Польский 'эксперт по восточной политике' [1] заявляет на страницах журнала Newsweek (25.06), что он русофоб, горделиво подчеркивая, 'что в нашей стране история обычно подтверждает правоту русофобов, а не их противников'. Странный эксперт. История для него теряет весь свой объективизм перед лицом географии. А, может, я плохо понял 'эксперта'? Может, он хотел сказать, что в нашей стране у историков такие прочные предрассудки, что противники русофобов не имеют ни малейших шансов по определению, и, если хочешь чтобы тебя хорошо воспринимали вожди и толпа, то нужно быть русофобом. Тут, указав на ряд исключений среди историков, 'эксперту' можно было бы поаплодировать.
Я восхищаюсь неутомимым противником нашего 'эксперта' проф. Ежи Помяновским (Jerzy Pomianowski), который упрямо призывает опомниться и отказаться от принятой 'экспертом' концепции минималимзма в политических отношениях с нашим Востоком, и, наконец, реализовать идеи Ежи Гедройца (Jerzy Giedroyc) [2], чтобы не было так, как пишет Мария Янен (Maria Janion), что, хотя практически все именуют себя учениками 'Культуры' и Гедройца, на самом деле, никто не поразмышлял над его концепцией Речи Посполитой [3]'.
Восхищаюсь я и одиноким подлинным Экспертом по Востоку проф. Анджеем Валицким (Andrzej Walicki), призывающим прекратить русофобию в польской политике и журналистике. Ведь эта несчастная исторически-истерическая политика ведет нас на ложный путь и делает посмешищем Европы. Уже и литовцы над нами посмеиваются, официально 'выражая обеспокоенность'. Мы не слушаем уроков Князя из Мезон-Лафит (Maisons-Laffitte).
Сам Гедройц не писал. Он в шутку называл себя человеком 'неграмотным' и говорил, что хороший режиссер редко бывает хорошим актером. Свои взгляды он провозглашал или представлял в письмах. А пока издана лишь малая их часть. Так что, на настоящий момент политическую линию Редактора и 'Культуры' лучше всего представляет том Юлиуша Мерошевского 'Финал классической Европы' (Juliusz Mieroszewski 'Final klasycznej Europy', Lublin 1997). Мерошевский был важнейшим политическим публицистом, выразителем взглядов 'Культуры', и Редактор подписывался под его взглядами: 'он стоял на тех же позициях, что и я, то есть, признавал, что политика и программы - это не святые таинства, что нужно приспосабливаться к текущим изменениям в мировой политике. И потому мы постоянно меняем свое мнение. . . .', 'нужно уметь сохранять принципы и менять взгляды'.
Принципы Редактор сохранил. Одним из главных была открытость в отношении мира и людей. Никаких фобий. Они с Мерошевским были до боли реалистами-прагматиками, решительными противниками романтизма и напыщенных жестов в политике. Политика - решение конкретных вопросов. 'Будучи реалистом, - шутил он, - я придерживаюсь максимы Пилсудского: если нет мрамора, то надо лепить монументы из г. . .'. Поэтому он не осуждал огульно, как это делал легалистский польский Лондон, ПНР-овскую реальность, а эффективно влиял на нее через антикоммунистическую и ревизионистскую интеллигенцию (кто из нас не читал 'Культуры'?). А в январе 1999 г. в беседе с Барбарой Чайковской (Barbara Czajkowska) он давал такую оценку люстрации и польской политике: 'Давайте начнем думать о будущем и текущей ситуации. Что нас характеризует - так это то, что мы постоянно копаемся в прошлом. Нужно с этим, наконец, покончить, чтобы закрыть всю эту историю. (. . .).
Этой страной правит случай, потому что у нас нет никакой четкой политики ни в отношении Запада, ни восточной политики, нет никакого видения будущего. Никто не задумывается о том, в каком направлении должна пойти эта страна, и в каком направлении она должна развиваться. Живем лишь нынешним моментом и с точки зрения партикулярных интересов. (. . .) Независимость заключается в том, что у народа есть видение того, к чему он стремится, и он старается это видение реализовать. У нас оно в настоящий момент совершенно отсутствует. Раньше мы держались за советский подол, теперь - за американский'.
Что касается восточной политики, то здесь у редактора многие годы был тот же самый рецепт: 'прежде всего, нормализовать отношения с Россией и следить за тем, чтобы Украина, прибалтийские государства и Беларусь сохраняли независимость в качестве партнеров'. 'Мы боремся с советским строем, но стремимся к нормализации отношений с Россией и налаживанию сотрудничества с российской интеллигенцией', говорил он и действовал в этом направлении. Он никогда не отождествлял советское с русским, публиковал русских авторов, сотрудничал с ними, издал два русских номера 'Культуры'. Восприятие России поляками вызывало у него сожаление: 'Если речь идет о России, то это, прежде всего, невежество. К России люди относятся или раболепно или презрительно. Есть и такие, человек десять на всю Польшу, кто Россию знает (. . .)'. Подобное невежество поляков он отмечал и в отношении Беларуси, Литвы и Украины: 'Историю Украины и польско-украинских отношений мы или совершенно не знаем, или она у нас полностью переврана!'.
Мерошевский очертил концепцию восточной политики 'Культуры' понятием УЛБ (Украина, Литва, Беларусь). Исходная посылка была простой и рациональной - пока российский и польский империализм спорят об украинских, литовских и белорусских землях, шансов на понимание и безопасность не будет. Выход один - независимость и самостоятельность этих народов.
Сегодня Ежи Помяновский выражает эту идею в лозунге 'Без Украины нет империи', имея в виду российскую империю, чем очень раздражает российских националистов. Отношение Мерошевского к этой проблеме было политически гораздо более корректным: 'Мы не можем считать, что каждая программа за 'великую Россию' - это империализм, в то время, как польская восточная программа - это вовсе не империализм, а благородная 'ягеллонская идея'. Иными словами, мы можем требовать у русских отречения от империализма с тем условием, что сами раз и навсегда отречемся от нашего традиционно-исторического империализма во всех его формах и проявлениях. 'Ягеллонская идея' только для нас не имеет ничего общего с империализмом, однако, для литовцев, украинцев и белорусов она представляет собой чистейшую форму традиционного польского империализма. (. . .) В Восточной Европе - если на этих землях когда-то воцарится не только мир, но и свобода - нет места никакому империализму: ни русскому, ни польскому'.
В основе всего лежит 'взаимность'. Ведь концепция УЛБ создавалась в то время, когда существовало польское правительство в Лондоне, которое вместе с остальной польской эмиграцией (в основном, 'из-за Буга') не признавало наших территориальных потерь на востоке, а 'Культура', невзирая на недовольство эмиграции, признала более 50 лет назад, что польские границы на востоке неоспоримы. Интересно, что Ежи Гедройц даже в 1999 г. в беседе с Барбарой Чайковской тревожился: 'Нужно сказать, что у этих народов мы пользуемся очень плохой репутацией потому, что мы сегодня, до сих пор говорим о федерализме и т.д., что эти народы воспринимают как проявление польского империализме'.
В голове не умещается? А все-таки! Просто, в отличие от многих современных польских политиков, 'экспертов' и публицистов, Гедройц с Мерошевским осознавали, что большинство из нас и понятия не имеет о том, как нас воспринимают украинцы, литовцы, белорусы и русские, и почему именно так, а не иначе. О том, что - как пишет Мерошевский - 'история учит русских, что подлинно независимая Польша будет всегда стремиться к Вильно и Киеву и стараться установить свое господство на территориях УЛБ'.
Так, может, стоит осознать тот факт, что сегодняшняя политика в отношении УЛБ воспринимается россиянами в соответствии с исторической традицией, а недоброжелательность наших СМИ по отношению к России Путина лишь углубляет такое восприятие? Почему россияне должны нам доверять, если Качиньские не доверяют даже Туску? Ведь 'если русские всегда недооценивали и продолжают недооценивать украинцев, то поляков они всегда переоценивали и продолжают переоценивать. Они видят нас только соперниками - активными или только потенциальными - однако всегда соперниками'.
'Ситуация выглядит аналогичными образом и с польской точки зрения, говорит Мерошевский. - Мы стремились к господству на территориях УЛБ - военным путем или выступая с федеративными планами - потому что история учит нас, что Россия, господствуя на этих территориях, становится непобедимым соперником. Из рук соперника-победителя нам нечего ожидать, кроме неволи. Я хотел бы подчеркнуть два пункта. Во-первых, невозможно обсуждать польско-российские отношения в отрыве от территорий УЛБ, поскольку польско-российские отношения всегда были функцией ситуации, которая царила на этих территориях в данный исторический период'. Так неужели ситуация безвыходна?
Мерошевский выход видел: 'История - остановленная на лету политика. Поэтому писатель, пишущий о политике, должен уметь смотреть на историю с высоты птичьего полета. В интересующем нас предмете политик должен уметь посмотреть на ход событий глазами как поляка, так и русского. Ибо политика - это продолжение истории, и нельзя понять российской истории, не понимая того, как историю воспринимают русские. (. . .) Ментальность 'мы или они' должна перестать быть присущей не только русским, но и полякам. Это двусторонний процесс. Поляки, терпеливо ожидающие момента мести и реставрации 'форпоста', интенсивно подпитывают российский империализм'.
Как воспринимать это сегодня? Как можно более буквально. Перестанем твердить, что Бог, Закон, История, Европа, Америка - лишь на нашей стороне. Это не так, что со всей очевидностью показывает встреча G-8 в Петербурге, а также заявление Путина о том, что Россия и Америка останутся надежными партнерами (а мы? - опять сели в лужу благодаря 'экспертам'-русофобам). Давайте поддерживать независимость УЛБ, но при этом уважать интересы России в этих странах и говорить с россиянами так, чтобы они перестали видеть в нас непримиримых политических соперников, раз мы решили не быть соперниками на территории УЛБ. Давайте уважать и президента России, раз россияне сами его выбрали, и он по-прежнему пользуется их поддержкой.
Если мы требуем от других (даже в суде), чтобы нашего президента не оскорбляли, то давайте и сами прекратим поносить и оскорблять президента России (один из наших 'экспертов' назвал его 'Владимиром Детоубийцей', сравнимо ли это с 'картофелиной' [4], направленной в прокуратуру?). Давайте и к Беларуси относиться с большим пониманием - хватит награждать ее столькими недружественными эпитетами, раз мы мечтаем о том, чтобы она не объединилась с Россией, что она якобы готова сделать 'назло Польше'.
Гедройц видел авторитаризм Лукашенко, однако вместо пустых жестов осуждения он издал в Минске легально и немалым тиражом белорусский номер 'Культуры' с текстом Мерошевского, оценил и поблагодарил [белорусские власти] за реставрацию Новогрудка в рамках празднований юбилея Мицкевича, на что Беларусь потратила большие деньги. Вместе с тем, он 'осудил бессмыслицу, которой занимается в Литве господин Кольбушевский, финансируя польские антилитовские организации и, тем самым создавая напряженность в польско-литовских отношениях'. Поэтому я предполагаю, что он так же отнесся бы и к показательной поддержке Польшей антибелорусских организаций.
Вслед за Князем из Мезон-Лафит повторю: 'если нет мрамора, то надо лепить монументы из г. . .'.
'На восьмой день после кончины [редактора], - вспоминает Ежи Помяновский, - согласно последней воле покойного, была отслужена панихида в православном соборе св. Александра Невского на парижской Рю Дарю. Присутствовавшие там понимали, что человек, с которым они прощаются, желал добра русским и России - и именно поэтому он хотел, чтобы Лагерю наступил конец. Он этого дождался. Но вовсе не был уверен в том, что русские и поляки смогут сделать необходимые для себя выводы из этой необыкновенно важной перемены'.
____________________________________________________________
Задать вопрос автору статьи, профессору Анджею де Лазари можно здесь
____________________________________________________________
Примечания переводчика
[2] Основатель и редактор парижского журнала 'Культура', потомок литовского княжеского рода
[3] Речь Посполита (пол. Rzeczpospolita) - форма правления (калька с латинского res publica), а не название страны.
[4] Имеется в виду статья в газете Tageszeitung, в которой 'картофелиной' был назван президент Польши Л. Качиньский
_________________
Юлиуш Мерошевский: Восточная политика Польши ("Kultura", Польша)
'Польский комплекс' России и территория УЛБ* ("Kultura", Польша)
