Оргкомитет лекций Grano* представляет стенограмму выступления Энн Аппельбаум в прошедший четверг. Энн Аппельбаум - автор книги 'История Гулага' (Gulag: a History), лауреат Пулитцеровской премии.
* Аналитические лекции серии Grano по различным вопросам международной политики проводятся на частной основе в ресторане 'Грано' в г. Торонто (Канада). Кроме А. Аппельбаум, в серии 2006-2007 года участвуют Аян Хирши Али (Ayaan Hirsi Ali), Кристофер Хитченс (Christopher Hitchens), Сэмюэль Хантингтон (Samuel Huntington), Майкл Игнатьефф (Michael Ignatieff), Роберт Каплан (Robert Kaplan), Уильям Кристол (William Kristol), Бернар-Анри Леви (Bernard-Henri Levy), Бернард Льюис (Bernard Lewis), Джон Лукач (John Lukacs) и Гор Видал (Gore Vidal). Стенограммы вступлений публикуются в канадских СМИ - прим. перев. .
* * *
Когда много путешествуешь по странам Восточной Европы, понимаешь одну интересную вещь: в современной политике и в самых разных аспектах современной жизни по-прежнему очень велика роль прошлого.
Я об этом говорю, потому что как раз сейчас очень ясно вспомнила, что произошло со мной несколько лет назад в Москве. Я приехала в этот город на несколько недель, и один из моих друзей из американского посольства сказал: 'Слушай, у нас здесь есть такая программа - я знаю, что ты здесь совсем другими вещами занимаешься, исследованиями и все такое, но не сделаешь ли одолжение посольству - тут надо съездить в одно место, называется Институт демократии, и выступить перед людьми'. Ага, Институт демократии - здорово, подумала я. 'Ты будешь выступать перед учителями, которые приедут в Москву из регионов, из школ. У них там проводятся курсы по преподаванию демократии в школах'. Я подумала, конечно, поеду, разве может быть что-то лучше, чем учить детей демократии?
В общем, поехала и выступила. Сейчас уже не помню, о чем я там говорила - что-то такое неконкретное и оптимистическое о прошлом, о будущем и тому подобное. Когда я закончила, из аудитории начались вопросы - и первый же вопрос был такой: 'Почему ваше правительство поддерживает чеченских террористов?' Потом меня спросили: 'Почему же The Washington Post лжет, что американское правительство поддерживает Чечню и террористическое движение? Зачем вы пытаетесь свергнуть российскую власть?"
Вообще, посмотрев на настрой аудитории, послушав вопросы, я спросила себя, какой такой демократии они здесь учатся, что им рассказывают здесь о западном мире и западной либеральной культуре? Я спросила, что это за школа, и мне ответили, что когда-то она называлась Институтом мира. И в этот Институт мира съезжались учителя из школ всей России, а в то время из школ всего Советского Союза, и им рассказывали о способах установления мира во всем мире - то есть мира в коммунистическом понимании этого слова.
Я узнала, что директор у этого института тот же, кто возглавлял его еще в советское время - да и учителя наверняка были те же, что тогда сюда приезжали. То есть произошло очевидное: формулировки изменились, но сам институт остался в точности таким же, каким был. Поскольку я в Канаде, меня поймут: "Plus ça change!"
Я привожу это в качестве примера, чтобы показать одну вещь, очень важную, с моей точки зрения, для понимания сегодняшней России: коммунистическая идеология мертва, это совершенно определенно, никто ее не прославляет, никто не принимает ее всерьез, она вообще нигде не обсуждается - но осталась система, остались институты, совершившие потрясающую метаморфозу и сформировавшие явление, которому, впрочем, уже дали название до меня - путинизм.
По-русски самое близкое к этому выражение - 'управляемая демократия'. Это значит, что у вас множество демократических институтов, политические партии, кое-какие неправительственные организации, некое подобие информационного разнообразия, самые разные газеты - но все они остаются под контролем власти, контролем очень тонким, хотя иногда проводимым совсем не тонкими методами.
Вот, например, что такое дутая политическая партия. Первой такой партией стала Партия Владимира Жириновского - помните такого? - созданная несколько лет назад. В течение какого-то короткого времени он весьма успешно делал себе карьеру на Западе как неонацист или что-то вроде того, а потом оказалось, что он еврей. Как бы там ни было, партия у него очень интересная: она очень громко кричит, шумит, называет Запад порождением зла и вообще обозначает активность, но, когда доходит до дела, Жириновский всегда голосует вместе с Кремлем и делает то, что хотят в Кремле. Оказывается, что единственная задача, которую эта политическая партия выполняет и для решения которой она была создана - уводить в сторону националистов, как бы давая им кого-то, за кого они могут голосовать, и в то же время не позволяя им выбиться из толпы. Иногда, кстати, даже этого не нужно. Есть множество свидетельств того, что, когда результаты выборов не такие, как того хочет власть, она их просто фальсифицирует.
Что касается российской прессы, то там есть одно известное и всеобщее правило: оппозиционная газета или оппозиционный журнал вполне могут существовать, но лишь до того момента, пока их не начнут читать и пока у них не появляется слишком много подписчиков. То есть до определенного момента любой может говорить то, что думает, но как только эти взгляды становятся слишком популярными - газета закрывается. На телевидении власть уже контролирует все, потому что считается, что телевидение слишком влиятельно. Один за одним, они захватили все частные телеканалы, развившиеся в 90-е годы.
Я уже сказала, что коммунистической идеологии больше нет. Ее нет, но есть теория. Путинизм - это некая особая разновидность национализма. Например, Путин лично озаботился тем, чтобы были восстановлены многие символы советского строя. Это не всегда коммунистические символы, но тем не менее он не устает напоминать русским о великих моментах российской и советской истории - о триумфе во Второй мировой войне, о том, что вторжение в страны Прибалтики было оправдано с военной точки зрения, и что в тот момент альтернативы ему просто не было. Он постоянно вызывает в сознании людей эти воспоминания, показывая им, что было время, когда Россия была великой державой, империей. В то же время, он сам, в вместе с ним и остальные члены российского политического руководства стали - нет, я не скажу 'отчаянными', но только потому, что им, наоборот, это очень нравится - антиамериканистами и антизападниками. Они позиционируют себя как некую альтернативу Западу и как центр силы, альтернативный Соединенным Штатам.
Почему русские с этим мирятся? Причин много. Самая важная из них, как мне кажется - очень высокие цены на нефть, благодаря которым российское государство вновь обрело способность платить по счетам. Благодаря им Путин исправно платит людям пенсии - у [Бориса] Ельцина на это никогда не было средств. Россия действительно растет. В 90-е годы она пережила непростой период, а сегодня Путин создает у людей впечатление стабильности, и людям это нравится - по крайней мере, пока. Если цены на нефть пойдут вниз, тогда, может быть, в России все будет по-иному.
Теперь вопрос - насколько это важно для нас? Ну допустим, в России что-то как-то идет не так. Но ведь в мире гораздо больше других, гораздо более серьезных проблем, чем эта 'немножечко плохая' российская власть - исламский фундаментализм, война в Ираке и так далее. Собственно, до настоящего времени и американская администрация, и власти большинства западных стран именно такую политику и проводят: да, у нас есть более серьезные проблемы. И мы оставляем Россию в покое.
Однако мне кажется, что есть две причины, по которым необходимо держать руку на пульсе проблем, которые там развиваются. И речь даже не о том, что они время от времени пристреливают очередного журналиста или таскают по Лондону полные карманы радиоактивных материалов. В путинизме очень интересно то, что он становится образцом для других стран. Я имею в виду, что путинизм, управляемая демократия - демократическая риторика, дутые партии и дутые институты - это особая форма государственного управления, которую уже перенимает, например, Венесуэла.
Кстати, в ней весьма заинтересованы те же иранцы. Вспомним недавнюю конференцию по Холокосту в Иране: лидер Ирана собрал у себя в стране со всего мира всех, кто отрицает факт Холокоста, и всем им дал трибуну. А что он говорил после этого? Он говорил: 'Посмотрите, ну и разве нет в Иране свободы? Полная научная свобода. Мы можем отрицать Холокост, можем говорить, что его вообще не было, и для нас - это свобода'. Именно такая смесь национализма и антиамериканизма, то есть попытка соревноваться с Америкой в демократической риторике, и есть стандарт, который Путин задает другим странам. И они, как мне кажется, уже начинают его повторять.
Вторая причина обратить на Россию самое серьезное внимание заключается в том, что Россия, кроме всего прочего, заинтересована в экспорте своей системы в страны, ее непосредственно окружающие. Впервые мы это увидели сразу после распада Советского Союза на примере ближнего круга руководителей советских республик Средней Азии, а также Украины и Белоруссии. Как только не стало коммунизма, власть во многих из этих стран попала в руки бывших коммунистов - то есть у руля остались те же самые люди. Русских тогда это полностью устраивало, поскольку у этих людей оставались крепкие связи с Москвой и они были контролируемы.
Не хотелось бы заканчивать на очень уж мрачной ноте, поэтому я скажу вот что. Нынешняя российская система - не сталинская и не тоталитарная, а, следовательно, в ней самой изначально заложена, как и во всех этих странах, возможность перемен.
Практически каждый год я езжу на семинар, который ведет один мой друг. Этот семинар проводится для молодых российских политиков - не тех, кто ездит в Институт мира, а для действительно интересных политиков, для молодых людей, избранных на государственные должности, в большинстве своем региональные. И год от года с ними становится все интереснее. Они становятся более начитанными, они больше путешествуют, они ездят на Запад, у них в голове рождается более широкая картина мира, чем у людей, которые были на их месте пятью годами раньше.
И, видя это, я всегда вспоминаю старинную славянскую поговорку, которой меня научила мама-полька: 'Там, где смерть - там надежда'. В России, как и везде, происходит смена поколений, и сейчас это главное, на что мы можем надеяться.
