При описании социально-политической реальности метафора 'кризиса' подчеркивает объективность и 'природоподобность' происходящих в ней процессов, с ее помощью проводится прямая аналогия между деструктивностью этих процессов и природными катаклизмами. Если взять реальность современной Украины, то можно легко убедиться, что эта метафора превращается в безальтернативный инструмент концептуализации, в наиболее частотный термин, доминирующий у политиков всех мастей и всех направлений, а также в украинских СМИ.
Самым свежим примером этого 'кризисного мышления' может служить т.н. 'антикризисная коалиция', само название которой свидетельствует о том, что повсеместность и некритичность использования данной метафоры уже породили стойкий социальный миф, весьма опасный своими деструктивными последствиями. В контексте указанных парламентских баталий идеологическое оформление нового большинства в 'кризисной' терминологии как раз и подчеркивает мифологическую подоплеку подобного стиля мышления, фантомный характер кризисных процессов, при котором кризисная реальность порождаются словами и образами, за которыми стоит пустота.
И для иллюстрации подобного рода механизма символического воспроизводства этой 'пустотной' реальности приведу знаменитый пример из С.Жижека, известного словенского психоаналитика и социального мыслителя. Речь идет о 'Мак-Гаффине', химерической сущности, взятой из известного анекдота. В купе едут двое. Один из персонажей на вопрос что находится в свертке на кровати отвечает: 'Это Мак-Гаффин'. На дополнительный вопрос что такое 'Мак-Гаффин' следует ответ: 'Это приспособление для ловли львов на шотландском нагорье'. Существует две версии дальнейших объяснений сущности 'Мак-Гаффина' после удивленного замечания собеседника о том, что львов на шотландском нагорье нет. 'Вот видите как он хорошо работает' (первая версия), 'Значит это - не 'Мак-Гаффин' (вторая версия).
Нетрудно заметить, что в обеих версиях сущность 'Мак-Гаффина' не меняется, и он остается продуктом дискурса, т.е. он порождается речью и существует только в речевой деятельности. Весь жижековский пафос состоит в том, чтобы показать универсальный характер порождения 'реальности' через смысловые пустоты 'мак-гаффинов', продемонстировать механизм превращения функции речи в первопричину конкретных событий в социуме. Например, к такого рода 'мак-гаффинов' относятся 'исламский терроризм' (где приставка 'исламский', по выражению А.Бадью, должна придать видимость содержания политически бессодержательному термину 'терроризм'), 'оружие в Ираке' (Жижек называет его 'иракским макгаффином'). Думаю, что концепт 'кризиса', который принят, в настоящий момент в Украине, является таким же пустым 'мак-гаффином', как и 'терроризм'.
Пример 'антикризисной коалиции' показывает технологию их создания - 'кризисом' называется некое явление тем, кто это явление частично сам и породил (в данном случае небезывестный политик раскалывает парламентское большинство), затем спроецировал на 'внешние силы' ('парламентский кризис' после этого приобрел 'объективный' характер), после чего с этим явлением борется с пафосом спасителя отечества.
В этой всей истории показательно то, что среди многочисленных публикаций о Коалиции-2 основной акцент делался на моральной подоплеке поступка Александра Мороза, однако в тени оставалась кафкианская фантасмогория, в символических рамках которой 'обосновывалась' необходимость срочной антикризисной социальной 'терапии'. А причина этого невнимания заключалась только в том, что все без исключения политики - как 'оранжевые', так и 'бело-голубые', как 'проевропейские', так и 'пророссийские' -- искренне убеждены в реальности кризиса, в том, что этот кризис настолько же объективен, насколько объективен дождь, идущий за окном или объективна болезнь, которую можно вылечить. Вследствие этого все убеждены в том, что Украине нужны 'антикризисные менеджеры' и никого не удивляет, что находится политическая сила, которая заполняет политическую нишу, подготовленную всеобщим ожиданием и социальным заказом на подобного рода менеджмент.
Так, например, в статье Е.Кузьменко 'Был бы кризис, а человек найдется' (Главред, 05.06.06) проводится достаточно квалифицированный и грамотный анализ изменения стратегии России в отношении Украины. При этом указывается, что 'в Москве перестали ставить на людей и отдают предпочтение моделированию кризисов' (подчеркнуто нами - А.Ш.), вследствие чего и делается вывод об этом самом менеджменте. Повторяю, все в этой статье неплохо аргументировано за исключением излишнего возлагания вины на 'москалей' за все наши беды (в этом есть следы конспирологической теории, которой частенько грешат и сами россияне). Несогласие вызывает не факт отсутствия кризисной стратегии по отношении к Украине со стороны РФ, но прописанная автором перспектива соотношения причин и следствий, непонимание того, что в нашем случае верно высказывание профессора Преображенского о том, что 'разруха в головах'. Применительно к роли российских политтехнологов как катализаторов этих процессов могу сказать, что они моделируют не столько кризисы, сколько поставляют нам образы кризисов. Все остальное делаем мы сами. Стремление пересмотреть эту 'кризисную Матрицу', которой наше сознание уже перезагружено, и обусловило появление этой статьи.
В числе немногих авторов на пространстве СНГ, которые последовательно деконстурируют 'кризисные мифологии', являтся В.Тишков. Весь пафос его публикаций (показательной является, например, статья 'Отрицание России', 'Отечественные записки', 2005, N1) состоит в демонстрации потенциальной опасности утверждения 'образа кризиса' (который, становясь штампом массового сознания, может привести к реальному социально-политическому краху) и в деконструкции навязываемого международным экспертным сообществом и поддержанной российскими аналитиками образа России как 'кризисного государства' и вообще как 'провалившейся страны'. На что направлен критический анализ Тишкова в отношении экспертизы российских реалий? Ввиду того, что касательно политического и геополитического измерении нынешней России вывод о полностью провальном государстве не соответствовал бы элементарным эмпирическим реалиям, то остаются две позиции, которые являются удобными мишенями для кризисных мифологий и продуцирования катастрофических сценариев. Речь идет о 'вымирании' (в связи с указанной апокалиптической перспективой через несколько десятков лет население России исчезнет в связи с демографической катастрофой) и 'массовом обнищании' народа.
В связи с этим кризисным рефреном в отношении России Тишков замечает, что демографические проблемы существуют во всех западных государствах, как налицо и тот факт, что уровень жизни даже в этих странах не всегда идет в сторону повышения (не говоря уже о государствах 'третьего мира'). Согласно Тишкову парадокс сложившейся ситуации состоит в том, что 'кризисный дискурс' усиливается прямо пропорционально тому как Россия решает указанные проблемы, в результате чего создается инерция, при которой 'выдавать Россию за ненормальную страну стало модно'. Можно не соглашаться с экспертным заключением Тишкова относительно тех темпов, с какими Россия решает указанные проблемы (указание на необходимости срочного решения демографической проблемы, содержащемся в речи Путина перед Федеральным собранием, свидетельствует о том, что отнюдь не все так и безоблачно и гладко в этой сфере), однако бесспорным является диагностирование автором ловушек 'кризисного дискурса', тех разрушений в сознании, которые он инициирует и вывода-предупреждения об опасности такого рода самосбывающихся пророчеств: 'Если у большей части населения нет общего позитивного представления о стране и государстве, тогда нет и этого государства'.
Сказанное Тишковым в отношении России с еще большим основанием может быть применено к Украине. В отличие от России по отношению к Украине используется весь комплекс характеристик 'провалившегося государства', и если предположить, что наиболее полную характеристику такого рода государства как реализованного 'метафизического зла' дал еще небезызвестный Гамлет, то по сравнению с Украиной 'королевство датское' отдыхает. Помимо вымирания и обнищания в Украине, по мнению экспертов, мы имеем и полный коллапс власти, и раскол страны, и перспективу ее распада в самое ближайшее будущее, и моральную деградацию властной элиты (так, Юлия Тимошенко охарактеризовала украинский Парламент как 'коррупционную яму'), и геополитическое банкротство, выражающееся в катастрофическом ухудшении украинско-российских отношений и пробуксовке евроинтеграционной стратегии. . . Если собрать в кучу весь этот антиукраинский экспертный негатив, то возникает законченный образ исторического небытия, в котором мы оказались, и единственное чувство, которое остается после поглощения подобного рода политического триллера, это удивление по поводу того, что мы еще вообще существуем.
Для иллюстративной наглядности остановлюсь подробнее на перечисленных выше пунктах кризисной мифологии в Украине:
1. Миф о 'расколе нации'. В украинских СМИ уже мелькал тезис о том, что пресловутый 'раскол' является мифом, изобретенный московскими политтехнологами после выборов - 2004, и благополучно внедренным в массовое и 'экспертное' сознание. Этот тезис является настолько безальтернативным, что сценарий 'единения' Украины разделяется и среди идеологических противников подобного 'российского' взгляда на ситуацию. В частности, знаменитый 'Меморандум', подписанный Президентом с Партией Регионов, фактически основывается на предпосылке этого раскола и ставит своей задачей этот раскол преодолеть. При анализе этого пресловутого 'раскола' не замечается типичная идеологическая подмена, механизм которой универсален для всех идеологий. Суть данной подмены состоит в том, что конфликт мощной региональной элиты (с ее волей-к-власти, помноженной на комплекс провинциалов) с элитой 'столичной' и ныне правящей, идеологически оформляется в виде гораздо более глубинного конфликта 'надындивидуальных сущностей'. Логика рассуждений при реализации указанного механизма 'идеологического превращения' примерно следующая. На первом шаге сиюминутное и конюнктурное соотношение удельного веса политических группировок и электоральных симпатий к ним в конкретных регионах мыслится как проявление некоей высшей исторической закономерности и конкретная политическая сила рассматривается как 'субстанция' исторического процесса. (Если бы г-н Янукович знал, что рассуждая таким образом, он разговаривает языком Гегеля, то, наверное, он бы очень удивился, но ирония состоит в том, что этот идеологический ход структурно соответствует гегелевскому стилю рассмотрения частного субъекта в качестве 'агента Мирового Разума'). Такой 'субстанцией' украинского Юго-Востока мыслится на сегодняшний день Партия Регионов, которая забыла, что еще совсем недавно аналогичной 'субстанцией-субъектом' был Петр Симоненко и представляемая им политическая сила, весьма далекая от Партии Регионов по программным идеологическим положениям и совпадающая разве что по пророссийским геополитическим ориентациям.
Второй шаг состоит в том, что бы после превращения конфликта личностей в конфликт сущностей придать этому конфликту вневременную форму, перевести в ранг 'вечности'. И для реализации этой цели очень удобной оказывается 'цивилизационная риторика', которая не просто объясняет данный конфликт как 'раскол', но интерпретирует этот 'раскол' как 'раскол 'цивилизационный', как, говоря хантингтоновским языком, 'конфликт цивилизаций'. В этой статье я не буду подробно рассуждать о составляющих 'цивилизационной мифологии', поскольку этой теме посвящена отдельная публикация.[1] Отсылая интересующихся к ней, отмечу лишь тот факт, что конкретные региональные различия, имеющие место не только в Украине, но в любой стране, выполняют здесь функцию, лакановской 'точки пристежки'[2] ('point de capiton'), которая кладется в основу производства идеологического мифа (в данном случае мифа 'цивилизационного').
Чтобы показать идеологический характер концепции 'цивилизационного раскола' (и 'цивилизационного выбора' как то, что, с одной стороны, этот раскол обусловливает, но и как то, что этот же раскол и преодолевает) поставим следующий вопрос. Являются ли различия между Баварией и, скажем Саксонией (которые в действительности, достаточно существенны), или скажем, факт различий между Германией и ее экс-ГДР достаточным основанием, чтобы идеолог, представляющий, к примеру фрау Меркель заговорил о 'расколе немецкой нации'? Является ли, к примеру, факт испано-каталонского двуязычия, основанием для того, что в Испании в настоящий момент существует кризис национальной идентичности и что каталонцы, использующие свой язык наряду с государственным испанским, делают, тем самым 'цивилизационный выбор'? Наконец, если бы какой-нибудь идеолог в Соединенных Штатах после победы Буша над Гором заговорил бы о 'расколе нации' на том лишь основании, что голоса американцев разделились наполовину (и вообще по некоторым данным эта победа явилась результатом фальсификации), то он бы, наверное, был воспринят как психически ненормальный. И только с помощью идеологии бредовые социальные конструкции приобретают характер нормы и воспринимаются как очевидность.
2. Миф о 'кризисе управления'. Этот миф на все лады перепевается 'от Москвы до самых до окраин'. Россияне с удовольствием смакуют образ 'украинца' как разновидность 'политического идиота' и 'нравственного урода'. Например, главный идеолог 'Единой России' В.Сурков, раскрывая 'причины' в своих приснопамятных 'февральских тезисах' заметил, что украинцы не являются, по определению, 'государствообразующим народом' и не имеют 'навыка государственного существования'. Вывод, который из этого следует весьма прост, поскольку он 'объясняет' их принципиальную неспособность к государственному строительству и автономному геополитическому выбору, обрекает их на статус вечной провинции ('были провинцией одной страны, станут провинцией другой'), а, по выражению, известного украинофоба М.Леонтьева превращает наряду с грузинами в 'политических проституток' и вообще 'собак' ('Конструктивный диалог с собаками - бессмысленное занятие', - пишет он). Этот же автор, обладатель приза 'Золотое перо России' в своих размышлизмах о моральной деградации украинского политикума замечает, что 'украинская политика - всегда предательство, кто первый предал - тот и на коне' (и самое неприятное, что в свете событий вокруг образования 'антикризисной коалиции' этот столь неуважаемый мной автор неожиданно оказался пророком).
В самой Украине тезис о неспособности украинца к государственной жизни вообще сужается до бесконечных констатаций импотентности 'оранжевых', которые 'довели страну до катастрофы'. Таким образом, данная констатация под видом 'кризисной' аналитики и экпертизы фактически сводится к пропагандистски-мобилизационному слогану 'Мочить оранжевых'! (Так, Наталья Витренко кричит о необходимости создания 'Фронта национального спасения' и как бы ни была одиозна ее фигура на нашем политическом небосклоне, но этот призыв отражает общее катастрофическое 'нагнеталово' в мироощущении в массовом сознании и миф о необходимости экстраординарных мер для выхода из 'кризиса'). Что касается пропагандистской кампании против 'оранжевых', то их образ и образ их деятельности на всех подвергается тотальному оглуплению. В этом 'оглуплении' педалируется, во-первых, образ их всеохватывающей некомпетентности на фоне 'профессионализма' регионалов ('экономика полностью развалена', 'газовый кризис', 'катастрофическое ухудшение отношений с Россией при одновременном провале на европейском векторе украинской политики' и т.д.).
При соприкосновении с распространенными характеристиками представителей 'оранжевой власти' в среде их оппонентов (характеристиками, которые постепенно проникают в массовое сознание) как не вспомнить слова министра из фильма 'Обыкновенное чудо' (за точность, правда, не ручаюсь) - 'бабочка, головка маленькая, безмозглая, воробей не лучше, жук идиот, речка кретинка'. . . Логика экспертизы 'кризиса управления' в Украине абсолютно идентична этим хрестоматийным словам Андрея Миронова. Причем в качестве вершины этой некомпетентости и неспособности к управлению позиционируется сам Президент Виктор Ющенко. Ему приписывается такой негатив как недакватность в оценке текущей ситуации, заангажированность в однобокие геополитические схемы (имеется в виду евроатлантический сценарий), нерешительность, манипулируемость, полная зависимость от 'окружения' (миф об этом таинственном 'окружении' - это отдельная тема анализа фантомов массового сознания).
В результате у населения складывается катастрофический образ украинского государства как автомобиля, потерявшего управление или формируется чисто брейгелевская картина, в которой слепые ведут слепых в пропасть. Естественно, что психотическое нагнетание пропагандистской формулы 'национального спасения' в условиях господства этого образа в массовом сознании имеет увеличивающиеся шансы на успешный резонанс со стороны все большего числа его представителей.
3. 'Украина скоро распадется'. Различные комбинации мифологемы о 'расколе нации' с мифом о полном банкротстве президента Ющенко и его команды порождают 'синтез' этой кризисной мифологии, который выражается в пророчестве о скором распаде Украины. В российском интеллектуальном и околоинтеллектуальном бомонде вопрос о распаде Украины даже не ставится, настолько он очевиден. В выводе о скорейшем распаде Украины сходятся и политический шут Владимир Жириновский, который совсем недавно вновь озвучил этот тезис в интервью ('Украина должна разделиться', -- сказал он), и такой близкий к российскому президенту человек как Модест Колеров, который чуть больше месяца назад почти в таких же словах констатировал: 'Распад Украины неизбежен'. (Начиная с выборов - 2004 такими выводами буквально пестрят российские СМИ, поэтому я не буду иллюстировать эту тенденцию ввиду нехватки места).
Было бы ошибкой рассматривать подобного рода выводы только как результат злонамеренности российских аналитиков и происков российских политтехнологов. Аналогичную 'кризисную экспертизу' можно найти и в западных СМИ, где особо показательными выглядят статьи словацкого журналиста С.Хелемендика[3]. У него присутствуют все пункты кризисной мифологии, которые были указаны выше. Здесь и ярко выраженная 'антиоранжевая' компонента (употребление идеологемы с негативным знаком - 'апельсиновый переворот', который выступает катализатором сценария распада Украины), и дезавуирование образа Виктора Ющенко (его характеристика как 'субмиссивого' политика, т.е. политика полностью подчиненного чужому государству, в данном случае, конечно Соединенным Штатам), и очень 'российский' тезис о том, что в Украине вообще не прививается какая-либо государственность, и что к этому врожденному 'государственническому идиотизму' присовокупляется чисто 'оранжевый' 'вакуум власти'. Присутствует у него и тезис о 'цивилизационной несовместимости' множества 'украин' (включающие в себя Киев, пророссийский северо-восток, Крым, аграрные области Центральной и Южной Украины, Галиция и бывшая Австро-Венгрия), который в совокупности с предшествующими положениями рождает прогноз о 'югославском сценарии', вероятном отходе Украины, которые Хелемендик называет 'русской' (Крым, Юго-Восток).
Я не владею информацией являются ли статьи Хелемендика откровенной 'заказухой' или же он сам стал жертвой кочующих стандартов 'кризисной экспертизы' Украины, которая стала такой же модной, как и пророчества о скорой гибели России, зафиксированные В.Тишковым. Однако факт экспорта подобного рода аналитики за пределы СНГ является тревожным знаком того, что 'кризисные мифологии' в отношении Украины становятся доминирующими, приобретают характер самоочевидных истин, не требующих доказательства.
Когда такие мифы становятся безальтернативными, когда массовое сознание воспринимает сложившийся кризис и будущий распад Украины как фатальную неизбежность, тогда такой массовый пассивный коллаборационизм становится прекрасной почвой политтехнологий, которые не просто пропагандируют образ кризиса, но ставят своей задачей экспорт самого кризиса и инициируют распад Украины. Тем не менее, списав все на эти политтехнологии и 'происки извне' мы не избавлены от ответа на вопрос в чем причина такой легкой усвояемости этой кризисной модели среди массового сознания (здесь я не беру в расчет откровенный цинизм политиков, которые используют их в своих конъюнктурных целях). Рискну предложить несколько объяснительных тезисов, которые связаны с жижековским подходом к анализу идеологий, мифов и механизмов 'производства Желания' в современных обществах.
Первый тезис состоит в том, что образ кризиса, в его предельно деструктивных и катастрофических характеристиках, кризиса как социально-политического хаоса соответствует глубинным бессознательным запросам желания огромной части населения Украины. Это соответствие обусловено тем, что кризисные мифологии идеально приспособлены для того, чтобы служить базой для отыгрывания агрессивных импульсов, которые направлены, прежде всего против самого себя, т.е. типичного сценария под названием 'ressentiment'. Как мусульманский 'фундаменталист' (согласно С.Жижеку) бессознательно принимает на себя взгляд западной цивилизации, которая рассматривает его как 'мусор' и 'отброс', так и логика 'ressentiment' в украинской разновидности есть аналогичное отождествление себя со 'взглядом Другого' (это может быть снисходительно-благожелательный европеец или агрессивный российский 'национал', суть от этого не меняется). Принятие перманентного кризиса и социального катастрофизма массовым сознанием означает буквально следующее: 'Мы - такие, какими вы нас представляете. Мы действительно, неспособны к государственному строительству и государственному управлению, мы - ленивы, тупы и морально склонны к предательству. И мы заслуживаем того, чтобы быть уничтоженными'. В этих символических координатах агрессивного отыгрывания могут быть проинтерепретированы события в Феодосии, где американский корабль служил всего лишь экраном и 'вторичной рационализацией' ненависти к самим себе. В этих же координатах более глобальная социальная катастрофа бессознательно воспиринимается как благо и избавление.
Второй 'жижековский' мотив, который представляется важным для понимания указанных процессов, связан с утверждением того, что несмотря ни на какие эмпирические подтверждения кризисных процессов в украинском политикуме и украинском социуме (например, бесконечная и беспомощная возня вокруг коалиций в парламенте, реальная импотентность власти) фиксация на этих процессах в идеологии есть изначально ложь и социальная психопатология.[4] И в этом пункте как никогда верно высказывание Дж.Оруэлла о том, что пропаганда врет всегда, врет даже тогда, когда говорит правду. Поэтому когда потребитель 'кризисных' конструкций универсализирует 'предательство Мороза' и вписывает его в более общую конструкцию, изначальная ложь здесь состоит в том, что он соглашается с тезисом Леонтьева о том, что 'украинская политика - всегда предательство', т.е. он принимает уничижительный и в принципе расистский взгляд на себя.
Трудно представить себе долгосрочные деструктивные последствия подобного рода самоидентификации. Здесь нельзя не согласиться с В.Тишковым в том, что если у большей части населения нет общего позитивного представления о стране и государстве, тогда нет и этого государства. И когда наличие проанализированного 'кризисного негатива' достигнет определенной точки, то в один прекрасный день мы можем действительно проснуться в другой стране. Иными словами, мы можем потерять Украину в тот исторический момент, когда забрезжила реальная возможность выйти из тоннеля исторического небытия и действительно состояться как самостоятельное и независимое государство.
--------------------------------------------------
[1] См. Шевченко А.К. Мифологема 'цивилизационного выбора' и ее роль в современной пропаганде, сайт Диалог, Ua, 19.07.06.
[2] В современной философской и социально-политической литературе эту категорию Жака Лакана в аспекте производства идеологий наиболее интересно проанализировал Славой Жижек.
[3] Речь идет о статьях в словацкой газете 'Preco' - 'Как разрежут украинский апельсин', 03.05.06. и 'Откуда берутся субмиссивные политики', 27.05.06
[4] В этом контексте Жижек приводит знаменитое высказывание Лакана о том, что ревнивец патологичен даже если жена действительно дает ему основания для ревности, развивая эту мысль в социальной плоскости на примере образа еврея в идеологии национал-социализма. Согласно Жижеку даже если в немецком обществе 30-годов имели место факты, поднятые на щит немецкой пропагандой (например, соблазнение богатыми евреями бедных немецких девушек, то идеология фашизма все-равно остается патологичной, потому что в фиксации этих фактов имеет место идеологическое смещение, скрывающее извращенную логику Желания самого идеолога.
А.К.Шевченко - доктор философских наук для "Политэ"
____________________________________________________________
Как убить Украину [краткий спецкурс] ("Politics.in.Ua", Украина)
Битва за Украину не будет ослабевать ни на один день ("Politics.in.Ua", Украина)
