Если обычно мы определяем коррупцию как попытки государственных чиновников вымогать деньги у бизнесменов из частного сектора, то в России мы наблюдаем все больше примеров того, как эти чиновники идут еще дальше, пытаясь захватить целые частные компании - для государства, а в последнее время, и для самих себя
Россия традиционно считается одной из самых коррумпированных стран мира, и, несомненно, самой коррумпированной из экономически развитых стран. Отсюда следует вопрос: какие элементы в современной истории и культуре России, какие черты ее наследия обусловливают подобный уровень коррупции? Ответ на этот вопрос поможет нам оценить возможности устранения или хотя бы нейтрализации факторов, способствующих коррупции, которая продолжает препятствовать экономическому и политическому развитию России.
Чем глубже укоренилась коррупция в культуре и традициях стран, стремящихся покончить с мздоимством чиновников, 'торговлей' политическим влиянием и другими формами коррупции, тем труднее им искоренить это зло. Для борцов с коррупцией в странах Африки и Латинской Америки в этом наблюдении нет ничего нового. Однако оно приобретает иной смысл, если в стране происходит фундаментальное преобразование всей экономической системы - именно этот процесс пережила Россия после крушения коммунистического строя и централизованного планового хозяйства в 1991 г. При этом подразумевалось, что вместе с демократией и рыночной экономикой в стране воцарятся прозрачность и западные методы ведения бизнеса (в основном позитивные, хотя можно было ожидать и появления российских аналогов 'Enron').
Казалось, даже тот факт, что коррупция глубоко укоренилась в российской истории и культуре, не имел особого значения. Конечно, еще в царские времена философ Николай Бердяев заметил: 'Взятка- самая действенная русская конституция на все времена'. В произведениях Николая Гоголя 'Ревизор' и 'Мертвые души', да и в романах Льва Толстого, эти реалии отразились в полной мере. Россия является классическим примером того, до какой степени коррупция являлась неотъемлемой чертой самодержавных монархий 19 века.
Коррупция процветала и в 20 веке - при коммунистическом строе. Тем не менее, распад СССР должен был стать для России новой 'отправной точкой', породить новый менталитет. К сожалению, этого не произошло. Без изменения фундаментальных условий, порождающих коррупцию, надеяться на реальные перемены в этой области не стоит.
ИДЕАЛЬНАЯ СРЕДА
И в царскую, и в советскую эпоху государство в России было всевластным. Во второй половине 19 века, после отмены крепостного права и существенного роста 'получастных' отраслей промышленности появились признаки формирования делового сектора, временами проявлявшего определенную независимость от государства. Однако из-за того, что Россия не пережила ни эпоху Возрождения, ни Реформацию, ни коммерческую или промышленную революцию, в стране практически не существовало легитимных сил, желавших или способных бросить вызов абсолютной власти царя или ограничить его прерогативу диктовать правила землевладения и распределения ресурсов. Это обеспечивало идеальную среду для 'торговли' политическим влиянием и мздоимства.
Более того, за исключением Санкт-Петербурга и Москвы, российские города оставались прежде всего административными, а не торговыми или промышленными центрами, а посему формировавшийся класс буржуазии не обладал ни достаточной численностью, ни достаточной смелостью, чтобы обуздать власть правителей. В стране не родилось своего эквивалента британской 'Великой хартии' (Magna Carta), ограничивающей произвол монарха в области налогообложения и государственных расходов. В России с большим запозданием укоренились такие важнейшие предпосылки антикоррупционной среды, как законодательные и судебные институты с их системой сдержек и противовесов; к тому же эти институты были довольно слабы.
Кроме того, до конца 1980-х гг. в стране отсутствовали 'сторожевые псы' - независимая пресса и неправительственные организации, также необходимые для эффективной борьбы с коррупцией в госаппарате. Советский режим, в полном соответствии со своим 'конспиративным' происхождением, мягко говоря, не был сторонником прозрачности. Более того, в советскую эпоху как нечто само собой разумеющееся рассматривался тот факт, что органы власти окружали завесой секретности свои контакты не только с иностранцами, но и с собственными гражданами. К примеру, чиновники делали все возможное, чтобы скрыть, кто является конкретным владельцем компаний, которые СССР создавал за рубежом.
В результате советская компания по импорту машин и оборудования, действовавшая в Бельгии, вполне могла принадлежать какому-нибудь 'Внешторгмашимпорту' со штаб-квартирой в Министерстве внешней торговли СССР, и одновременно аналогичной советской фирме, занимавшейся импортом машин и оборудования в Финляндию, которая, в свою очередь, принадлежала вышеупомянутой компании, действовавшей в Бельгии. Подобные вещи делались намеренно, чтобы максимально запутать систему владения корпорациями и одновременно облегчить КГБ возможность превращать подобные зарубежные фирмы в 'крышу' для своих разведчиков. Использование коммерческих структур для шпионажа неизбежно бросало тень даже на вполне 'безобидные' деловые операции советских компаний; эта подозрительность сохранилась и после распада СССР.
Если подобные деловые операции СССР способствовали укоренению идеи о том, что в обмане иностранцев нет ничего плохого, среди россиян давно уже укоренилось и попустительское отношение к мошенничеству и обману в отношении друг друга и собственного государства. Еще в 18 веке князь Григорий Потемкин сооружал на Украине целые декоративные деревни и 'заселял' их улыбающимися крестьянами, чтобы показать императрице Екатерине Великой, как благоденствуют его крепостные. Русские даже придумали для этого явления специальное слово - 'показуха'. Они считали, что всего лишь воруют у царя, но поскольку царю в конечном итоге принадлежала вся земля в государстве, получалось, что воруют они у самих себя.
Кое-кто связывает корни подобных настроений еще с теми временами, когда население старалось обмануть собиравших с них дань монголо-татарских захватчиков и русских удельных князей, действовавших в роли их 'налоговых инспекторов'. При советской власти, когда все средства производства в промышленности и сельском хозяйстве были национализированы, ощущение, что обман государства является 'неотъемлемым правом' любого гражданина, распространилось настолько, что это почти полностью свело на нет любые представления о добросовестности и принципах 'честной игры', выработавшиеся у людей в последние десятилетия царского режима.
ПРАВО НА ВЫМОГАТЕЛЬСТВО - АТРИБУТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДОЛЖНОСТИ
Реформам в посткоммунистической России противостояло не только прошлое, но и настоящее. Если бы даже царские и советские чиновники были образцами неподкупности, их преемники, занимавшие государственные должности при Борисе Ельцине, подверглись тяжелейшему 'испытанию на прочность', когда им пришлось столкнуться с гиперинфляцией, бушевавшей в стране в начале девяностых. Только за 1992 г. цены выросли в 26 раз. В результате обесценились не только сбережения россиян, но и зарплаты госслужащих, повышавшиеся медленнее, чем в частном сектор: их не хватало даже на самое необходимое. В целях 'самозащиты' чиновники по всей стране начали брать взятки, 'компенсируя' тем самым нищенскую зарплату. Право на вымогательство стало атрибутом государственной должности.
Мздоимство процветает не только в министерствах или муниципальных органах, но и на дорогах. Сплошь и рядом можно увидеть, как автоинспектор останавливает каждую десятую машину, придираясь к любым мелким нарушениям. Сегодня именно такая форма коррупции считается самой распространенной. По данным социологического исследования, проведенного в 2002 г. российским аналитическим центром ИНДЕМ, подобные 'контакты' с гаишниками в 70% случаев заканчиваются взяткой. Согласно одной из оценок, в 2001 г. автомобилисты выплатили им мзду на общую сумму в 368 миллионов долларов. В тех редких случаях, когда водитель оспаривает якобы допущенное им нарушение, его обвиняют в том, что он сел за руль с нетрезвом состоянии. Для проверки у потенциального нарушителя берут на анализ кровь, причем делается это отнюдь не одноразовым шприцем. Опасаясь заразиться СПИДом, водители на этом этапе обычно прекращают спор.
ПРАВОСУДИЕ НА ПРОДАЖУ
Вымогательство не ограничивается так называемыми 'нарушениями правил дорожного движения'. Общая сумма взяток, полученных в 2004 г. преподавателями ВУЗов от абитуриентов, оценивается в 449 миллионов долларов. Врачам за тот же 2004 г. пациенты заплатили 'из-под полы' 401 миллион долларов. В упомянутом исследовании ИНДЕМа сумма взяток, выплаченных людьми, чтобы 'добиться справедливости в суде', оценивается в 275 миллионов долларов. (На эту тему существует анекдот о двух судьях: ответчик принес каждому из них конверт с сотней тысяч долларов, а на следующий день уже истец передал им по 150000. Посовещавшись, судьи решили вернуть истцу по 50000 долларов, а дело решить по закону).
В августе 2003 г. Комитет по этике Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) распространил доклад, где утверждалось, что суды в стране не принимают независимых решений: на них влияют местные или центральные власти, а также бизнесмены, попросту 'проплачивающие' нужный им приговор. Судебная система страны настолько дискредитирована, что в русском языке даже появилось новое выражение: 'судебный аукцион' по принципу: кто больше заплатит, тот и выиграет дело. Учитывая сложившуюся ситуацию, члены РСПП договорились о том, что, в случае возникновения разногласий между ними, они будут разрешать спор не в суде, а с помощью независимых арбитров из заранее согласованного списка.
Другим свидетельством распространения мздоимства стал тот факт, что российские журналисты в открытую берут деньги за написание как негативных, так и хвалебных статей. К примеру, бывший министр Борис Федоров как-то подвергся нападкам в прессе со стороны высокопоставленных чиновников 'Газпрома' - российского газового монополиста. Причиной стало то, что Федоров усомнился в честности руководства компании. К моменту, когда эта кампания достигла апогея, более 50 газет напечатали негативные статьи о Федорове. Расследуя причины этой отлично скоординированной 'атаки', экс-министр установил даже размер таксы за критические статьи, взимаемой, в том числе, и одной из самых уважаемых в стране газет - 'Ведомостями'.
ШАНС ДЛЯ БЮРОКРАТОВ
Попустительское отношение к взяточничеству в постсоветском обществе, похоже, превышающее даже 'грань допустимого' в царскую или советскую эпоху, во многом обусловлено осознанием того факта, какие громадные состояния сколачиваются у людей на глазах. Приватизация государственного имущества привела к перераспределению собственности, имеющему немного прецедентов в мировой истории. Поскольку горстка в прошлом обычных граждан чуть ли не в мгновение ока превратилась в миллионеров и даже миллиардеров, нетрудно понять, почему охваченные завистью госслужащие - от простого гаишника до высокопоставленного правительственного чиновника - сочли, что имеют право хотя бы на небольшую долю от этих богатств. Несомненно, у новых частных собственников хватит средств, чтобы 'купить' любого чиновника, способного причинить им неприятности. Соблазн мздоимства усугублялся и тем, что Россия наделена гигантскими сырьевыми ресурсами, особенно нефтью и газом.
В результате, как будто само сказочное богатство, свалившиеся на нуворишей, не является достаточным поводом для бюрократических придирок, владельцам частных компаний практически на каждом шагу приходится обращаться к властям за разрешениями. Это может быть всего лишь разрешение соответствующего органа на установку лифта или сооружение канализационного коллектора, а то и свидетельство об успешной проверке на соблюдение правил пожарной безопасности. Впрочем, это все мелочи: настоящей 'золотой жилой' для чиновников стала процедура получения нефтяными компаниями лицензий на экспорт добываемого сырья - подобные разрешения необходимы из-за ограниченной пропускной способности трубопроводов. Зачастую именно получение такой лицензии становится самой значительной статьей расходов в рамках экспортной сделки.
Государственные чиновники сразу же оценили открывшиеся перед ними возможности. Поскольку внутренние цены на нефть в России значительно ниже мировых, право доступа к 'трубе' стоит больших денег. Из-за недостаточной пропускной способности нефтепроводов кто-то должен принимать решения о том, какие компании получают к ним доступ: отбор проводится не в ходе независимых или компьютерных аукционов - эту задачу чиновники взяли в свои руки. В других случаях, если необходимость отбора не обусловлена экономическими или техническими причинами, чиновники создают искусственные ограничения, которые можно преодолеть только посредством бюрократических процедур. К примеру, полиция требует, чтобы окна всех ювелирных магазинов снабжались решетками, а правила пожарной безопасности запрещают ставить на окна решетки. В результате возникает идеальная 'кормушка' для бюрократов.
Подобные противоречия в законодательстве, да и дефицит ресурсов, возникают в любом обществе, и наверно не найдется в мире страны, где чиновники вообще не берут взяток. Принятие решений о том, кому именно должны достаться ограниченные ресурсы, входит в должностные обязанности большинства государственных служащих. К тому же порой трудно сказать, что именно стало причиной подобного решения: подкуп или беспристрастный выбор. Скажем, что происходит, если на подряд по строительству дороги претендуют две фирмы? Можно ли доверить выбор между соискателями государственному чиновнику? Если да, то какими критериями он должен руководствоваться? И можно ли считать проявлением коррупции, тот факт, что залом для официальных делегаций в аэропорту 'Шереметьево' разрешено пользоваться не только представителям государства, но и любому, кто заплатит установленную сумму?
Вряд ли кто-то станет спорить с известным тезисом: чем больше бюрократический аппарат, тем сложнее и дольше становится процедура принятия решений в области государственного регулирования. К чести президента Путина и его экономических советников следует отметить, что они осознают этот факт, и уже провели несколько кампаний по сокращению госаппарата, а также количества обязательных требований и разрешений. В апреле 2004 г. Путин заявил о намерении сократить государственный аппарат на 20%. Неудивительно: по состоянию на 2000 г. список требований, которые необходимо было выполнить для открытия нового бизнеса, казался просто бесконечным. По словам одного владельца магазина, для того, чтобы открыть торговую точку, ему понадобилось 100 разрешений от различных государственных органов. В этих условиях становится понятным, почему на долю малого и среднего бизнеса в России приходится лишь 10-15% валового внутреннего продукта, тогда как в Западной Европе и США аналогичный показатель равен 50% ВВП.
Существует немало данных о том, что усилия Путина увенчались успехом. Он попытался упростить систему регистрации новых предприятий, ранее напоминавшую почти непроходимый бюрократический лабиринт. Проблема, однако, заключается в том, что бюрократов и бюрократические структуры 'обескуражить' непросто. Именно в этом состоит суть явления, которое историк Сирил Норткот Паркинсон (Cyril Northcote Parkinson) выявил в Англии в первые годы после распада Британской империи. Россия в этом плане мало чем отличается от Великобритании. Так, в статье, опубликованной в еженедельнике 'Аргументы и факты' 25 мая 2005 г., указывается: хотя Россия уступает СССР по территории и населению, с момента его распада 1991 г. количество госслужащих и чиновников в стране увеличилось вдвое, и превысило миллион человек. В статье сообщается также, что при Путине ситуация с коррупцией ухудшилась.
РАЗОГНАТЬ ВСЕХ?
Из-за того, что в России коррупция имеет глубокие исторические корни и прочно утвердилась в общественном сознании, 'расчистка авгиевых конюшен' будет делом непростым. Более того, то, что происходит сегодня, после многих столетий царской и десятилетий советской власти, только способствует дальнейшему 'узакониванию' коррупции в российской системе ценностей. Достаточно было услышать, как в 2001 г. министр внутренних дел Владимир Рушайло пытался опровергнуть утверждения о том, что российский государственный аппарат коррумпирован на 70%, заявив, что не следует 'путать взяточничество с коррупцией', чтобы понять - ситуация хуже некуда (по мнению Рушайло, коррупционерами можно считать лишь тех взяточников, кто связан с организованной преступностью).
Это означает, что любые эффективные меры по борьбе с коррупцией требуют полного пересмотра сложившихся в обществе представлений. Частичные импровизированные шаги вряд ли увенчаются действенным результатом.
Именно такие расчеты побудили нового президента Украины Виктора Ющенко полностью упразднить госавтоинспекцию, уволив все 23000 ее сотрудников. Он надеялся, что после этого у украинских автомобилистов не будут вымогать взятки на каждом километре. Ранее примерно то же самое сделал Михаил Саакашвили в Грузии. Российские водители, как мы видели, также страдают от мздоимства. Неоднократные попытки искоренить коррупцию в рамках существующей системы закончились ничем. Если затея Ющенко увенчается успехом, россияне, возможно, тоже пересмотрят свой подход и начнут действовать радикально.
Если коррупция не настолько прочно вплелась в повседневную жизнь общества, эффективного результата можно добиться и без подобных драконовских мер. После второй мировой войны возрождение Японии и Западной Германии не сопровождалось масштабной коррупцией. Конечно, в этом направлении их подталкивала американская оккупация (подобный вариант вряд ли покажется россиянам привлекательным). Однако в этих странах и до войны серьезных проблем с коррупцией не существовало (возможно, именно этим объясняется тот факт, что в Италии, где отношение к этому явлению было совершенно иным, антикоррупционные усилия американских оккупационных властей не увенчались таким же успехом). Все сказанное, впрочем, не означает, что отдельные российские фирмы не способны защищаться от мздоимства самостоятельно. Однако дело это рискованное, и требует немалой решимости.
Менеджеры сети мебельных магазинов Ikea, к примеру, просто отказались 'договариваться' с местными властями, когда те отказались выдать лицензию на коммерческую деятельность для только что построенного ими магазина на северной окраине Москвы. В результате Ikea пришлось отложить торжественную церемонию по случаю открытия универмага. Менеджер Ikea Леннарт Дальгрен (Lennart Dahlgren), отвечавший за этот проект, несмотря на опасения за собственную безопасность, отказался платить взятку, которую, по его словам, с него потребовали за выдачу разрешения. Большинство иностранных фирм опасаются публично заявлять о таких вещах, но тактика Ikea в конце концов сработала: оказавшись в неловком положении, местные чиновники пошли на попятную, и разрешили открыть универмаг без всякой мзды.
РОССИЙСКАЯ БОЛЕЗНЬ
Такое поведение российских чиновников не проходит незамеченным. Оно недешево обходится стране: инвесторы не желают работать в России или переводят уже вложенные капиталы в другие страны. Пожалуй, самым наглядным примером в этой связи является реакция нефтяных компаний на судебный процесс над бывшим главой нефтяной компании 'ЮКОС' Михаилом Ходорковским, обусловленный, как считается, политическими мотивами. На раннем этапе своей карьеры в бизнесе Ходорковский использовал весьма сомнительные методы, которые даже самые беспристрастные судьи и присяжные сочли бы неблаговидными. Однако столь же очевидно, что его арест в октябре 2003 г., а затем суд и обвинительный приговор стали результатом политического давления Кремля.
Люди, присутствовавшие на процессе, с ужасом убедились, насколько судьи зависели от постоянных указаний из Кремля. Словно этого было недостаточно, многие формулировки приговора слово в слово (даже с одними и теми же ошибками) повторяли обвинительное заключение. Подобную практику следует считать крайним проявлением коррупции.
Поскольку исход процесса над Ходорковским был очевиден заранее, у некоторых олигархов, владевших другими нефтяными компаниями, естественно, возникли опасения, что и с ними может случиться нечто подобное. И действительно, ряду других фирм налоговые власти также предъявили требования об уплате недоимок по налогам. Суммы были меньше, чем в случае с 'ЮКОСом', однако претензии к 'ТНК-ВР', например, достигали почти миллиарда долларов (позднее сумма недоимок была снижена до 300 миллионов долларов). В этих обстоятельствах некоторые нефтяные компании начали сокращать инвестиции в производство. Так, 'Сибнефть', также заявившая, что налоговые органы проводят проверку ее деятельности, в 2004 г. полностью прекратила вкладывать капиталы в освоение новых месторождений (в 2003 г. такие инвестиции составили 57 миллионов долларов).
Хотя главным объектом 'наступления' со стороны путинской администрации стала нефтяная отрасль, от подобных действий страдают и другие сектора экономики. Андрей Илларионов, несмотря на свою должность экономического советника президента, подвергает политику властей критике, называя репрессии против нефтяного сектора страны 'венесуэльской болезнью' (лично я предпочитаю другое определение - 'российская болезнь'). Чем больше государство вмешивается в деятельность нефтедобывающих компаний страны, тем большую роль при назначениях на руководящие посты в этих фирмах играет политический патронаж, а не профессиональная квалификация и опыт. По словам Илларионова, 'бюрократы зачастую принимают решения, приносящие высокую отдачу им самим, а не стране'. Иными словами, вместо осуществления ответственной экономической политики, они попросту перераспределяют доходы. Неизбежными последствиями этого становятся лишние затраты, нецелевое использование средств и падение добычи.
По мнению Илларионова, политическое вмешательство в экономику и высокие мировые цены на нефть оборачиваются для страны общим снижением темпов роста в экономике. Помимо коррупции и бюрократизма, здесь действуют и другие причины, однако по мнению Илларионова, если бы не эти и другие негативные факторы, темпы экономического роста в России были бы выше на 2%. Как и в нефтяной промышленности, сложившаяся ситуация негативно отражается на общем объеме инвестиций. Потенциальные инвесторы опасаются, что без честных судей и некоррумпированного госаппарата безопасность их капиталов не может быть гарантирована. Это не означает полного прекращения инвестиций, однако их объем будет не так велик, каким мог бы быть в иной ситуации. Так, после 'дела 'ЮКОСа'' инвестиции растут меньшими темпами, чем год или два назад.
В ИГРУ ВСТУПАЮТ СИЛОВИКИ
Если обычно мы определяем коррупцию как попытки государственных чиновников вымогать деньги у бизнесменов из частного сектора, то в России мы наблюдаем все больше примеров того, как эти чиновники идут еще дальше, пытаясь захватить целые частные компании - для государства, а в последнее время, и для самих себя. Конечно, истории уже известны экстремальные проявления подобной тенденции, когда правительства социалистов полностью национализировали целые отрасли промышленности, или, как это сделали большевики в 1917 г., весь частный сектор.
Однако явление, которое мы наблюдаем в России в последние годы, судя по всему, национализацией не является - отчасти потому, что само это слово в данном контексте не употребляется. Не обосновывается захват частных корпораций и какими-либо идеями социалистического толка. Скорее, это можно назвать реакцией на алчность олигархов и реактивным проявлением алчности со стороны государственных чиновников, которые стремятся сегодня вытеснить первоначальных владельцев-олигархов и вместо них занять посты президентов или председателей советов директоров компаний. Россия - не единственная страна, где такое случалось, однако масштабы этого явления и размер захватываемых корпораций здесь просто беспрецедентны. Еще в начале процесса приватизации в России некоторым государственным чиновникам удалось встать во главе крупных корпораций. Вагит Алекперов - в то время заместитель министра нефтяной промышленности, сумел 'отхватить' три весьма прибыльных нефтяных месторождения, на основе которых была создана одна из крупнейших нынешних нефтяных компаний - 'ЛУКойл'. Владимир Богданов, руководитель нефтедобывающего производственного объединения в Сибири, также приватизировал ряд находившихся в его ведении предприятий и создал крупную частную фирму 'Сургутнефтегаз'. Впрочем, всем им дал 'сто очков вперед' Рэм Вяхирев. С помощью своего бывшего начальника Виктора Черномырдина он приватизировал 'Газпром', в прошлом - целое министерство газовой промышленности. Контрольный пакет акций им в результате не достался. Однако до 2001 г., когда государство использовало свои 38% акций, чтобы избавиться от Вяхирева, он управлял 'Газпромом', как будто это было его семейное предприятие.
Последние покушения на частную собственность в России, однако, носят совершенно иной характер. Они имели место в 2002-2005 г. при участии избранной группы чиновников, многие из которых раньше служили в КГБ: в России их называют 'силовиками'. Они вступили в игру, мотивируя свои действия необходимостью 'разобраться' с некоторыми олигархами 'первого призыва', которых обвиняли в уклонении от налогов, мошенничестве, хищениях, а иногда даже убийствах. Несомненно, многие из этих обвинений имеют под собой основания, но причины, по которым объектами репрессивных мер становятся лишь некоторые олигархи, а других они обходят стороной, зачастую связаны с тем, что именно этим людям принадлежат активы, привлекающие того или иного силовика. Кроме того, кое-кто из 'пострадавших' олигархов, например Ходорковский, лелеял политические амбиции, которые некоторые силовики считали опасными. Еще больше интригует тот факт, что многие из силовиков, вставших во главе корпораций, сохраняют за собой официальные посты в Кремле (см. таблицу):
Силовики-бизнесмены:
Сергей Чемезов* Пост: Генеральный директор; Компания: 'Рособоронэкспорт'; Специализация: Экспорт вооружений; Должность в Кремле: В прошлом работал в Кремле
Виктор Иванов* Пост: Председатель; Компания: 'Аэрофлот'; Специализация: Авиаперевозки; Должность в Кремле: Помощник Путина
Дмитрий Медведев Пост: Председатель; Компания: 'Газпром'; Специализация: Газодобыча; Должность в Кремле: Глава президентской администрации
Сергей Приходько Пост: Председатель; Компания: 'ТВЭЛ'; Специализация: Торговля ядерным топливом; Должность в Кремле: Советник Путина по внешней политике
Игорь Сечин* Пост: Председатель; Компания: 'Роснефть'; Специализация: Нефтедобыча; Высокопоставленный сотрудник Администрации президента
Евгений Школов Пост: Вице-президент; Компания: 'Транснефть'; Специализация: Трубопроводы; Должность в Кремле: Помощник президента
Игорь Шувалов Пост: Член совета директоров; Компания: 'Российские железные дороги'; Специализация: Железнодорожный транспорт; Должность в Кремле: Экономический советник президента
Владислав Сурков Пост: Председатель; Компания: 'Транснефтепродукт'; Специализация: Трубопроводы; Должность в Кремле: Зам. главы Администрации президента
Владимир Якунин* Пост: Президент; Компания: 'Российские железные дороги'; Специализация: Железнодорожный транспорт; Должность в Кремле: Бывший помощник Путина
* Бывший сотрудник КГБ
Вытесняя олигархов, силовики сами занимают освободившиеся места. Так, Игорь Сечин, заместитель руководителя Администрации президента, сделался председателем Совета директоров 'Роснефти' - государственной компании, захватившей самый ценный добывающий филиал 'ЮКОСа'. Будет весьма удивительно, если через несколько лет доходы и личное состояние Сечина не увеличатся существенным образом. Суммы, которыми завладевают новые олигархи-силовики, измеряются не тысячами, а миллионами, или даже сотнями миллионов долларов. Только в Африке и Латинской Америке, в регионах, богатых ценными сырьевыми ресурсами, мы можем обнаружить коррупцию такого же масштаба.
Как отметил политолог Янь Сунь (Yan Sun) в своей статье, опубликованной в сентябрьском номере 'Current History' за этот год, переход от коммунистической системе к рынку порождает большие соблазны. Пока ни Россия, ни Китай перед ними не устояли. Однако между происходящим в этих двух странах, судя по всему, есть существенные различия. В Китае произошел ряд крупных скандалов, связанных с присвоением собственности на землю, но ничего подобного действиям российских силовиков там не наблюдается. Кроме того, как отмечает Янь Сунь, китайцы считают укрепление полномочий Центра решением проблемы коррупции. Только таким образом, по их мнению, можно обуздать произвол местных властей. В России же, похоже, отдается предпочтение меньшей централизации, а значит в провинции свобода действий силовиков более ограничена. Это не означает, что в российских регионах проблемы коррупции не существует, однако по сравнению с 'массированным' воровством в Москве в провинции это явление не приобретает неконтролируемых масштабов.
ПРОБЛЕМА - В ОБЩЕСТВЕННОМ СОЗНАНИИ
Можно ли надеяться на то, что страны с переходной экономикой, такие как Россия и Китай, сумеют обуздать всепроникающую коррупцию? Пока что тенденции, которые мы наблюдаем, не дают особой почвы для оптимизма. Конечно, как отмечает Янь Сунь, Гонконг и Сингапур, где также преобладают китайцы, числятся среди наименее коррумпированных регионов мира. Однако там никогда не господствовал коммунистический строй, они невелики по размеру, а антикоррупционная культура во многом досталась им в наследство от Британской империи. Вряд ли Китай когда-либо вновь распадется на города-государства, и уж тем более не станет приглашать британцев для управления государством.
Что же касается стран бывшего СССР, то практически ни одна из них не сумела удачно осуществить переход от коммунизма к рынку. Власти Грузии и Украины пытаются исправить ситуацию, но шансы на успех у них невелики. Если и можно говорить о бывших советских республиках, не попавших в трясину коррупции, то таким исключением, пожалуй, являются лишь две прибалтийские республики - Латвия и Эстония. Нельзя утверждать, что коррупция там полностью отсутствует, однако она не приобрела таких масштабов, как в других постсоветских государствах.
Но опять же обе эти страны имеют небольшую территорию и население, и, кроме того, они являются историческим порождением Ганзейского союза - не столь эффективного образования, как Британская империя, но, несомненно, весьма отличного по характеру от российского государства. Следует отметить и то, что ни одна из этих республик не приняла российского господства, а затем и коммунистического строя, по доброй воле. Учитывая все сказанное, попытки обуздания коррупции в России вряд ли принесут особые результаты, пока в ее культуре и общественном сознании не произойдет фундаментальных изменений.
Маршалл Голдман - член редколлегии 'Current History', почетный профессор Уэллсли-колледжа (Wellesley College) и заместитель директора Центра российских и евразийских исследований имени Дэвиса (Davis Center for Russian and Eurasian Studies) при Гарвардском университете. Его последняя книга - 'Прихватизация России: российские реформы сбились с пути' ( 'The Piratization of Russia: Russian Reform Goes Awry') (опубликована в 2003 г.).
