В недавнем Послании Федеральному Собранию президент Владимир Путин заявил: 'Современная российская внешняя политика опирается на принципы прагматизма, предсказуемости и верховенства международного права'.
Вроде бы, все ясно - вот только последние события показывают, что, когда речь идет о воплощении путинской концепции российских интересов, прагматизм часто берет верх над предсказуемостью и принципами международного права.
При этом различные силы в его окружении внушают президенту собственные идеи о том, в чем эти интересы заключаются. Российский ученый Юрий Е. Федоров, работающий сейчас в аналитическом институте Chatham House в качестве приглашенного исследования, выделяет несколько группировок, борющихся за право 'нашептывать в ухо' Путину (его доклад ''Мудрецы' и 'шарлатаны'' [Boffins and Buffoons] см. на интернет-сайте Chatham House: www.chathamhouse.org.uk/pdf/research/rep/BP0306russia.pdf ).
По мнению Федорова, таких группировок четыре: 'традиционалисты-догматики', 'прагматики', 'многополярники' и 'неоимперцы'.
* 'Традиционалисты-догматики' считают, что страна должна иметь сильную армию и современную военную промышленность, чтобы обеспечить защиту от угроз со стороны Запада. Они стремятся изолировать страны Содружества независимых государств (СНГ), в которое входят бывшие советские республики, от влияния США и НАТО.
Именно их автор считает 'шарлатанами' - и президент, несомненно, временами прислушивается к их аргументам: ведь он считает укрепление отношений со странами СНГ своим главным внешнеполитическим приоритетом. Согласен он и с необходимостью восстановления боеспособности и укрепления армии, а также системы ее снабжения снаряжением и техникой. Так, в послании Федеральному Собранию Путин заявил, что гонка вооружений отнюдь не прекратилась.
* 'Прагматики' утверждают, что в условиях глобализации Россия, если она хочет занимать подобающее место на международной арене - в частности, входить в 'большую восьмерку' - должна сотрудничать с западными демократическими странами, составляющими ядро нынешнего мироустройства. Путин, конечно, хочет находиться на авансцене международной политики, но при этом он не готов пойти на демократизацию, чего хочет Запад, ни на сокращение и перестройку вооруженных сил, к чему призывают 'прагматики'. А это означает, что пребывать на авансцене (по крайней мере, за пределами СНГ) ему, возможно, осталось недолго. 'Моментом истины' в этом смысле может оказаться июльский саммит 'восьмерки' в Санкт-Петербурге.
* Большинство 'многополярников', по мнению Федорова, также хотят, чтобы Россия выдвинулась на мировую авансцену, считая ее по определению уникальной и великой страной. Они не стремятся, чтобы Россия стала частью Западного мира: они хотят, чтобы она была ему ровней. Запад, по их мнению, трещит по швам под напором глобализации, поэтому, утверждают они, Россия должна играть на противоречиях между интересами различных нарождающихся центров силы - США, ЕС, Японии и Китая - создавая различные альянсы с каждым из них.
В последнее время Путин занимается этим настолько активно, что никто уже не считает его предсказуемым и надежным партнером. На основе подобных идей родилась стратегическая концепция 'большого треугольника' - России, Китая и Индии: альянса, служащего противовесом НАТО. К этому альянсу Путин стремится подключить и страны СНГ. Логика 'многополярности' побуждает Россию совместно с Китаем расширять и укреплять Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС) - на ее июньском саммите в Шанхае в ШОС должны быть приняты Индия, Пакистан и Иран.
* Внешнеполитическая стратегия 'неоимперской' группировки, возникшей после 11 сентября и 'цветных' революций, представляет собой 'модернизированный' вариант концепции многополярности. Ее представители поддерживают идею 'большого треугольника', но главный акцент делают на связях с Китаем. Они стремятся к преобразованию СНГ (за вычетом прибалтийских государств) в некое подобие прежнего СССР, прикрытое модернизированным и усиленным ядерным щитом и опирающееся на экономическое и политическое влияние, связанное с контролем над нефтегазовыми поставками.
В последние месяцы возникает ощущение, что Путин время от времени внимательно прислушивается к каждой из выделенных Федоровым группировок. Следует, конечно, помнить, что он - бывший сотрудник КГБ, обученный 'соглашаться' с каждым собеседником. С другой стороны, когда нашла коса на камень, наступает время показывать когти. А единственные 'когти', что есть у Путина - это нефть, газ и трубопроводы для их транспортировки.
Он понимает, что российская армия, по сути, неэффективна, а ядерный арсенал невозможно использовать для продвижения российских интересов на международной арене. Тем не менее, чтобы исключить недовольство военных и потенциальную возможность переворота, он должен им потакать. А это означает увеличение ассигнований на разработку новых видов вооружения и технологий - и выплаты женщинам, призванные повысить рождаемость, чтобы будущая армия не испытывала недостатка в солдатах.
Удовлетворив военных, он может сосредоточиться на воплощении своей 'стратегии' - в основе которой лежат попытки восстановить СССР (его распад Путин назвал величайшей катастрофой 20 века). Однако, будучи офицером КГБ, он не знает других методов, кроме силовых - то есть использования нефти, газа и трубопроводов в качестве инструментов для достижения своей цели, а также поддержки тех лидеров стран СНГ, кто не останавливается перед применением силы, чтобы удержаться у власти.
Чтобы добиться желаемого могущества, Путин должен обеспечивать монопольный, или почти монопольный контроль над трубопроводами. Порой это приводит к странным результатам (вроде прекращения поставок газа Украине в разгар зимы). Если ему придется делить с кем-либо контроль над трубопроводами, или в случае строительства новых 'ниток', которые он не контролирует, его могуществу наступит конец.
Он использует свою монополию, чтобы удерживать цены на нефть и газ, добываемые странами СНГ, на очень низком уровне, а затем, не моргнув глазом, призывает партнеров по 'восьмерке' оказывать этим странам (да и России) финансовую помощь - ведь они так бедны.
Он отбивает все попытки европейцев получить доступ к трубопроводам, по которым транспортируются энергоносители, закупаемые ими у стран СНГ. Не случайно и то, что он старается максимально оттянуть решение о строительстве трубопровода в Китай или Японию. Путин понимает: как только эта 'нитка' будет проложена, он утратит монопольный контроль.
Недавно он согласился на строительство двух газопроводов, снабжающих Китай, чтобы Пекин не заключал сделки напрямую с другими странами СНГ, добывающими 'голубое топливо'. Однако, поскольку Путин медлил с аналогичным решением относительно нефтепровода, китайцы в отместку заключили соглашение о поставках газа с Туркменистаном. Теперь, как говорят, Путин старается нанести ответный удар, склоняя Узбекистан не давать разрешения на то, чтобы туркменский трубопровод проходил по его территории.
Он строит газопровод, идущий по дну Балтийского моря в Германию, в обход Польши, стремясь усилить контроль России и над этим транспортным потоком. Ему уже удалось убедить Беларусь продать россиянам часть акций фирмы, контролирующей трубопроводы, по которым энергоносители поставляются в страны ЕС. Сейчас он пытается добиться того же от Украины.
Учитывая, что из-за нищеты, пьянства, курения, наркомании, СПИДа и туберкулеза население России ежегодно сокращается на 700000 человек, Путин отчаянно пытается получить доступ к растущим людским ресурсам других стран СНГ. Он хочет, чтобы Россия приняла 25 миллионов иммигрантов - без них ее мощь будет постоянно слабеть. Он поддерживает тех лидеров стран СНГ, кто нарушает права человека, чтобы сохранить свою власть.
У путинской России по сути нет никакой внешней политики. Зато у президента есть мечта о новом СССР и энергетическое влияние для ее воплощения. Захотят ли другие страны приспосабливать свой внешнеполитический курс к путинским фантазиям?
Дэвид Уолл - научный сотрудник Института Восточной Азии при Кембриджском университете и внештатный научный сотрудник Chatham House
____________________________________________________________
Избранные сочинения Дэвида Уолла на ИноСМИ.Ru
Послание Путина - предсмертное завещание ("Japan Times", Япония)
Инвестировать в России сейчас? Забудьте об этом ("Japan Times", Япония)
