Примечание: Данная статья была впервые опубликована в 1973 году
_______________________________________________
Я писал на этих страницах в течение нескольких последних месяцев о немецкой и американской 'Ostpolitik'. В свою очередь, стоит задуматься о польской 'Ostpolitik' - тем более, что у Народной Польши нет и не может быть никакой восточной программы.
Относительно недавно в лондонском 'Дзеннике Польском' (Dziennik Polski) и в 'Мысли Польской' (Mysl Polska) появилась серия статей на эту тему. Их авторы показывают, что среди поляков царит согласие и единодушие по вопросу границы на Одре и Нысе, в то время, как по вопросу восточной границы и восточной программы мнения поляков значительно расходятся. [. . .].
Имеют ли какой-то смысл рассуждения на тему польской восточной программы? Или это попросту преждевременно? Не знаем, как долго будет продолжаться теперешнее положение вещей. Тем не менее, одно можно признать определенным. С того момента, когда ситуация в Восточной Европе начнет меняться, поляки смогут оказывать влияние на развитие событий только в том случае, если у них будет согласованная восточная программа. Я всегда с большим недоверием относился к однозначным позициям (сомкнувшие ряды, сильные, готовые). Однако, Россия в польской политической перспективе представляет собой лишь суперпроблему, поэтому как народ мы не можем позволить себе иметь пять или шесть разных восточных программ. Мудрый принцип 'игры на двух фортепиано' должен в этом случае относиться к тактике, а не к основным принципам. Также мы должны помнить о том, что восточная политика - это не только Россия, но и народы, порабощенные Россией. [. . .]
На страницах 'Культуры' мы всегда подчеркивали, что ревизионисты, радикальные реформисты и революционеры в странах-сателлитах должны искать контакты и связи с оппозицией в самой России. В своих книгах я указывал на пример Индии. Эволюция, для того, чтобы принести ожидаемые плоды, должна была развиваться не только в Индии, но и в Великобритании. Индусы прекрасно это понимали, и многие годы боролись в Англии за изменение взглядов не индусов, а британцев.
История дает множество доказательств того, что с автократическим империализмом не может быть переговоров на тему независимости и самоопределения по той простой причине, что в рамках автократической империи не может быть ни демократии внутри, ни либерализма вовне. Советские власти не могут предложить Польше независимость по тем самым причинам, по которым они не могут предложить демократию российскому народу.
Мы не выбираем между так называемой прометейской программой (программа поддержки национальных движений в СССР - прим. пер.) и программой переговоров с Советами - поскольку такого выбора у нас нет. Мы выступаем с программой освобождения народов, порабощенных Россией - не из романтизма, а потому, что другого пути перед нами нет и фактически не было. [. . .]
Если мы утверждаем, что Советский Союз не может позволить себе никакой либерализации, поскольку тогда он разлетится на куски, очевидно, что никакие переговоры с Советским Союзом не могут улучшить положения Польши. Если это так, то мы должны объединять наши действия и надежды с теми народами, которые так же, как и поляки, стремятся к независимости - хотя и знают, что об этой независимости им не договориться с советскими властями. Представим себе, например, что Россия - этнически однородное государство. Безмерные пространства от Владивостока до Львова населены плотной массой этнических русских. При такой ситуации положение Польши было бы безнадежным - она бы как щепотка соли растворилась в российском океане. [. . .]
Пока Россия будет империалистическим колоссом в теперешних границах, наши шансы на обретение независимости от Москвы будут равны нулю. Для того, чтобы Польша могла вновь обрести свою независимость, должно осуществиться одно из двух следующих условий: или Польша усилится, или Россия ослабнет. Так или иначе, теперешняя диспропорция сил должна измениться, поскольку, пока имеется эта диспропорция потенциалов, ситуация Польши просто безнадежна. У нас нет шансов ни разбить империалистическую Россию, ни выторговать у нее статус независимого партнера для Польши.
Если признать российский империализм главной, хотя не единственной причиной неуспехов польской восточной политики на протяжении последних 200 лет - то следует задать вопрос: когда Россия перестанет быть империалистической и перестанет ли? Россия - по аналогии с другими державами - перестанет быть империалистической, когда потеряет империю. Нет смысла вхолостую рассуждать о том, когда и при каких условиях рухнет советская империя. Достаточно заявить, что в эпоху усиливающихся национально-освободительных движений советская империя становится все большим анахронизмом, все большей 'достопримечательностью' двадцатого века. Империалистическая Россия угрожает Китаю. Я убежден в том, что, когда Китай усилит свою промышленность и ядерный потенциал - его политика в отношении Советов станет более конкретной. Я считаю, что он будет требовать на международной арене независимости для балтийских государств и Украины. В Пекине хорошо понимают, что только посредством национальной проблемы можно расчленить Советский Союз и уменьшить размеры России до надлежащих.
Возможно, кто-то скажет, что нам не нужна восточная программа, пока существует советская империя. Сформулируем эту программу тогда, когда Советский Союз окажется в состоянии распада. Я не согласен с этим тезисом. Кризис в Советском Союзе - независимо от его формы - создаст порабощенным народам конъюнктуру, которую мы или используем или погубим. Шансы на то, чтобы загубить возникшую конъюнктуру, очень велики именно потому, что нет согласованной программы. Если бы я был российским империалистом, то был бы рад тому, что во время войны или серьезного кризиса маловероятно, что народы, порабощенные Советским Союзом, создадут общий фронт, что было бы опасным. Я бы считал, что гораздо более вероятно, если поляки, украинцы, литовцы - как только у них освободится одна рука - схватят друг друга за горло, и это позволит Москве установить частичный контроль над ситуацией. Отдать в определенный момент Львов Польше было бы до смешного низкой ценой - если бы этот факт позволил разрушить союз 33 миллионов поляков с 44 миллионами украинцев.
Восточная программа не должна заходить слишком далеко в будущее и строить планы, которые могут стать предметом дискуссии лишь по обретении независимости. Наблюдая за тем, с каким трудом происходит интеграция в западном блоке, было бы непрозорливо планировать в эмиграции федерацию или надгосударственные союзы в будущей Восточной Европе. Оставим это тем, кто дождется дня освобождения.
Нашей задачей - немалой и, хочется надеяться, что это не будет сизифов труд - является очистка поля от чудовищных ошибок, которые позволили России поработить наши народы. Польша и Украина занимают территорию более, чем в миллион квадратных километров с населением около 80 миллионов. Нет никаких объективных причин, по которым 80 миллионов европейцев, населяющих одну из богатейших частей нашего континента, были бы лишены элементарных прав, которыми наделены граждане Уганды или Танзании. Первым пунктом польской восточной политики должно быть признание права на самоопределение и государственность всех народов, угнетаемых Советами. С польской точки зрения, это в особенности касается украинцев, белорусов и литовцев. Поскольку согласие и единый фронт порабощенных народов представляют собой основное условие ликвидации - при благоприятной конъюнктуре - российского империализма, мы должны уверить украинцев и литовцев не только в том, что мы не предъявляем территориальных претензий на Вильно и Львов, но и в том, что мы не пойдем с оружием в руках на эти города, даже при благоприятных обстоятельствах.
Современная Польша является этнически однородной страной. Польше не нужны новые города и территории - но ей нужен хотя бы минимум независимости. Мы не можем бороться с советским империализмом под знаменем польского империализма - нельзя противопоставить советской национальной политике польскую национальную политику, поскольку народы, над которыми поочередно господствовали Польша и Россия, сегодня больше желают не либеральной национальной политики, а права на самоопределение.
Мы хотим иметь дружественные отношения с русским народом. Лешек Колаковский (Leszek Kolakowski), знающий и понимающий коммунизм по собственному горькому опыту, написал в статье Sprawa Polska ('Польский вопрос'), что 'советизм самих русских лишает их родины, их исторической преемственности, языка как главного фактора национального сознания'.
Добавим от себя, что советские тоталисты сжигают на алтаре захватнического империализма русскую литературу и искусство, без которых российская культура обречена на измельчание. Не только нет никакого противоречия в пророссийской и одновременно антироссийской позиции (так в тексте - прим. пер.), но и, наоборот, настоящая доброжелательность по отношению к русскому народу должна быть по определению равнозначна негативному отношению к советизму. Никто из нас не считает, что Герек (Gierek) и его партия - это власть, которой поляки заслуживают. Только безграничное презрение могло бы диктовать мнение о том, что такие сталинисты, как Брежнев или Герек, являющиеся оскорблением для поляков, для русских - в самый раз, потому что русские ничего лучшего не заслуживают.
Повторим, что геополитически Польша находится в сложной, а порой в безнадежной ситуации. Но при этом напомним, что геополитика - это не только Россия, но также и Польша, Украина, Литва, Белоруссия. Геополитика делает из Польши государство-сателлит. Но благодаря той же самой геополитике, русские составляют менее 50% населения Советского Союза. Геополитика фактически является ахиллесовой пятой Советов, оказавшихся между националистическим Китаем и очагом национальных движений в Советах и государствах-сателлитах. Все отжило свой век, за исключением национализма. Не XIX, а XX век прошел под знаменем национализма. Я говорю об этом без радости, потому что никогда не был и не являюсь националистом. Однако, следует отличать оборонительный национализм от национализма захватнического. Я противник насилия, однако само собой разумеется, что человек, на которого напал бандит, имеет право на оборону, хотя оборона - это почти всегда оборонительное насилие.
Точно так же - хотя я противник империалистического национализма -считаю, что каждая нация имеет право на оборону, которая без усиленного националистического чувства невозможна. Национализм становится злом, когда вырождается в захватничество, иными словами, когда не только защищает свое, но и стремится к чужому. Нужно еще попытаться прокомментировать следующее утверждение. Писатели из Национальной партии (Stronnictwo Narodowe - национал-демократическая партия в довоенной Польше и в эмиграции - прим. пер.) считают аксиомой то, что расчленение Советов невозможно без войны. Опираясь на эту аксиому, они ставят тезис о том, что прометейская программа - всего лишь фантазия.
Наполеон был в Москве. Войска Гитлера стояли в предместьях Москвы, но ни в одном, ни в другом случае расчленения России не произошло. Так на какие же исторические предпосылки опирается категорический вывод наших оппонентов о том, что без войны расчленение России невозможно?
Лично я считаю, что процесс расчленения Советов или превращения СССР в Commonwealth (содружество) наций не может начаться ни в Вашингтоне, ни в Пекине. Он должен начаться и созреть в самой советской империи. Только тогда война сможет сыграть роль благоприятного фактора для развития национальных движений. Возможная русско-китайская война. Если бы она разгорелась слишком поздно, то для национальных движений она стала бы лишь утраченным шансом. [. . .]
Не будем заниматься предсказаниями, но вновь подчеркнем, что советская империя в эпоху растущей динамики национальных движений является анахронизмом. Порой анахронизмы задерживаются, но, в конце концов, всегда уходят в небытие. Задачей польской восточной политики должно быть пробуждение и усиление всех центробежных сил в Советах и укрепление общего фронта народов, порабощенных Советами - не исключая русских.
Я давно примирился с тем фактом, что мне, видимо, не суждено дождаться момента освобождения. Но мне больно, что мы не готовы, что нет полного понимания между поляками и украинцами, белорусами и литовцами. Мне больно, что среди нас все еще есть политики, готовые к переговорам с империалистической Москвой над головой и ценой братских народов. Мне больно, что в эмиграции существуют группы, состоящие из заслуженных патриотов, для которых, однако, мертвый легализм границ 1939 года выше императива сотрудничества порабощенных народов. Мне больно, что столь немногие поляки ищут понимания и сотрудничества с новым поколением русских.
Пусть мне будет позволено еще раз повторить: политическая конъюнктура, которую мы ожидаем, ничего нам не даст, если мы как следует к ней не подготовимся.
* журнал 'Культура' был основан в 1947 г. и издавался до смерти своего бессменного главного редактора Е. Гедройца осенью 2000 г.
________________________________________________________
Избранные сочинения Юлиуша Мерошевского на ИноСМИ.Ru
'Польский комплекс' России и территория УЛБ ("Kultura", Польша)
