Скоро год как Андрис Тейкманис является послом Латвии в России. Специально для 'Часа' он поделился впечатлениями от работы в России: что сделано, что в планах и что выглядит странно
- Г-н Тейкманис, на ваш срок пришлось обострение - латвийско-российские отношения стали развиваться негативно. Какой вы видите свою задачу как посла в этой ситуации?
- Когда я вступил в должность, в латвийско-российских отношениях началась динамика, но не соглашусь, что она была негативной. Думаю, наоборот: и Латвия, и Россия приобрели положительный опыт. В том смысле, что обе стороны осознали важность договора: подписание его - не формальный акт, он может иметь политические последствия. То, что его на данный момент не удалось подписать, еще не конец света.
Просто стало очевидно, что в России эта тема воспринимается не только с точки зрения политики, но и эмоционально. Лично я думаю, что Россия могла бы поступить и по-другому, но возобладали эмоции. Случай с договором показал, что нужно прислушиваться - и, может быть, реагировать не сразу, а досчитать до десяти.
Кстати, неподписание договора не помешало министрам иностранных дел Латвии и России дважды конструктивно пообщаться. До этого наши министры не очень часто встречались: была встреча Индулиса Берзиньша с Игорем Ивановым (в рамках нашего председательства в Совете Европы), потом г-на Иванова - с Caндрой Калниете. А нынешний министр Пабрикс виделся со своим российским коллегой уже два раза.
- А как лучше с точки зрения дипломатии: когда происходит хоть какое-то общение (пусть даже в резкой форме) или когда нет вообще никаких отношений?
- Об этом я не раз говорил и политикам в Москве, и нашим политикам. Конечно, плохие отношения поддерживать гораздо проще. Делать ничего не надо: обменялись репликами, на этом все и закончилось. А вести диалог - значит продумывать свою позицию, тактику, быть готовым к аргументам партнера. То есть надо поработать.
Но не можем же мы все время держать наши отношения в замороженном состоянии! Надо использовать и новые возможности, которые у нас появились после вступления в Евросоюз - и с их помощью надо решать исторические вопросы и разногласия. Конечно, таким образом, чтобы это не мешало развитию позитивной тенденции.
Общаться можно на уровне министерств
- Латвийско-российская межправительственная комиссия возобновила свою работу. Какие вопросы, по вашему, должны быть решены в первую очередь?
- Комиссия работу еще не возобновила. Но мы сделали весомый шаг: прошлым летом разработали в Риге и представили российскому МИДу наш проект соглашения об экономическом сотрудничестве и соглашение по межправительственной комиссии. Вот этот проект до сих пор проходит через коридор власти российского правительства. И, насколько я знаю, дело не в том, что его положили в долгий ящик - он действительно проходит согласования. Это важный шаг, и, думаю, соглашение будет подписано.
Что касается задач, то сначала надо, конечно, выяснить: какую роль отводит этой комиссии каждая из сторон. В повестке дня комиссии значатся вопросы разного рода, но я считаю, что необязательно заниматься теми соглашениями, которые мы можем заключить на уровне того или иного ведомства. Если у нас готово соглашение о сотрудничестве в социальной сфере (оно было разработано нашим министерством благосостояния и российским министерством по социальным вопросам), почему бы его не подписать? Если будет готово соглашение по экономическому сотрудничеству - подпишем. Можем договориться насчет двойного налогообложения или о защите инвестиций. Надо продвигаться там, где можно.
В сфере межправительственной комиссии значится много вопросов общего характера: транзит, пересечение границ, способствование экономическим контактам, а также целый ряд проблем, которые тянутся уже с давних времен. Это и утерянные деньги латвийских вкладчиков во Внешэкономбанке, и взаимные расчеты по банковским операциям (по которым тоже еще нет соглашения), и деньги, которые жители Латвии потеряли в облигациях Госзайма. Мы держим эти вопросы под пристальным вниманием и стараемся найти совместные решения с российской стороной. Надеюсь, в рамках межправительственной комиссии появятся возможности для их решения.
- То есть если будут обнаружены средства, которые полагаются нашим вкладчикам, то их можно будет получить?
- Для этого надо сначала договориться.
'С Зюгановым не встретились'
- Господин посол, у вас было уже довольно много встреч с российскими политиками, депутатами Госдумы. Какое у вас от них впечатление? Получается ли конструктивный диалог или все выливается в обмен претензиями?
- Эти встречи не всегда легкие, но всегда интересные. Российские политики очень разные - и их взгляды, и уровень знаний. Здесь циркулирует довольно много мифов, которые были растиражированы в СМИ. Пожалуй, объединяет местных политиков то, что далеко не все желают вникать в суть вопросов и анализировать. Многим достаточно газетных заголовков. Но, к сожалению, мы не можем себе позволить развивать наши отношения на этом уровне.
В этом я вижу и свою работу - напрямую вести диалог, рассказывать о том, что происходит и чего нет на самом деле. Ведь много совершенно ошибочных представлений: например, что русский язык запрещен, что за его употребление чуть ли не в тюрьму сажают.
Помню, в начале моей деятельности меня стали спрашивать: а что, газету 'Час' уже запретили?.. Такая информация с легкостью здесь подхватывается и выливается в заголовки: в Латвии закрывают русские газеты!
Я поставил себе задачу вести диалог с разными политическими силами. У меня было довольно много встреч и на уровне парламентской группы по отношениям с Латвией, и также с руководителями думских фракций партий. Единственная фракция, с которой я не встретился, - это коммунисты.
- Почему бы это?
- Честно говоря, не знаю. Вроде бы договаривались с Зюгановым, он выразил заинтересованность и полную готовность. Как-то пытались найти приемлемое время, но не получилось. Не знаю, может быть, это было связано с процессами, которые проходили в Страсбуре, - резолюция ПАСЕ, осуждающая коммунистический режим. Может, есть и другие причины. Но я надеюсь, мы все-таки встретимся. Мне это было бы интересно. В любом случае такие отношения позволяют дать более четкую оценку состояния наших отношений.
О плохих и хороших фашистах
- В стране, которая только что отметила 60-летие Победы и потеряла десятки миллионов в войне, очень трудно объяснить, что были плохие фашисты - из гитлеровской армии, и были хорошие - из балтийских легионов СС. . .
- Это действительно очень трудно объяснить и это очень болезненная тема. Ведь латышские легионы Waffen SS - это не уникальное явление. Практически во всех оккупированных странах были такие якобы добровольные формирования, которые причислялись к элитным фронтовым частям и их бросали на самые трудные участки. Так же было в Голландии, Норвегии и в других странах. К сожалению, у латышей не было выбора: приходилось идти или в одну армию, или в другую. Третьей армии, латвийской, в которую все хотели бы, не было.
И этому есть подтверждение: 13 августа 1943 года был образован Латвийский Центральный совет, который обратился к руководству Германии (то есть к местному руководству оккупационного режима) с открытым письмом о том, что мы желаем вернуть независимость и свой порядок. Эта попытка была немцами жестоко подавлена. Погибли Константин Чаксте, сын нашего первого президента, генерал Янис Курелис, который пытался организовать массовое дезертирство из немецких частей и сопротивление.
Важно, чтобы люди поняли: вопреки некоторым представлениям легион не состоял поголовно из карателей и мясников, которые только и мечтали пристрелить русского или еврея. Хотя такие тоже были. Те, кто участвовал в массовых уничтожениях евреев в 1941-1942 годах получили свою кару. Но два раза за одно преступление не расстреливают.
А сегодня надо, наверно, задаться вопросом: чего нам надо опасаться? Кто носитель неонацистских идей? Я думаю, те старые легионеры, которые ненавидели Гитлера так же, как и большевиков, - не самые яркие носители нацистских идей. Судьба заставила их воевать под чужими знаменами, и об этом, конечно, можно только сожалеть. Но, наверное, не стоит ставить вопрос: кто враг? А стоит поговорить о судьбах людей, которые были к этому причастны.
- Да, многие люди оказались жертвами. Тот факт, что действовали такие легионы, - боль Латвии, но не ее гордость. Но они же празднуют это с гордостью. . .
- Это не гордость. Хотя я могу понять точку зрения легионеров: они думали, что сражаются с большевизмом. Все равно под каким знаменем. В политике до сих пор актуальны принципы Макиавелли и Ришелье: я хоть с дьяволом заключу соглашение, если это в интересах моего государства. Но есть какой-то рубеж, где мы сознаем: это были нацисты.
Важно, чтобы люди поняли всю многогранность проблемы. В Латвии много семей, ставших заложниками ситуации. И моя - тоже. У моей матери братья погибли. Один был в Красной армии, другой в легионе. Он был призван в 18-19 лет - и выбора не было. Мать ему говорила: иди в лес, мы тебя укроем. Но ведь тогда бы расстреляли семью.
С другой стороны, когда в 1941 году закончился советский период, в моей семье хорошо помнят искалеченные тела жителей соседнего села, замученных большевиками: с отрезанными половыми органами, гвоздями в черепах, выколотыми глазами. . . Это не так просто: Гитлер позвал, все поклялись и встали под его знамена. Об этом тоже надо говорить.
. . .Середина марта у меня была очень насыщенная. В этом году у нас, может быть, было даже больше возможностей разъяснить свою позицию. Мне предоставили слово на ТВЦ после показа фильма 'Нацизм по-прибалтийски', это, конечно, положительный факт. Я давал интервью на ВВС, выступал в программе Псковского областного телевидения. Была интересная дискуссия на радио 'Эхо Москвы' - полтора часа прямого эфира с двумя журналистами и представителем съемочной группы фильма. Слушателям был задан вопрос: как вы считаете, дискуссия вокруг 16 марта основана на реальной почве, или здесь, в России, это вопрос политической конъюнктуры? И 55% респондентов ответили, что это вопрос политической конъюнктуры. Это показатель того, что в России люди думающие, они пытаются анализировать, что происходит.
- О европейских легионах не так слышно, потому что в Европе фашизм и нацизм - это нечто неприличное, на государственном уровне это очень четко осуждается. . .
- У нас это тоже осуждается. Там тоже собираются вояки, старые легионеры и отмечают свои дни в частном порядке. И в европейских странах есть какие-то радикальные маргинальные движения, которые стараются себя показать на фоне этой темы. Отличие в том, что Россия к другим странам не столь пристрастна. Как норвежские легионеры отмечают - не вызывает интереса, а как латышские - под пристальным вниманием. Причем интерес не в том, чтобы узнать, что происходит.
В этом вопросе, как и в некоторых других сферах моей деятельности, причина во внутренней российской политике: очень удобно иметь внешнего врага. С давних советских времен этот подход, к сожалению, в России для части политиков не изменился. В Латвии восхваляют фашизм. Америка - внешний враг, хотя и приходится с ним сотрудничать. Европейцы - тоже в общем-то ничего хорошего. Сотрудничать надо, но они тоже только и мечтают, как бы подавить экономически и развалить политически Россию. Эта установка непонятна. Мы живем своей жизнью, занимаемся своими проблемами, нам этого внешнего врага не нужно.
- Но в Латвии тоже все время с опаской оглядываются на Россию. . .
- Были опросы, которые показали, что латвийские жители более доброжелательно относятся к россиянам, нежели россияне к латвийским. И перспективы двусторонних отношений между странами оценивали выше, чем россияне. А это прямое следствие.
Привет из советского прошлого
- В Латвии обсуждают возможную встречу премьеров Латвии и России. Какова вероятность, что она произойдет?
- Поездка в Рейкьявик, где состоится встреча государств Балтийского моря, запланирована. Будет ли к этому моменту достигнута готовность продвинуть наши отношения и заключить соглашения - посмотрим. Над этим необходимо работать. Во всяком случае, мы стараемся сохранять темп подготовки.
- Скажите, возможна ли единая позиция трех балтийских стран? Столько общих тем, взять тот же Северо-Балтийский газопровод, но каждая страна защищает свои интересы. . .
- Это зависит от темы. В целом политика балтийских стран координируется, особенно по европейским вопросам. Но и Россия традиционно не имеет общего подхода к странам Балтии. Она проводит индивидуальную политику с каждой из стран: иногда 'плохишом' становится Латвия, иногда Эстония, иногда вдруг Литва. Что касается Северо-Балтийского газопровода, то он Эстонии не касается. Тут мы координируемся с Литвой, поскольку была предложена наша альтернатива: так называемый Янтарный провод через Латвию и Литву с подключением к нашей системе газохранилищ.
- Российская действительность наверняка очень отличается от вашей предыдущей работы в Европе. Один сотрудник латвийского посольства мне как-то пожаловался на проволочки: обидно - с чего начинал свою работу здесь, на том и заканчиваю, нисколько не продвинулись. . . Есть ли у вас такое впечатление от российских реалий? И что здесь, может быть, удивило больше всего?
- У большой страны большая бюрократия. И, конечно, быстрых и резких изменений здесь ждать трудно. У меня вызвало удивление, как глубоко в этой стране проросло все советское. Понятно, что это является неотъемлемой частью истории. И все-таки пробивается на каждом шагу - и в официозе, и на уровне символов, и в названиях. Мы быстрее от этого избавились. Мне кажется, это мешает развитию России. . .
Я спрашивал про названия улиц: взять для примера 26 бакинских комиссаров - какое они имеют отношение к Москве? Мне не смогли объяснить. По-моему, даже исследования проводились на эту тему: сколько улиц носят имена, по сути, убийц.
Мне это кажется немного странным. Причем российская история намного длиннее и богаче, чем советский период. Я только что был в Вологде. Там, как и во многих других городах, центральный проспект - Советский. А когда-то он назывался Воскресенский, поскольку в конце улицы стоял собор Воскресения - это же прекрасное название! Но почему-то остался Советский. Впрочем, это дело, конечно, самих россиян.
- Вы довольно активно путешествуете по России, это большей частью экономические проекты?
- Да, один из приоритетов для меня - выстроить отношения с регионами России, поскольку там у латвийского бизнеса больше перспектив для работы. Москва еще не вся Россия. Евгений Примаков, с которым я недавно встречался, сказал: есть у нас определенная политическая централизация, но в то же время экономически идет децентрализация. В первую очередь я посетил районы, территориально близкие Латвии: Петербург, Новгородскую область, Псковскую область, Калининградскую область, Вологодскую. Случалось быть и подальше, в Западной Сибири.
За прошлый год наш экспорт в Россию вырос на 60%, это много. Если тенденция сохранится, то Россия окажется среди первых стран нашего экспорта, среди Германии, Литвы, Великобритании и Эстонии. Еще несколько лет назад соотношение экспорта к импорту составляло 1:3, а сейчас уже меньше чем 1:2. В абсолютных цифрах это выглядит так: экспорт составляет 408 млн. долларов, а импорт - 735 млн. долларов. То есть тенденция положительная.
Наш интерес - найти не только новые рынки сырья, но и сбыта, разместить свои инвестиции в России, заняться переработкой, а потом уже отправлять в Латвию готовый продукт. Поездки очень помогают. Они обычно происходят вместе с делегацией бизнесменов, которые очень заинтересованы: программа с участием посольства более серьезная, организуются встречи на высшем уровне и полезные контакты.
Досье
Андрис Тейкманис родился в 1959 году в Риге. После окончания юридического факультета Латвийского университета работал следователем, затем судьей в Кировском районе Риги. С 1990 по 1994 год занимал пост председателя Рижского городского совета. В 1990 году г-н Тейкманис стал членом Высшего совета Латвийской Республики, и после этого его карьера пошла по дипломатической линии: с 1994 по 1998 год посол Латвийской Республики в Европейском совете; с 1998 по 2002 год Чрезвычайный и Полномочный Посол Латвийской Республики в Германии. Потом г-н Тейкманис вернулся в Латвию: с 2002 по 2005 год был заместителем государственного секретаря в МИД ЛР. А с апреля 2005 года последовало назначение в Россию. Женат, двое детей. Владеет русским, английским, немецким и французским языками.
