую возможности для России участвовать в ESDP, но потребовал, чтобы Россия играла по правилам. Россия может участвовать в военных операциях ЕС, но на тех же условиях, что и другие страны, то есть без права голоса.
Похоже, что Россия не понимает фундаментальных изменений, произошедших в европейском порядке за последние полвека. Проблема России после окончания Второй мировой войны заключалась в том, что она была слишком слаба, чтобы подчинить себе Европу, но слишком сильна, чтобы стать нормальной европейской державой, подобно Британии или Франции, какой она была в 1914 г. или даже 1939 г.
Владимир Путин отошел в своей европейской политике от интеграционных концепций. Михаил Горбачев говорил об 'общеевропейском доме'. Борис Ельцин намекал на вступление в евроатлантическое сообщество. Для Путина интеграция не является целью, он дистанцируется от ЕС и пытается внести в него раздор.
Однако, по мнению многих российских аналитиков, проблема заключается в том, что через 15-20 лет Россия перестанет быть независимым центром силы, и будет вынуждена присоединиться к одному из существующих. При Китае или США ей будет уготована роль 'младшего брата'.
Таким образом, политика 'ослабления Европы' означает усиление других центров силы, у которых с Россией необязательно общие интересы. Только способен ли Кремль перейти от карикатуры на Realpolitik, которую он изображает, к сотрудничеству со всем ЕС, а не избранными его членами?
____________________________________________________________
Обаяние персональной дипломатии
Встреча Шредера и Ширака с Путиным в Калининграде вновь показала, что Европа должна не разыгрывать карту краткосрочных интересов отдельных стран в отношениях с Россией, а преодолевать такой подход, пишет в 'Газете Выборчей' Антоний Подольский (Antoni Podolski) из варшавского Центра международных отношений.
Атаки террористов в Лондоне 7 июля отодвинули на задний план шокирующую встречу Владимира Путина, Герхарда Шредера и Жака Ширака в Калининграде. К этому вопросу стоит вернуться, поскольку полуприватная встреча на балтийском побережье вновь высветила проблему, которую представляет собой для польской внешней политики персональная дипломатия европейских лидеров.
Лидеры Франции и Германии решили начать летний сезон в милой компании президента России в городе Калининграде, якобы чтобы отметить 750-ую годовщину его основания. Якобы, потому что немецкого города Кенигсберга, которому были посвящены празднования, уже 60 лет не существует.
На его месте Калининградская область, некогда символ военного доминирования России в этой части Европы, сегодня - анклав, разорванный между формальной принадлежностью к российской 'родине' и европейскими мечтами его жителей, которые с завистью наблюдают, как их соседи все дальше отходят от бывшей коммунистической империи.
Эти европейские стремления жителей анклава раздражают Москву, которая, по всей видимости, решила использовать 750-ую годовщину основания Кенигсберга для того, чтобы представить собственное видение будущего области. Это видение предполагает подчеркивание немецких корней Калининграда и показное игнорирование или даже провоцирование Польши и Литвы, естественных партнеров региона.
Учитывая, что имперское присутствие Германии в этой части Европы вызвало трагические последствия не только для поляков и литовцев, но и для русских, это видение довольно специфическое, особенно, в контексте недавних московских торжеств по случаю 60-й годовщины окончания Второй мировой войны. Одним из самых знаменитых элементов сталинской пропаганды 1941-45 гг. был фильм Сергей Эйзенштейна 'Александр Невский', воспевающий героическую борьбу России с тевтонскими рыцарями.
Сегодня оказывается, что, по мнению кремлевских лидеров, уничтожение местных славянских народов немецкими рыцарями было для России благоприятным обстоятельством и событием, которое спустя семь веков можно отметить вместе с Германией.
Но куда печальнее исторической акробатики России решение Ширака и Шредера вновь участвовать в ней. Германский канцлер вообще в последнее время побил все рекорды показного игнорирования интересов и болезненной чувствительности своего польского соседа. Не утихают протесты Польши против участия Германии в проекте балтийского трубопровода - вредном для энергетической безопасности Польши и Литвы, а, в конченом итоге, всего ЕС.
Мало того, канцлер решил пойти дальше и вырвать остающиеся аргументы из рук немногочисленных в Польше людей, настроенных оптимистически насчет польско-немецких отношений. В свою очередь, его участие в калининградских торжествах предоставило новые аргументы тем, кто опасается традиционно опасного для Польши сближения Берлина и Москвы над головой Варшавы. Он подтвердил опасения тех, кто предупреждает о возрождении немецкого национализма и 'прусского' духа. И при этом показал, что не является государственным мужем.
Так же и президент Франции, очевидно, решил облегчить старт британского председательства в ЕС. Может, Ширак думает, что после калининградской эскапады у Франции появятся новые друзья в Варшаве и Вильнюсе? Или, отпраздновав основание Кенигсберга вместе с немцами и русскими, он планирует ослабить симпатию прибалтов и поляков к Джорджу Бушу?
Следует отметить, что британский премьер-министр вновь не прибыл на саммит с Путиным. Он также не присутствовал на вызвавших споры торжествах 9 мая в Москве. Возможно, начиная непростую битву с Францией за политическое лидерство и реформы в ЕС, Блэр учел чувства и реакции новых стран-членов.
Встреча в Калининграде еще раз продемонстрировала, насколько ЕС нуждается в общей внешней политике и политике безопасности. Что Европа должна не разыгрывать карту краткосрочных экономических национальных интересов в отношениях с Россией, а преодолевать такой подход. Также она показала, что общая оборонная политика должна быть упомянута в европейской конституции, ее следует осуществлять и развивать.
Но о таких 'мелочах' в Калининграде, видимо, не говорилось. Вероятно, оба гостя, прекрасно провели время, поскольку хозяин дал им возможность забыть на время о проблемах в их странах.
Он не надоедал гостям вопросами о европейском бюджете, о провале конституционных референдумов или будущих выборах, которые, скорее всего, не принесут победы ни Шираку, ни Шредеру. Благодаря этому, оба джентльмена могли накануне британского председательства вновь почувствовать себя европейскими лидерами.
Несколько обнадежила в этой ситуации Ангела Меркель (Angela Merkel), лидер ХДС, которая подвергла критике переговоры Шредера с Россией над головами малых соседей. Но следует помнить, что, будучи в оппозиции, СДПГ критиковала канцлера Коля за близкие дружеские отношения с Борисом Ельциным. Будем надеяться, что ситуация не повторится.
Подводя итог, следует заметить, что сложно не согласиться с теми, кто никак не дождется смены караула в Берлине и Париже.
