Один уважаемый частно практикующий врач, латыш, рассказал мне такой сюжет. У него собственный дом в тихом районе частной застройки. Район исторически заселен латышской публикой. Но в последние годы начали появляться среди нее и русские семьи. 12-летний сын моего знакомого взялся собрать дворовую футбольную команду, ему не хватало двух игроков. Отец предложил ему зайти к новым соседям и позвать в команду русских сверстников. На что сын ему ответил: "В моей команде русских никогда не будет". Отец был неприятно удивлен, он сам учился в России, у него полно русских приятелей, коллег и пациентов, и русофобии у них в семье никогда не было.
Рассказ эскулапа поверг меня в глубокую грусть. Мне казалось, что уж на бытовом-то уровне межэтнические трения, обострившиеся во времена Атмоды, спустя 15 лет сошли на нет. Выросло новое поколение, которому неведомы застарелые взаимные обиды и комплексы. 12-летний пацан не может помнить про 40-й год, да и про Атмоду знает только по учебникам и рассказам родителей.
Но оказывается, "зубы дракона" всходят и в юном сознании. Так что же - мы обречены жить, разделенные глухой стеной неприятия?
Есть такая наука - этнопсихология. Может быть, она даст объяснение причинам неприязни между этносами? И я направилась к человеку, который читает курс этой науки студентам Латвийского университета уже более десяти лет - доктору психологии, ассоциированному профессору (одному из самых молодых в Латвии) Олегу Никифорову.
- Олег, внешне, на уровне повседневных контактов, у нас в Латвии тишь да гладь, да божья благодать. Но ведь так было и в советское время. А сколько потом упреков, раздражения, а то и оскорблений выплеснулось на инородцев и с публичных трибун, и в трамваях? Эта ненависть всегда в людях дремала или была искусственно посеяна в их душах теми, кто действовал по сценарию: "разделяй и властвуй"?
- Знаете, я живу на Югле. Там у общества слепых свой микрорайон, у них был завод, где они могли работать, был магазин спецзаказов, где они получали самые дефицитные продукты питания. В магазине был специально отобранный персонал, который никогда их не обманывал. У слепых людей была зарплата и пенсии по инвалидности. И никаких трений на национальной почве. Но когда люди начали слушать по радио трансляцию в прямом эфире речей лидеров Народного фронта и стали все живо обсуждать, тут же начались разговоры, что русские - оккупанты, что они захватили нашу землю, пытаются нас русифицировать и надо их отсюда выставить вон.
Все это было наносное, мишура, которая очень быстро начала облетать, когда независимость была получена. Какие-то русские уехали, какие-то остались, но завод для слепых банкротировал, магазин был ликвидирован, люди лишились работы, хорошего питания, сейчас живут только на свою маленькую пенсию. Люди поняли, что в независимой Латвии, о которой так мечтали, они остались голыми. Инвалиды, вне зависимости от места рождения и родного языка, оказались товарищами по несчастью. И теперь они абсолютно толерантны к русским. Моя мама разговаривает с соседями по-русски, и те отвечают ей тоже по-русски, и нет ни малейшего намека на какую-то взаимную неприязнь.
- Ваши соседи, инвалиды по зрению, помнят, как оно было на самом деле, и могут сравнивать. Поэтому на них антирусская риторика не действует. А вот молодые люди весьма восприимчивы к вирусу ксенофобии. И во многих юных головах уже сидит убеждение, что латышский народ все пятьдесят лет беспрерывно страдал и причина страданий - русские. 15 лет промывки мозгов через латышские СМИ, очевидно, сделали свое черное дело.
- Особая заслуга в этом школы. Я могу сравнить латышские и русские школы, поскольку занимаюсь исследованиями в области психологии педагогики. Сегодня учебники и учителя трактуют историю по-новому и именно в том ключе, который формирует у детей обиду на русских. Я, например, знаю вполне конкретный случай, когда русский мальчик учится в латышской школе и все у него там хорошо. Но вечером он приходит домой и папе с мамой говорит: "А вы оккупанты". Он не говорит: "Мы оккупанты". Он уже себя отделил от своей семьи. То есть в латышской школе идет тотальное насаждение неприятия чужого.
Там нет толерантности. И я думаю, что это очень большая проблема, причем скорее латышского народа. Русские, которые здесь живут, более толерантны к титульной нации, чем титульная нация к живущим здесь русским. Если уж говорить об интеграции, то со стороны русских она идет более активно. Латыши же воспринимают интеграцию как признание русскими комплекса вины, как покаяние. Но они не понимают, что нельзя интегрироваться туда, куда тебя не принимают. И здесь большая вина и латышской, и русской интеллигенции.
Вот я работал на кафедре психологии ЛУ. Наши академические психологи изучают что угодно: гомосексуализм, гендерные стереотипы, измеряют с помощью псевдонаучной американизированной методологии даже любовь. Но нет ни одной работы по проблемам интеграции, идентичности. Эта тема - табу. Почему она закрыта? В этом году ко мне подошли четыре студента, которые изъявили желание взять для изучения тему христианского сознания. Исследовать базовые ценности группы религиозных людей: что для них Бог, родина, человек. . . Но я боюсь своим студентам дать эту тему. Знаете почему? Потому что я знаю, какие у них будут проблемы на защите.
Есть вещи, которые нельзя социологически исследовать, измерить в процентах. Есть вещи, которые лежат за пределами рационалистического американского подхода, который у нас в Латвии всюду насаждается. Посмотрите, у нас сейчас всюду проходит тестирование, выпускные экзамены в школах проходят в форме теста. Мы отбросили все хорошее, что у нас было в развитии у учащихся самостоятельного мышления, языка, лекторских навыков, способностей к диалогу. Учеников не учат говорить - сейчас все контрольные проверки знаний только в письменном виде. Мы пишем сочинения, рефераты, отмечаем крестиками правильные ответы в тестах. И я сталкиваюсь в вузе с тем, что студенты не умеют говорить. Я, русский, замечаю ошибки в латышском языке моих студентов-латышей! Угроза латышскому языку исходит совсем не со стороны русского, а по причине слома прежней образовательной модели.
- Вы преподаете латышским студентам. Как вы оцениваете эту среду - там тоже присутствуют эти страхи и предубеждение к "опасному соседу"?
- Я могу сказать, что молодые люди из студенческой среды очень далеки от национальных проблем. За всю мою десятилетнюю практику, что я читаю курс этнопсихологии, а его прослушали уже сотни студентов, у меня лишь три-четыре раза на лекциях кто-то взвивался и говорил о великорусском шовинизме. Причем сами сокурсники этих крикунов одергивали. Я всегда старался аргументировать свою позицию, но переубеждать кого-то не моя задача, моя задача - дать знания.
Вот недавно у меня на лекции была горячая реакция по поводу русификации. Я сказал, что у меня нет ни одного документального доказательства, что действительно в Латвии проходила политика русификации. Я купил сборник документов, изданный на латышском и русском языках, - "Политика оккупационных властей в Латвии. 1941-1991 гг." Так вот там есть только два документа "о русификации". Один о том, что собрания парторганизаций нужно проводить на русском языке, потому что русские товарищи ничего не понимают, и второй - что съезды Коммунистической партии в Латвии ж е л а т е л ь н о проводить на русском языке. Все. И ни одного официального документа о том, что русский язык в Латвии должен быть основным!
Извините, я тоже жил в советское время и помню, что я приходил на почту, заполнял бланк почтового перевода - все было на двух языках. Выбирай, какой тебе удобнее. И так было всюду. У меня нет ни малейших сомнений в том, что если бы большая Россия действительно хотела поглотить Латвию в плане языка - это было бы сделано очень быстро. Но как обстояло дело в реальности? Латышская литература издавалась на латышском языке, но много ее переводилось на русский. Разве это было плохо? Наша сегодняшняя пресса дает какие-то пресс-релизы вопросов культуры. Это те же римейки литературы: убогость, отсутствие глубинной национальной и общечеловеческой философии.
Где литературно-художественные альманахи - "Даугава", "Авотс", "Литература ун максла"? Причем во времена "оккупации" эти журналы издавались на обоих языках, что позволяло русскоязычному читателю познакомиться с латышской литературой. Я, например, в третьем классе прочитал на русском языке отдельные рассказы из "Белой книги" Яна Яунсудрабиня. Мне было мало "избранных рассказов". И я пошел в библиотеку, нашел там полный сборник рассказов писателя на латышском языке и прочитал его. Так у меня и появился интерес к латышской литературе. Так же я узнал о великом латышском поэте Александре Чаке.
Единственный пласт, на котором можно интегрировать наше общество, это межкультурное взаимодействие. Но одной национальной библиотекой проблему культуры не решишь. Вот я езжу на Колкский мыс, там живет действительно титульная нация Латвии- ливы. Их осталось 800 человек. И на них обращают внимание раз в год, когда к ним приезжают на ливский праздник. Финансирования никакого нет. Я не назову это геноцидом, но ведь итог такой политики будет тот же - эта коренная народность исчезнет. Впрочем, при сегодняшних миграционных тенденциях у нас не только ливы, половина населения страны может исчезнуть.
- А вот министр благосостояния Дагния Стаке считает, что латышу не свойственно мотаться по свету, и воззвала к бизнесменам, чтобы они повысили зарплату своим наемным работникам. И тогда все латыши останутся дома.
- Навряд ли. Ведь это уже не те хуторские латыши, которые были раньше. Они уже поездили, увидели мир - учились, работали, обзавелись друзьями за границей, у них появились новые взгляды, иные вкусы. Сознание этих людей стало иным. В чем была причина советского патриотизма? В том, что был "железный занавес". Мы были самодостаточны. Можно радоваться открытым границам, но надо видеть и угрозы, которые перед нами встали. Сейчас в Латвии по сути реализуется план Аденауэра - происходит сознательное уничтожение той культуры, которая была на территории Латвии в течение последних 200 лет. (То же происходит и в России.)
Я сегодня мультфильмы Рижской киностудии могу скачать только в Интернете - на Латвийском телевидении их практически нет, да и самой киностудии нет - ее уничтожили. Наши дети смотрят мультики про покемонов, семью Аддамс, есть еще какие-то телетубини (я их называю телеСтулбини). Детям прививают идиотизм и жестокость. И чего удивляться, что школьники забивают насмерть одноклассника.
Фактически нам надо заново искать ту нишу, где можно было бы прорастить национальное. Масскультура, которая апеллирует к самым низменным инстинктам, наступает и на латышскую, и на русскую культуру, христианские и гуманистические в своей основе. И глупо нам бодаться друг с другом, считать обиды, когда нужно совместно защищаться от этого натиска.
А государству надо вкладывать деньги не в НАТО и не в ЕС, а в образование, в интеллектуальное, нравственное и духовное развитие народа.
- Спасибо за беседу.
Ее вела Наталья СЕВИДОВА.
____________________________________________________________
Примечание ИноСМИ.Ru: В настоящее время главный редактор 'Вести Сегодня' Александр Блинов является гостем нашего пресс-центра. Вопросы ему можно задать здесь.
