Надо не смотреть на другие страны свысока, а осознать, что наше предполагаемое нравственное превосходство - просто обман
Есть нечто весьма поучительное в том, какая волна благородного негодования поднялось в Британии из-за того, что российские власти ограничивают британским детективам доступ к важным свидетелям по 'делу Литвиненко'. И 'мораль' здесь абсолютно не связана с вопросом, становится ли путинская Россия мрачным авторитарным государством, где критиковать власть небезопасно - хотя это так и есть. Она не говорит нам ничего нового и о том, следует ли разыскать всех, кто подозревается в причастности к этому убийству, независимо от того, где они находятся - это и так очевидно. Наконец, вряд ли подлежит обсуждению необходимость требовать экстрадиции всех, кто в нем замешан. Мы несомненно должны ее добиваться.
Неодобрение, с которым мы оцениваем действия путинского правительства, выявило одну странную черту нашей национальной идентичности - ощущение собственной исключительности. В результате мы считаем само собой разумеющимся, что российским (да и любым зарубежным) детективам ни за что не позволят вести расследование на британской территории, но наша полиция должна иметь право действовать так, как будто ее юрисдикция распространяется на весь мир.
Дело Литвиненко - отнюдь не единственное проявление нашей уверенности в превосходстве британских ценностей, 'морального кодекса', перед которым должен склониться весь мир. Подобной точки зрения придерживаются многие наши политики, журналисты и даже интеллектуалы. Ее отличают в первую очередь высокомерные 'двойные стандарты', а высказывается она как правило с видом оскорбленной добродетели, тоном людей, абсолютно уверенных в собственной правоте.
В результате мы упрекаем Россию в том, что она все больше становится полицейским государством, хотя, как неоднократно отмечал на страницах Observer Генри Портер (Henry Porter), наше собственное правительство активно проталкивает законы, превращающие саму Британию в государство 'всеобщей слежки'. Мы жалуемся, что на нашей территории действуют российские шпионы, и при этом забываем, как в Москве поймали с поличным нескольких сотрудников MI6, добывавших разведданные с помощью нелепого 'фальшивого камня'. Кроме того, мы критикуем Пекин за 'зажим' демократии в Гонконге после его передачи Китаю, скромно умалчивая о том, что, когда мы сами там хозяйничали, утверждение демократических ценностей, мягко говоря, не было нашей приоритетной задачей. Тот факт, что в последние годы Китай активно вкладывает капиталы в Африке, в том числе, признаем, и в странах, чьи правящие режимы числятся среди самых отвратительных в мире, вызывает у британских обозревателей бурю негодования, хотя бедственное положение Африки как минимум отчасти стало результатом нашей собственной политики в колониальную и постколониальную эпоху. Кроме того, мы совершенно игнорируем вероятность того, что китайская инвестиционная политика, в отличие от нашей, увенчавшейся полным провалом, может действительно помочь континенту преодолеть экономические неурядицы.
Если честно, и в собственной стране мы не можем похвастаться особыми достижениями - хотя и любим читать лекции другим, если у них возникнут проблемы, как это было в прошлом году в связи с волной беспорядков во французских городах. В нашей стране исламофобия существует не только на бытовом уровне, но и прорывается в политические дискуссии - настолько, что даже либералы-интеллигенты без стеснения говорят о мусульманах такое, что, если бы речь шла о евреях или любой другой нации, их высказывания вызвали бы ужас и возмущение.
Еще недавно казалось, что наша страна научилась более реалистично оценивать собственное место в мире, но в последнее время по всему политическому спектру возрождается консервативное и по сути высокомерное представление об особой роли Британии, якобы призванной нести человечеству добро. Именно эта ложная, порой почти мессианская убежденность во многом побудила Тони Блэра принять участие в войне против Ирака - он ошибочно рассчитывал, что это вторжение, возможно, как он сам предупреждал, противоречащее международному праву, оправдалось теми благами, которые оно будто бы должно принести народу Ирака.
Возрождение в Британии представления об уникальности собственных ценностей вызывает тревожные ассоциации с первыми послевоенными десятилетиями. Это инертное и самодовольное мировоззрение, в рамках которого такой анахронизм, как присутствие Британии среди пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН, ее ненужное и дорогостоящее членство в официальном 'ядерном клубе' или роль младшего брата в 'особых отношениях' с США ошибочно воспринимаются как свидетельство весомого положения страны на международной арене.
С учетом явно консервативного характера этой идеологии, особенно любопытно, что возрождение в Британии ощущения собственной уникальности во многом связано с действиями лейбористов - Тони Блэра и его 'престолонаследника' Гордона Брауна (Gordon Brown): именно они вновь сделали 'особые отношения' с США главным инструментом для сохранения за Великобританией места на авансцене международной политики.
Кроме того, они настойчиво заявляли о претензиях страны на 'моральное лидерство' в решении самых разных международных проблем - борьбе с глобальным потеплением, бедностью, мирном урегулировании на Ближнем Востоке - хотя эту позицию слишком часто подрывало скрытое лицемерие политики Лондона.
О каких 'британских ценностях' идет речь, можно судить по одному из выступлений Тони Блэра в 2000 г. Он говорил о 'таких качествах, как способность к созиданию, основанная на терпимости, открытости и гибкости, трудолюбие и стремление к самосовершенствованию, прочность семейных и соседских уз, соблюдение правил 'честной игры', осознание своих прав и обязанностей и непредвзятое отношение к окружающему миру, связанных с нашим уникальным географическим положением и историей в качестве островного государства'. В мае этого года в правительстве даже обсуждалось такое предложение: в свете прошлогодних терактов в Лондоне, изучение 'основополагающих британских ценностей' следует включить в школьную программу для 11-16-летних.
В утверждениях об уникальности британских ценностей нет ничего нового. Хорошо известен и контраргумент: все это - лишь пустые фантазии, основанные на преувеличенном представлении о нашей роли в мире, доставшемся британцам в наследство от колониальной эпохи. Историки и публицисты - например Корелли Барнет (Correlli Barnett) в своей новой книге 'Ревизия второй мировой' (The Audit of War) и Роберт Уиндер (Robert Winder) в 'Чертовых иностранцах' (Bloody Foreigners) убедительно разоблачили многие из мифов, на которых строится наше ощущение собственной исключительности.
Беспокоит, однако, другое: мы вновь поддались искушению любоваться собственным отражением в кривом зеркале мифологии. Этот нарциссизм превращается в общенациональное помешательство. И он мешает нам увидеть способы, которыми мы действительно можем изменить что-то в мире.
________________________________________________
Единственный способ борьбы с путинской угрозой ("The Times", Великобритания)
В путинской России празднуют победу коррупция, насилие и порок ("The Guardian", Великобритания)
Россию охватила паранойя - но для этого есть основания ("The New York Times", США)
