Каждый январь 20 000 супербогатых русских съезжаются во французские Альпы, чтобы провести там две недели, заполненные вечеринками с шампанским, походами по магазинам и катанием на лыжах. Кэрол Кадвалладр пытается прорваться на вечеринку в Куршевеле.
Не очень-то они дружелюбны, эти русские миллиардеры! Более того, я обнаружила, что они без особого труда проходят мимо меня в Les Caves, эксклюзивный ночной клуб Куршевеля, открытый в 1850 г. Они просто кивают швейцару - и их пропускают! А чтобы их удовольствие было еще более полным, других нужно демонстративно туда не пускать. Хотя вроде бы и я, и мой друг Тим выполняем социально полезную функцию. Но нас уже оттеснили от дверей и, может быть, мое воображение сыграло надо мной дурную шутку, но я пожалела, что здесь во Франции, использование кастетов и оглушающего оружия ограничено по сравнению с той же Москвой.
Стоит отметить, что олигархи не любят некоторых вещей, а именно: британцев, журналистов, британских журналистов и слов типа 'олигархи', ну, в общем, вы меня поняли. . . Хотя, если уж говорить начистоту, я действительно пытаюсь пробраться на частную вечеринку без приглашения.
Охранник мне яснее ясного объяснил, что он не собирается пропускать меня, что он никогда не впустит меня, и что я, учитывая все вышеизложенное, должна быть паинькой, отойти и не загораживать дорогу бронированным 'Хаммерам' и 'Мерседесам'. Я смотрю, как из машин вылезают пассажиры: крупные толстые мужчины, которых сопровождают еще более крупные и толстые мужчины с микрофоном в ухе и оттопыривающими их карманы предметами странной неправильной формы.
Сейчас час ночи следующего за православным Рождеством дня и самый разгар того, что называют 'русским сезоном' в Куршевеле. Судя по всему, ни Тим, ни я не угадали с формой одежды: 'Roadkill' для леди и 'Mitchell Brothers' для джентльменов. Праздная мысль приходит мне в голову: может быть это - тематическая вечеринка 'Млекопитающие', ибо нас окружают блестящие шубы из норок, леопардов, гепардов, рысей. Правда, в книжках о жизни дикой природы звери выглядят более крупными и не такими дружелюбными. Я оглядела свой джинсовый наряд и подумала об импале (вид антилопы - прим. пер.).
Сложно получать удовольствие от светских мероприятий другой страны, когда слова 'Аскот' (Ascot) и, в особенности, 'Хенли' (Henley) до сих пор существуют в нашем языке в качестве синонимов 'общества, куда принимают не по заслугам', а также 'сборища тупиц'. Сложно, но не невозможно. Потому что в начале января вся московская светская тусовка перебирается в Куршевель. И никто не знает этому причины. Или хотя бы, почему именно Куршевель? Почему не Вербье? Или не Сент-Мориц? И почему именно сейчас?
По некоторым подсчетам в городе, состоящем из трех улиц и подъемника для лыжников, разместились 20 000 русских. И все они богаты. По меньшей мере, 10 самых богатых граждан России находятся здесь - Владимир Потанин (состояние которого оценивается в 4,4 млрд.), Михаил Прохоров, самый завидный жених России (4, 4 млрд.), а также их 'папа' Роман Абрамович собственный персоной (13,3 млрд.)
Поскольку швейцар явно не собирается сдаваться под моим вежливым английским напором, я делаю то, что всегда советовала мне моя мама - прошу о помощи. 'Извините, - говорю я милому молодому человеку. - Не могли бы Вы провести нас с собой?'. Он оглядывает меня и затем отвечает тем самым мрачным голосом, на отработку которого у Анн Робинзон (Anne Robinson - ведущая американского телешоу, которое на российском телевидении называется 'Слабое звено' - прим. пер.) ушло 40 лет: 'Нет!'. И проскальзывает в дверь. Я просачиваюсь перед ним, машу руками и говорю охраннику 'Мы вместе с ним!', и, воспользовавшись его мгновенным замешательством, мы прорываемся внутрь!
От восторга я исполняю мини-джигу на верхних ступеньках лестницы, но тут милый молодой русский поворачивается, видит меня, и я внезапно оказываюсь в сцене из фильма 'Пианист', когда сосед выдает истинную личность Эдриэна Броуди (Adrien Brody) нацистким молодчикам. 'СТОП! - кричит приятный молодой человек. - ОНИ НЕ СО МНОЙ!'. 'Какое невежливое поведение', - думаю я и несусь вниз по лестнице.
В клубе множество очень молодых и слегка одетых женщин танцуют под звуки европейской попсы. Столы составлены вокруг больших ведер со льдом, в которых охлаждаются, по крайней мере, три из четырех перечисленных далее напитков: огромная бутылка шампанского Cristal; большая бутылка коньяка L'Or de Martell, бутылка Krug Grande Reserve и баночка диетической Коки.
Мы решаем разделиться и побродить по клубу. Кстати, мы бегло говорим по-русски, по-украински и по-французски, а также прилично по-немецки и терпимо по-итальянски. Хотя, говоря 'мы', я на самом деле имею в виду Тима. Я всего лишь немного знаю русский, и мой словарный запас в основном ограничивается лексикой на тему еды и питья с уклоном в сторону тостов советских времен. Тем не менее, я пытаюсь разговорить стоящего рядом мужчину.
'Вы русский?',- спрашиваю я.
'Niet', - отвечает он.
У Тима, правда, дела идут еще хуже. 'Кажется, они думают, что я - шпион', - сообщает он, вернувшись ко мне. Я цокаю языком и пытаюсь выразить сочувствие. Мы дружим вот уже 18 лет, и, по меньшей мере, 15 из них, я тоже пребывала в уверенности, что он - шпион. Изменила я свое мнение только после того, как пару лет назад он раскололся на допросе контролера железнодорожной компании First Great Western.
Никто не предлагает нам выпить. Никто с нами не разговаривает. Мы проводим вечер на изолированном пятачке танцпола (как будто у нас появились симптомы птичьего гриппа), и, наконец, мы знакомимся с Андреем. В настоящий момент он учится в LSE (Лондонская школа экономики - прим. пер.) и рад возможности поболтать! Я почти что плачу от восторга, который вызывает у меня система британского образования.
'Абрамович был здесь, - говорит Андрей. - Но он ушел час назад. Тот человек, вон там - губернатор Красноярского края, одного из самых богатых регионов России. А вон там - Алиса, одна из самых известных российских поп-звезд'.
'95 процентов присутствующих - из Москвы, - говорит он. - И 90 процентов из них знакомы друг с другом'.
'Но почему, Андрей?- говорю я.- Почему?'
'Некоторые говорят, что это из-за того, что однажды 3 января Потанин справлял здесь день рождения. А сейчас весь высший свет Москвы следует его примеру'.
Тут я понимаю, что все, что мы здесь наблюдаем, сродни так называемому 'культу карго' (культ, возникший среди папуасов Новой Гвинеи во время Второй Мировой войны. Местные племена обожествили американских солдат и после того, как те покинули страну, долго еще ждали их самолеты с 'божественным' грузом тушенки на борту. Чтобы предки скорее вернулись, они строили на посадочных полосах макеты самолетов - прим. пер.). Примитивная система верований, основанная на неверном понимании материальных ценностей, которые несет с собой западная цивилизация. Первый груз 'Хаммеров', бутылок дорогого шампанского и шуб из рыси уже был сброшен с неба на Куршавель, а теперь и другие приезжают справить свой культ у этого алтаря и воссоздать те вещи, которые показали им 'белые люди'. Весьма оригинально.
Со мной не хотят разговаривать не только русские. Французы тоже не горят желанием.
'Byblos', самый шикарный отель в городе, был готов принять меня в качестве постояльца, но быстро отменил мою бронь, узнав, что я собираюсь писать о русских. Директор туристического бюро стал втолковывать мне, что русские это уже 'вчерашний день', предмет 'совсем не интересный', и, хотя '30 000 русских приезжают во Францию заниматься горнолыжным спортом, они разбросаны по 15 основным горнолыжным курортам страны'. Это правда. Просто так получилось, что две трети из них находятся прямо здесь и именно сейчас.
И хотя никто из официальных лиц не сболтнет ничего лишнего, сплетни сыплются на вас со всех сторон: Абрамович попытался купить курорт целиком. Он снял бар TJ, когда играла команда Челси. Путин был здесь до рождества. Проституток на эти четыре недели завозят в город первым классом. Французская секретная служба работает в городе под прикрытием, расследуя дела по отмыванию денег.
Это все сплетни, сплетни, сплетни. Никто даже не знает, где живет Абрамович. Я захожу в 'Byblos', чтобы посидеть в баре, а затем еду в центр города вместе с двумя милыми француженками. Тут-то и оказалось, что они убираются в апартаментах Абрамовича.
'Он большой 'чистюля', - говорят они мне, что, бесспорно, является в их устах величайшей похвалой. - У него 'une dixaine de chambres''. Десять комнат. Или чуть больше. Что по грубым прикидкам составляет - сколько? - 10 000 фунтов за 14 ночей! Сумма, конечно, не маленькая, но капля в море по сравнению с $13.3 млрд.
Кажется, что местные жители во всю пользуются моментом. В 'Piggies', достаточно затрапезно выглядящим баре в центре города, в меню можно найти бутылку Remy Martin за 10 000 евро. Официантка рассказала мне, что уже продала две такие бутылки в этом сезоне, а на прошлой неделе один клиент предложил ей выпить за его счет и, когда она попросила бокал шампанского, он купил ей целую бутылку, емкостью 4/5 галлона. Естественно, это было шампанское марки Cristal. Цена по прейскуранту: 2 800 евро.
Как я поняла, эти огромные бутылки шампанского Cristal составляют единицу куршавельской валюты. 'Я бы предпочла наличные', - сказала официантка. И вздохнула. Что ж, непросто иметь дело с этими богачами. Они пытаются вовлечь нас в свой 'культ карго', в то время как шипучка, она и есть шипучка, а за 2800 евро можно слетать в Рио и обратно, или купить подержанную машину.
На главной улице города располагаются, по меньшей мере, три меховых магазина, а также бутик Hermes. В художественном салоне Galerie d'Art de l'Alpage выставлена на продажу
бронзовая статуэтка Дали за 475 000 евро. Там стояли еще две, но, судя по всему, их только что отправили в Москву.
Поскольку гостиница 'Byblos' отказала мне в проживании, я остановилась в 'Chalet Sophie'. Этот отель пришелся мне по душе из-за его уютной атмосферы, вкусной домашней еды, а также бесплатной выпивки. Мне показалось весьма примечательным, что, оказывается, можно прилететь чартерным рейсом из Лутона, и отдохнуть, как Абрамович.
Норманн, живущий в той же гостинице, сказал, что он заплатил 260 фунтов за неделю, что включает перелет, проживание в гостинице, завтрак, ужин и вино. Что такое 260 фунтов? Пара рюмок водки в 'Byblos'? Или, считая по моей новой шкале ценностей, одна седьмая бутыли шампанского Cristal.
Джон, из лыжной компании, сказал мне, что прелесть русских заключается в том, что согласно местному журналу, мы (англичане - прим. пер) теперь стали только второй по непопулярности нацией в городе. И вот что пришло мне в голову: несмотря на все наши национальные недостатки, мы дружелюбны. И поэтому я оказалась в принадлежащем англичанке баре 'Le Jump', где водка стоит одну тысячную бутылки Cristal, или 3 евро за рюмку. В окружении соотечественников.
Я пристаю к Джейн Элвес (Jane Elwes), владелице бара, с расспросами, и она любезно
предлагает познакомить меня с 'русской рок-группой', которая остановилась в ее гостинице.
'А они дружелюбные?', - спрашиваю я. Я очень ценю эту черту характера и не собираюсь больше выслушивать междометия.
Группа называется 'Флора'. И они дружелюбны! Группа состоит из четырех музыкантов и двух техников по звуку. Они, как говорится, уже не первой молодости, но по их словам: 'Хороших групп много. Но мы знаем вкусы своей аудитории'. Аудиторией оказываются олигархи. Один из их клиентов, чье имя они назвать отказались, оплатил им перелет и двухнедельное проживание - что, впрочем, он делает каждый год - чтобы группа играла на его вечеринках.
Так какую музыку любят олигархи? 'Deep Purple и то, что мы называем 'безумные русские' песни - рок новой волны'.
Классная у них работа! Каждый август они ездят в Ниццу, пару раз за год на Карибские острова, после Куршевеля они поедут в Египет, а затем в Венесуэлу.
В Куршевеле, правда, появились конкуренты. Они рассказали мне, что в прошлом году
одна семья из России заплатила Элтону Джону 1 млн. евро за двадцатиминутное выступление на вечеринке по случаю дня рождения их сына. Сыну исполнялось семь лет.
Классные ребята в этой группе 'Флора'. Мы сидим в холле, пьем пиво, едим сыр и хлеб, посыпанный солью, чокаемся и говорим 'На здоровье!'. И мне кажется, что наконец-то я нашла настоящих русских людей, а не подделку под них в виде приверженцев 'культа карго'.
Я вспомнила об еще одном интересующем меня вопросе. 'Кажется здесь много. . . одиноких женщин, - говорю я деликатно. - Это потому что здесь проще встретить. . . ухажера?'
Они совещаются между собой. 'Нет, они не ищут ухажеров. Они - служба эскорта. Один мужчина привозит их всех вместе - для создания атмосферы'. За это я даже готова похвалить его. Потому что в ночных клубах Куршевеля в русский сезон действительно витает такая атмосфера. . . Ты дышишь этой атмосферой, и тебе интересно, и слегка не по себе.
Пиво и хлеб с солью вызвали у меня приступ знаменитой русской болезни: меланхолии.
Я провела значительный период своей жизни между двадцатью и тридцатью годами, мотаясь по небольшим городкам, расположенным в самых разных частях бывшего Советского Союза. А уж если кто-то полюбил Россию, он не может не посочувствовать стране, которая дочиста обобрана элитой, предпочитающей на свои нефтедоллары покупать футбольных игроков, или сорить деньгами в маленькой сверхбогатой деревушке, расположенной во Французких Альпах на высоте 2000 м. над уровнем моря.
Позже вечером я возвращаюсь на лыжах в свою гостиницу. Мой путь лежит через ту часть Куршевеля, где расположены 'русские шале' - огромные запорошенные снегом особняки. Я пролетаю мимо. В одном окне чуть колыхнулась занавеска. Но только в одном окне. Они в основном пусты, эти дорогостоящие современные дома-раковины. Их наглухо зашторенные окна напоминают закрытые глаза.
