По крайней мере, в наших отношениях с Владом-Колосажателем, он же Путин, все стало ясно. Своим антиамериканским выпадом на конференции Wehrkunde в Мюнхене в конце прошлой недели президент России немедленно вызвал в памяти образ Хрущева, в 1960 году поднявшего скандал в Организации Объединенных наций: тогда несдержанный советский лидер снял с ноги туфлю и каблуком начал стучать по столу.
Однако это сравнение не совсем правильно. Бывший полковник КГБ был исключительно хладнокровен, из себя не выходил и вообще явно ведал, что творит.
В искусстве нагнетания страха для достижения собственных политических целей Путину давно уже нет равных. Он словно живет по заветам Макиавелли - оттуда он усвоил явно больше, чем из Маркса - и, видимо, считает, что 'лучше всего, когда правителя боятся и любят одновременно; однако если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх' и что 'государь не должен считаться с обвинениями в жестокости, если он объединит подданных, умиротворит их и приведет к повиновению'.
В данном случае цель, которую преследовал Путин своим запугиванием, совершенно не та, в адрес которой было якобы направлено его осуждение. Америка не боится ни России, ни ее президента. Напротив, Роберт Гейтс (Robert Gates), уверенный в силе своей страны, ответил на эту провокацию тонко и вежливо. Сомнительно, что с его стороны было умно даже намекать на извинения за политику, проводимую его предшественником, но заявление Путина, в любом случае, было адресовано совсем не американской аудитории.
Нет, Путин точно знал, на кого нужно произвести впечатление - на хозяев конференции, немцев. Что он и сделал: на публике они сохраняли вежливость, но в частных беседах были вне себя.
_________________________________________
Задетое самолюбие Путина ("New York Post", США)
Отчаянное стремление к сверхдержавному статусу ("The American Spectator", США)
