Не усвоив урок маршала Кутузова, который одержал победу над Наполеоном благодаря отступлению, Владимир Путин решил разобраться с Джорджем Бушем при помощи нападения. Никогда прежде глава Кремля не набрасывался на Америку с такой полномасштабной обличительной речью, как та, что была произнесена в Мюнхене; никогда еще расхождения с Вашингтоном не выливались в такую резкую критику общей стратегии США.
Министр обороны США Роберт Гейтс правильно сделал, ответив, что одной 'холодной войны' вполне хватило, недвусмысленно упомянув, что Москва в этой войне проиграла. Но поскольку Путин не производит впечатления умалишенного, его мюнхенское выступление заставляет Запад задуматься: почему сейчас и почему так резко?
Для того чтобы внести ясность, недостаточно будет привести (пусть даже и обширный) список разногласий, разделяющих Кремль и Белый Дом, от использования энергетического оружия и до судьбы Косово, от регресса демократии в России и до предполагаемого вмешательства США в дела бывших советских республик. Должны быть и какие-то иные факторы, и все говорит о том, что эти 'иные факторы' зовутся 'Иран'.
Вот уже несколько месяцев Москва дает просачиваться опасениям, что Джордж Буш, не желая войти в историю лишь своей неудачной иракской кампанией, решит по-вагнеровски завершить свое президентство (так выразился журнал 'Economist') и отдаст приказ о военном ударе по иранским ядерным установкам. Подобное развитие событий могло бы нанести ущерб значительным экономическим интересам России, начиная с почти завершенной атомной электростанции в Бушере и еще шести АЭС, сооружение которых предлагает Москва. Но этим дело не заканчивается. Кремль не симпатизирует экстремизму Ахмадинежада и не желает иметь атомную бомбу под боком, но он уверен, что удар, даже притормозив ядерные амбиции Тегерана, спровоцировал бы всеобщую дестабилизацию на Ближнем Востоке и парадоксальным образом развязал бы новую гонку вооружений в регионе (неслучайно именно сейчас Путин предпринял не имеющую прецедентов поездку по странам Персидского залива).
Но и это еще не все. Америка готовится к установке противоракетной системы в Европе. Чтобы защититься от северокорейских носителей? Абсурд, говорит Путин, учитывая, что их ракеты не обладают достаточной дальностью полета. Нет, в действительности речь вновь идет об Иране и о его потенциальной угрозе. Но если для ответа Ахмадинежаду будет подготовлена региональная система защиты, Россия, чтобы не ослабить свой сдерживающий потенциал, должна будет производить ракеты, способные преодолеть противоракетный американский щит, и таким образом будет положено начало новой гонке вооружений, которой могла бы позавидовать 'холодная война'. Все это происходит в то время, когда Москва стремится использовать свои сейфы, наполнившиеся за последние годы благодаря выручке от экспорта нефти и газа, для модернизации промышленности и энергетической инфраструктуры. Мы еще не дошли до рейгановской СОИ, которая окончательно добила советскую экономику, однако, с точки зрения Москвы, до этого осталось совсем немного.
Только встав на ее позицию, становится возможным понять, почему Путин (который через месяц прибудет в Италию с визитом) произвел автоматную очередь по Америке Буша: потому что он выдвигает серьезнейшее обвинение - в желании посредством Ирана изменить существующий стратегический баланс. Понимать Владимира Путина важно, как для Америки, так и для Европы, которая испытывает крайнюю нужду в российском газе. Но российский президент, несмотря на то, что его политические опасения, связанные с последствиями нападения на Иран, многими разделяются, забывает, что и попытки Кремля по сдерживанию Ахмадинежада до сих пор не имели успеха. Он забывает, что Россия всячески сопротивлялась, прежде чем проголосовать за санкции ООН против Тегерана, которые явились бы альтернативой применению силы. Забывает, что если его не удастся ослабить, бомба попадет в руки режима, который хочет 'стереть с лица Земли' Израиль. И не желает признать тот факт, что оборонительная система, расположенная в Европе, имеет стратегический смысл, которого было бы еще больше, если бы Россия, вместо того, чтобы чинить ей препятствия, в нее входила.
Итого: мюнхенский нагоняй стал отражением национальных интересов, устаревших и лишенных инициативы. Возможно, это также связано с тем, что в России, как и в США, уже фактически началась избирательная кампания. Это означает, что Роберт Гейтс вдвойне прав: спокойствие, одной 'холодной войны' нам хватило.
