Эти заметки невольно оказались приурочены к пятнадцатилетнему юбилею украинской независимости, поэтому в канун юбилея ленинские коннотации в их названии здесь неслучайны. Поскольку в водовороте политических эмоций, 'отыгрывающих' негативизм массового сознания по отношению к новой коалиции, осталось практически незамеченным глубинно советский стиль в формирующемся на наших глазах новом дискурсе власти, то воспоминания о Ленине, 'генеральной линии' (в контексте которой ссылки на 'Универсал' до боли напоминают упоминания 'исторических решений' очередного съезда), полузабытой 'диалектике' советского идеологического новояза, оказываются весьма кстати.
В своих комментариях я не склонен никого обвинять и никого защищать, но хочу сохранить верность моим интересам как исследователя, которые направлены на изучение социальных мифов и трансформациях в сфере политического жаргона. В этом контексте возникновение агитпропа 'национального единства' как господствующего в публичной сфере современной Украины и вытеснивший 'кризисные мифологии', является чрезвычайно интересным феноменом и своеобразным подарком. Ведь на наших глазах происходит радикальная смена мифологических стратегий, происходит отказ власти от 'революционного дискурса' во всех его разновидностях и переход от эсхатологической Утопии Майдана как проекта 'последнего и решительного боя' с Мировым Злом к спокойной и умеренной хилиастической модели 'неантогонистических противоречий' (характерных, как мы помним из истории, для 'развитого социализма'). Подобная смена требует спокойной аналитики и дальнейшего осмысления, которое, разумеется, не может быть осуществлено в рамках одной, 'отдельно взятой' статьи.
Тезис о Викторе Януковиче как 'зеркале оранжевой революции' оправдан тем обстоятельствам, что в отличие от Льва Толстого (который не имел непосредственного отношения к революционным событиям 1905 года), он сыграл в идеологии Майдана важнейшую роль - явился объектом проекций массового сознания в качестве квинтэссенции 'Абсолютного Зла' и 'бандитской власти'. В свете изменившегося символического обрамления событий 2004 года существенно меняется и его функция. Из главного 'врага революции' он становится чуть ли не ее соучастником, причем в его собственном дискурсе последних месяцев начали мелькать словосочетания типа 'дело Майдана', поданного во вполне позитивном ключе и потому сопоставимым с фразой 'мы все разделяем его ценности'. Таким образом, 'оранжевая революция' из восстания части населения против власти (и поддерживающей ее другой части населения) постепенно превращается в разновидность общего дела как 'оранжевых', так и 'голубых' только с разными (как в детской игре) ролевыми функциями. В этой 'ретроверсивной' (как сказал бы Лакан) интерпретации 'Майдана' будущее объединение сторон уже не как антагонистов, а как (со)участников, кажется запрограммированным изначально.
В результате отмеченных изменений в языке пропаганды в публичном пространстве Украины функционируют несколько типов 'логик', которые предопределяют конкретную разновидность агитпропа. Насколько мне известно, анализ таких 'логик' был впервые проделан в новаторской и ныне полузабытой статье Михаила Эпштейна 'Способы воздействия идеологического высказывания', написанной в 1988 году.[1] Согласно Эпштейну это логика контрарности (предполагающая жесткую оппозицию формальной логики по типу 'или/или'), логика корреляции (представляющая собой разновидность 'диалектической логики' перехода противоположностей, представимой в формуле 'и/и') и логика конверсии (или логика 'реляционисткая', которая также связана с диалектикой, но уже как непосредственное тождество противоположностей). Подобную логику хорошо иллюстрируют оруэлловские эвфемизмы типа 'Министерства любви' или 'Мир - это война!'.
Такова вкратце схема Эпштейна, которая в реальности является более сложной, поскольку она учитывает разнообразные формы отрицательных и положительных оценочных суждений в рамках идеологических высказываний с учетом контекста 'свои/чужие'. Изощренность основных дистинкций автора связана с тем, что его схема и типология идеологических высказываний (т.н. 'идеологическая тетрада') опиралась на развитый, десятилетиями отточенный советский пропагандистский дискурс. В отличие от него современный украинский политический новояз отличается гораздо меньшей разработанностью, фрагментарностью, отсутствием традиции и эклектизмом, ситуативной изменчивостью, возможным сосуществованием различных типов дискурса в рамках одной 'идеологии'. Поэтому нет нужды подробно углубляться в схему Эпштейна с учетом того факта, что и приведенный аппарат может служить эффективным инструментом анализа. Для наглядности позволю себе лишь проиллюстрировать указанные логики различиями в европейском, даосском и буддистском мировосприятии, зафиксированные еще известным советским востоковедом Ю.Н.Григорьевой. Исходя из этой иллюстрации контрарная логика соответствует классическому европейскому стилю и может быть выражена в формуле 'Черное и Белое', логика корреляции хорошо подходит даосской формуле 'Черное станет Белым', а логика конверсии может быть воплощена в буддистском принципе 'Черное есть Белое'.
В пропагандистском дискурсе современной Украины эти 'логики' представлены следующим образом:
1. Логика контрарности Как уже говорилось, именно на ней основывался эсхатологический миф 'Майдана', причем эта 'черно-белая' логика разделялась по обе стороны баррикад. Именно поэтому идеальной иллюстрацией к тем событиям мог бы послужить фильм 'Властелин колец', вторая серия которого имела показательное название 'Две крепости'. После того как сотни тысяч людей с оранжевой (солярной!) символикой вышли на улицы дать 'последний и решительный' бой 'силам Зла', после того как они составили 'Братство Кольца'[2] (именно так называется первая серия указанного блокбастера), виртуальная дислокация сил 'Добра' и 'Зла' обрела материализированные пространственные формы. Майдан превратился в Крепость Сил Света, в 'оранжевое воинство', а 'Донецк' предстал как цитадель Сил Тьмы, аналог 'Мордора' из упомянутого фильма. (Причем речь идет не о реальном городе, географическом центре восточного региона Украины, а о городе социального Воображения, 'городе, которого нет', городе, где находится 'око Саурона' и цитадель злого колдуна Саурмана).
Как только утопически-эсхатологический архетип был артикулирован в этих пространственно-наглядных формах, процесс его превращения из идеологической метафоры в работающую политическую мифологию, в конкретный сценарий политического действия, где 'цели ясны, задачи определены' и где 'свои' отделены от 'чужих' даже по цвету символики и характерным знаковым приметам одежды (оранжевые шарфы и бело-голубые галстуки), был предопределен. В контексте сказанного отмечу, что хотя эсхатологический миф в данной версии шел от оппозиции, Власть делала все, чтобы подыграть ему, но подыгрывала, подставляя себя в заведомо проигрышную позицию. Например, в одежде сторонников Януковича доминировал темный цвет (кожаные куртки), что в совокупности с подчеркнутой агрессией, малокультурностью, повышенным градусом алкогольного опьянения облегчало их символическую идентификацию с 'темными силами' и 'орками' Саурона.
Успех же Виктора Ющенко в рамках указанного эсхатологического мифа явился следствием того, что он слился в массовом сознании с архетипом Героя-Змееборца, фольклорного короля Арагорна, предводителя 'оранжевого воинства', функции которого вобрал в себя титул 'народного президента'. Если продолжить параллели с последним фильмом трилогии 'Возвращение Короля', то досрочное принятие президентской присяги Ющенко в Парламенте, так возмутившее Россию и сторонников Виктора Януковича у нас, которое было абсолютно неправомерным в юридическом смысле, было исключительно последовательным в смысле мифологическом. В пространстве мифа оно было не столько генеральной репетицией президентской инаугурации, сколько венчанием на царство фольклорного короля, знаковым закреплением его возвращения, указанием на то, что вместо 'ложного царя' на трон всходит 'истинный', что соответствовало многолетним массовым ожиданиям.
Параллели с фильмом в этом аспекте 'оранжевой революции' идут гораздо дальше аналогии 'народного президента' и 'фольклорного короля'. Как мы помним, во 'Властелине Колец' Силы Света собрали коалицию самых различных существ и даже стихий (люди, хоббиты, эльфы, гномы, деревья). 'Народная коалиция' оппозиции на символическом уровне иллюстрировала тот же принцип, который нашел свое выражение в тиражируемой предвыборной фразой Ющенко: 'Есть бандиты и есть честные люди'. Во время событий на трибуне Майдана рядом с Королем стояли 'честные люди' из различных политических партий, политических сил, силовых ведомств, знаковые представители культуры и спорта. Последние дни этих встреч победившего короля Арагорна с народом могли бы выглядеть как цитата из финала фильма[3], если допустить, что гипотетический режиссер этого массового зрелища вообще смотрел этот фильм.
Завершая несколько затянувшиеся воспоминания о тех событиях, резюмируем особенности 'логики контрарности', суть которой состоит не только в жестком разделении 'черного' и 'белого', 'добра' и 'зла', но такого же радикального разделения 'своих' и 'чужих', которое, в свою очередь, предполагает, что 'свои' однозначно ассоциируются с 'абсолютным добром', а 'чужие' -- с 'абсолютным злом'. Данная логика свойственна тем политическим силам, которые и в настоящее время отождествляют себя с 'делом Майдана'. Прежде всего, конечно, Юлии Тимошенко (лозунг 'Не зрадь Майдан!'). При использовании этой логики в политическом дискурсе и конкретных политических оценках бросается в глаза отсутствие каких-либо 'полутонов', оправданий, промежуточных звеньев и т.д. Ее жесткая бинарность по стилю напоминает христианский ригоризм, где малейшее отступление от требований Абсолюта означает, что ты оказался в стане 'чужих' и попал в 'объятия к Дьяволу'. Идеологические высказывания в рамках этой бинарной логики оформляются преимущественно в виде вердикта, т.е. безапелляционного суждения, имеющего окончательный и не подлежащий пересмотру характер. Непосредственная пропагандистская задача в использовании такого рода суждений - 'заклеймить'. К примеру уход А.Мороза из 'оранжевой коалиции' квалифицируется как 'предательство', христианские коннотации которого находятся в уточнении персонифицирующей параллели - 'Мороз-Иуда'. Подчеркнуто вердиктный характер носят и характеристики Ющенко как человека, который 'предал дело Майдана' (характерное название статьи в газете 'Вечерние вести' -- 'Конец мифа Ющенко', в котором акцентируется необратимый характер перехода Президента в лагерь 'чужих').
2. Логика корреляции. Именно в этой логике идеологически оформлялась возможность создания 'широкой коалиции' и именно она составила основу нового агитпропа 'национального единства'.Отсюда дух диалектики и 'развитого социализма', который соотвественноно с ним связан, которые повеяли от последних документов и вызвали живейшую ностальгию по славным диаматовско-истматовским временам. Примеров и аналогий здесь великое множество. Приведу хотя бы блестящий пассаж г-жи Герман-Стецькив в ее интервью Первому национальному каналу. На вопрос ведущего о предвыборном слогане Януковича 'Тому що' и о том использовала бы она этот слоган в настоящее время, бывший пресс-секретарь Виктора Федоровича продемонстировала виртуозное владение принципами 'диалектической логики' как логики корреляции, сказав: 'Сегодня мы бы могли выдвинуть лозунг 'Так!' и 'Тому що. . .' (несовместимые в логике контрарности - А.Ш.) или лозунг 'Два Виктора - Единая Украина!'.
Таким образом, мы воочию видим 'великий принцип диалектики' -- 'раздвоение единого и познание противоречивых частей его'. Мы можем наблюдать конкретное пропагандистское применение принципа 'единства' и 'борьбы противоположностей', однако в ситуации 'неантагонистических противоречий' категория 'единства' доминирует. Оно превращается в платоновское 'Единое', которое обусловливается 'раздвоением' и само его обусловливает. В результате этой тотальной взаимообусловленности и возможности диалектического перехода противоположностей друг в друга враги превращаются в 'политических оппонентов' (как выразился Александр Мороз), политический антагонизм - в разновидность спортивного состязания, в 'политическую агонистику' (термин Э.Лаклау), что в перспективе последующих диалектических переходов оправдывает не менее глубокое высказывание Мороза: 'Никто не проиграл (речь идет, прежде всего о Юлии Тимошенко - А.Ш.), и мы не выиграли'.
Возвращаясь в теме 'двух Викторов' хочу особо выделить тот факт, что в отличие от эсхатологического мифа Майдана это 'раздвоение Единого' опирается на еще более арахическую мифологию - мифологию близнечного культа, на космогонический миф о братьях-близнецах, сама схватка которых обеспечивает основы космического порядка. Эта схватка представляет собой 'агон' в том смысле, что в ней не может быть победителя, поскольку обе полярности нуждаются друг в друге и обусловливают друг друга. Если взять психоаналитический уровень рассмотрения проблемы, то отмеченная взаимообусловленность тесно связана с темой 'Двойника', взаимного отзеркаливания друг друга. Диалектика 'Двойника' состоит в том, что для субъекта он является условием его жизни, но, с другой стороны он несет угрозу смерти. В каком то смысле 'Двойник' представляет собой персонифицированную смерть (и об этом говорит вся романтическая литература XIX века). Попадание в ловушку архетипа 'Двойника' очень опасно для политиков, поскольку они становятся заложниками инерции символического именования (как это было со связкой 'Ленин-Сталин'). Ситуация 'двух Викторов' не является исключением, хотя в настоящее время я не рискну утверждать имиджологические потери какого из них являются большими. Потери эти связаны не только с тем, что связывании в массовом сознании двух фигур, которые недавно составляли полюсы эсхатологического мифа, размывает идентичность обоих, но также с тем, что 'раздвоение Единого' дезавуирует фигуру Автора идеологического послания (фигуру 'Мастера', как сказал бы Жижек). Оно лишает идеолога статуса трансцендентного 'Большого Другого', а производимы им идеологический и пропагандистский продукт - статуса 'Возвышенного Объекта', т.е. лишает последний мифологической и сакральной силы.
Поэтому несмотря на поставленную задачу служить основой нового 'объединительного мифа' подписанный 'двумя Викторами' 'Универсал' такой основой не стал и не мог стать. Скорее он явился чем-то вроде 'Договора о ненападении', однако из истории известно, что такие договора всегда нарушаются.
3. Логика конверсии. 'Реляционный' характер этой логики состоит в том, что она является не столько формой описания изначальных разных явлений или сущностей, сколько представляет собой возможность ценностной перекодировки одного и того же явления. (Пример М.Эпштейна с парой 'миролюбие-примиренчество' наглядно иллюстрирует эту особенность, где при указывании на одно и то же качество первое слово оценивает его в позитивном ключе, а второе - насыщено негативными коннотациями). Так, в случае со знаковым поступком А.Мороза слово 'предательство' может быть заменено 'политической гибкостью', а образ 'Иуды' -- образом трагического героя, пожертвовавшего своей репутацией во имя высших целей национального единства и социального мира. (Именно в таком духе позиционировал себя сам Мороз в публичном пространстве).
Аналогичным примером такого рода перекодировки может служить интерпретация решения Президента о подаче кандидатуры Януковича на должность премьера. В духе контрарной логики его поступок также маркируется по моральной шакле как 'предательство', но согласно логике конверсии, которую четко представил О.Рыбачук (интервью 'Украинкой правде'), 'Ющенко не предал Майдан!'. Аргументация следующая. То, что на поверхностном уровне воспринимается как 'предательство' на самом деле есть выражение политической мудрости ('он идет на непопулярные решения'), т.е. Президент не пошел на роспуск парламента (требование которого, исходящее от Ю.Тимошенко, базируется на контрарной логике), потому что перевыборы означали бы 'сценарий реванша' или 'стенки на стенку'. Под сценарием реванша имеется в виду эсхатологический сценарий 'последней битвы', в котором уважаемый Глава Секретариата сам принимал деятельное участие, но который в настоящий момент полностью отвергается в пользу диалектического 'национального единства'.
Конверсивность анализируемой идеологической и пропагандистской конструкции состоит в имплицитном признании возможности осуществить политической действие путем осуществления его противоположности. К примеру, в советском брежневско-сусловском Новоязе 'единственной формой отмирания государства является его максимальное укрепление', а в современном украинском агитпропе единственной возможностью 'не предать Майдан' является политическое объединение с его основным противником. Таким образом, в случае с пропагандистским обоснованием 'широкой коалиции' действует ленинский классический рецепт: 'Для того, чтобы объединиться нужно для начала хорошенько размежеваться' (т.е. в 2004 году 'хорошенько размежевались', сейчас настала пора 'объединяться'). Невозможное в 'формальной' и обыденной логике тождество значений 'объединение/размежевание' и 'отмирание/укрепление' ввиду наличия в подобных высказываниях противоречия хорошо иллюстрирует суть логики конверсии. Но невозможное в бытовом употреблении языка становится возможным в 'диалектической' и идеологической казуистике, поскольку, согласно точному замечанию Эпштейна, 'в идеологии все операции законны'.
Завершая свои предъюбилейные размышления, можно еще раз зафиксировать, что произошло радикальное переформатирование дискурса власти, которая окончательно отказалась от всякой преемственности с 'революционной эсхатологией' в пользу сценария национального примирения, который хорошо иллюстрируется формулой Егора Гайдара 'государство и эволюция'. В плане символико-мифологическом этот дискурс диаметрально противоположен мифологии Майдана, поэтому ее последовательные приверженцы в целом правы, когда на языке 'логики контрарности' говорят об 'измене его идеалам'. (Данная 'измена' связана не только с радикальной сменой социально-политического проекта, но с тем, что в процессе этой смены на символическом уровне некогда безоговорочно 'чужие' перешли в ранг 'своих').
Воздерживаясь от оценок происшедшего переформатирования, нельзя не констатировать несколько грустный итог бесконечного хождения по мифологическому кругу бесконечных ожиданий и обманутых надежд. Как большинство аналитиков я думаю, что реальные противоречия среди политических элит обрекают проект 'национального единства' на недолговечность, и в скором времени произойдет откат политических мифологий в Украины в сторону более привычной и удобной для массового сознания новой биполярности. Но пока, мы можем констатировать невозможную ситуацию, при которой именно Виктор Янукович является 'зеркалом' истинного смысла 'революционного проекта' 2004 года. Ту ситуацию, которая согласно логике конверсии допускает перефразирование классических строк В.Маяковского: 'Я себя под Януковичем чищу, чтобы плыть в революцию дальше'.
А.К.Шевченко - доктор философских наук для "Политэ"
___________________________________________________________
[1] См. Михаил Эпштейн 'Способы воздействия идеологического высказывания' ('Образ человека в ХХ веке'. Реферативный сборник., ИНИОН, 1988 - С.167-216).
[2] Борьба за Кольцо как источник Могущества в фильме хорошо иллюстрирует тему соотнесенности Мифа и Желания (один из персонажей называет Кольцо 'моя прелесть'), и наглядно иллюстрирует бешеную борьбу за власть, как главный магнит Желания, скрытой за нейтрально этическимими характеритиками столкновения сил Добра и Зла и восстановления справедливости сфальсифицированного второго тура выборов.
[3] В фильме Арагорн после коронования обращается к подданным со словами: 'Это не вы должны поклониться мне, а я должен кланяться вам'. На Майдане одним из самых частых рефренов обращений Ющенко к народу была аналогичная фраза: 'Это не я победил, а только благодаря вам одержана эта победа'.
___________________________________________________________
'Кризисные мифологии' и их деструктивная роль в современной Украине ("Politics.in.Ua", Украина)
