Кровавое лето 22 июня 1941 года. Фрида Фрид (девичья фамилия) была почти чужда политике. Ее брат Шолом, бывший подпольщик в Латвии времен Улманиса, ушел в Красную армию добровольцем, а Фрида как фаталист встретила приход немцев в провинциальных Вараклянах. "Как и все остальные, я тоже чувствую себя живым трупом, хоть стараюсь что-то делать, куда-то днем ухожу, но ни на минуту не оставляет чувство обреченности, безысходности, надвигающейся смерти".
"Мы приезжаем на станцию Гостини. Навстречу из Риги идет длинный состав открытых платформ, на них сотни латышских добровольцев, в основном молодых ребят. Добровольцы одеты в серо-зеленую форму айзсаргов и старой улмановской армии. Их кожаные ремни и портупеи обвешаны оружием. Я слышу, как они кричат:
- У вас в вагоне есть жиды?
Мое сердце замирает от страха, кровь ударяет в голову - сейчас ворвутся и меня схватят. Но тотчас впереди у окна раздается громко в ответ:
- У нас в вагоне жидов нет.
Пассажир, столь подозрительно сверливший меня злым взглядом, тоже повторяет эти слова".
В родной Риге Фрида Фрид потрясена случившимся в первые дни июля: "Людей хватали на улицах, на работе, но преимущественно ночью, вытаскивая их из постелей, без одежды, еды, в одном белье, как застигали. В те дни были уничтожены многие видные представители еврейской интеллигенции: инженеры, юристы, врачи, руководители промышленных и торговых предприятий. На глазах у всех их выводили из рядов задержанных и тут же, неподалеку, расстреливали. Бывшие их коллеги-латыши в большинстве своем выражали свое удовлетворение таким оборотом дела: Проходя по городу, направляясь к местам принудительных работ или к ямам, где их расстреливали, еврейские колонны подвергались диким издевательствам не только со стороны сопровождавших их шуцманов, так называемых "повязочников", но и со стороны прохожих, гражданской публики".
Портниха Фрида тоже задержана и под конвоем отправлена на сельхозработы под Елгавой. Наконец ей удается добраться до своей квартиры - со звездой Давида на платье. . . "Открылась дверь, и на пороге появилась моложавая латышка лет тридцати, одетая в мой черный костюм. . . Каким ненавидящим завистливым взглядом они пожирали друг друга перед натасканными грудами чужого еврейского добра. Выясняется, что где-то в другом доме управляющая сделала настоящий склад награбленных вещей из еврейских квартир нашего дома".
В гетто Московского форштадта
Оставшееся в Риге еврейское население заключено в гетто - от Лачплеша вдоль Лудзас до Старого еврейского кладбища. Фриде удается найти место прислуги у "арийцев" в центре. "Однажды я возвращалась с работы домой. Навстречу шел мальчуган в школьной форме. Поравнявшись со мной, он неожиданно подскочил ко мне и в ярости со всей силы ударил меня ногой в живот так, что я свалилась на землю, распластавшись на мостовой". Стоявший рядом полицейский поясняет Фриде: "Он мог с тобой сделать что угодно - плюнуть в лицо, задушить, все, что ему вздумается, это его право. Он здесь хозяин".
Первая "акция" по уничтожению узников гетто прошла 29 ноября 1941 года. "Во всех домах царила суета и лихорадка. Некоторые метались, не зная, как поступить с драгоценностями - взять их с собой или спрятать. Одни зашивали золотые безделушки в детские одежды, другие, напротив, высматривали места в стенах, под полом, копошились во дворах, огородах: создавая таким образом сотни никому более не принадлежащих кладов. Приближается вечер. Атмосфера все накаляется. Марширующие колонны вооруженных латышей-шуцманов одна за другой наводняют гетто. Пьяные, с искаженными физиономиями, убийцы брезгливо смотрят на случайных прохожих, не в состоянии дождаться сигнала к резне".
В тот вечер и ночь только в самом гетто было убито 800 человек - а тысячи людей увели в Румбулу. "Только около полудня прекратилось, наконец, это траурное шествие, и тут открылся весь ужас происшедшего: бесчисленные окровавленные трупы, в основном пожилых людей, лежали вдоль улицы, меж ними растекались широкими потоками кровавые ручьи".
Гибель и избавление
7 декабря Фрида Фрид попадает во вторую колонну обреченных. Раньше, чем другие, еще надеявшиеся, она осознала близость смерти. "Приближаясь к лесу, мы ясно услышали стрельбу. Это был страшный предвестник нашего будущего. Что делать?! Шуцман кричит: снять все до нижнего белья! Он набрасывается на меня с бранью, почему я еще не раздета. Но в этот самый момент из колонны. . . полуголых людей к нему подбегает заплаканная женщина и обращается со словами:
- Мой муж латыш, смотрите, вот этот шуцман хорошо знает его, - и показывает рукой на какого-то охранника. - Почему я должна умирать?! Воспользовавшись моментом, когда внимание шуцмана отвлечено разговором с женщиной, я бросилась на землю лицом в снег и замерла неподвижно. Немного спустя слышу, как надо мной говорят по-латышски:
- Кто здесь лежит?
- Наверное, мертвая, - отвечает второй голос".
Вскоре Фриду заваливают обувью расстрелянных. Рядом плачут старики, женщины, дети - все звуки обрывают выстрелы. Чудом уцелевшая, собрав остатки рассудка, приговоренная к смерти выбирается из покрытого обледенелой кровью Румбульского леса.
Три года скитаний
"Ради Бога, только на одну ночь в хлеву" - такими словами обращалась Фрида Фрид к знакомым и незнакомым людям почти ТРИ ГОДА. Каждый день с зимы 1941 до осени 1944-го мог оказаться для нее последним. Многократно ее задерживали - спасало драное одеяние и отличное владение латышским языком, еврейка "вне закона" притворялась старухой, деревенской дурочкой.
Ее спасителями были Межулисы, Берзиньши, Вилюмсонс, Шустерманс, сектантка Песла, а дольше всех - на хуторе в Катлакалнсе семья Вилюмсонов, балтийские немцы-адвентисты. Парадоксально, но факт - представители народа, чей фюрер приговорил евреев к уничтожению, спасли Фриду Фрид от тех, с кем она прожила бок о бок более тридцати лет. Вернуть им долг она смогла в первый же день освобождения:
"У дома появляется группа советских солдат. Я выбегаю навстречу благодарить их, расцеловать, но они злы. Они явились сюда арестовать старика Вилюмсона за убийство солдата. Из объяснений с солдатами я поняла, что Вилюмсонов оклеветали соседи: мол, они немцы и потому специально остались, чтобы вредить. Бедный Фердинанд Вилюмсон, с трудом передвигаясь, опираясь на свою палку, тоже вышел. Один солдат пытается увести его под конвоем.
- Не смейте трогать этих людей! - закричала я в ответ, срывая свою долголетнюю маску, сбрасывая деревенские платки. - Теперь вы видите, кто я? Я - еврейка и только благодаря этим людям спаслась и вот стою перед вами живая". "Подошел воин-еврей и под общее сосредоточенное внимание десятков глаз в напряженной тишине мы заговорили с ним на идише - языке наших расстрелянных матерей".
А в 1979 году, уже будучи гражданкой Израиля, Фрида Михельсон выступила на судебном процессе в американском Балтиморе. Она опознала одного из убийц Румбулы - Карлиса Детлавса, бывшего участника союза Perkonkrusts, после эмиграции в США занявшего пост руководителя отделения организации Daugavas vanagi. Но все, что его ждало, это депортация из Америки. . .
Книга "Я пережила Румбулу" - лаконичный, но потрясающий человеческий документ. И не мешало бы прочесть его тем, кто считает "антилатышской пропагандой" раскрытие и обличение самой позорной страницы национальной истории - нацизма по-прибалтийски.
____________________________________________________________
Примечание ИноСМИ.Ru: В настоящее время главный редактор 'Вести Сегодня' Александр Блинов является гостем нашего пресс-центра. Вопросы ему можно задать здесь.
