Польша должна научиться жить в Европе, которая никак не может освободиться от российских чар
Роберт Красовский (Robert Krasowski) прокомментировал на страницах 'Европы' [Europa, приложение к газете Dziennik - прим. пер.] интервью с Сергеем Марковым и выступление Глеба Павловского в Варшаве, поставив тезис о том, что возмущение поляков цинизмом российской политики - это ошибка и 'морализаторство'.
Красовский противопоставляет этому эффективное формирование россиянами собственного имиджа. При этом он отмечает, что российские политтехнологи совсем как иллюзионисты делают так, что вымышленное (сила, грубость, демонстрация) через какое-то время становится видимой действительностью, реальной политикой. Поэтому главный редактор 'Дзенника' призывает признать успех павловских, марковых и ястржембских, поскольку 'существует только та Россия, которую создали для Путина политтехнологи'. При этом он предупреждает, что в глазах Запада такая Россия привлекательнее Польши - 'эмоциональной, с анахроничными реакциями, характерными для допутинской эпохи'. Одним словом, давайте, наконец, признаем реалии.
Это важный голос в польских дебатах об отношениях с Россией. Последние призывы подобного рода к 'признанию реалий' в отношениях с Москвой звучали в начале 90-х из уст профессоров Высшей школы общественных наук ЦК ПОРП - людей, не привыкших к свободе собственного государства, рефлексивно пугавшихся Большого Брата, хотя в то время он как раз доживал свои последние дни. Теперь подобные мнения звучат в совершенно других условиях - полной независимости Польши - из уст одного из лидеров публичных дебатов, которого нельзя подозревать в раболепстве перед кем-либо, и уж, тем более, не перед тенью СССР. Поэтому я считаю, что данное мнение заслуживает особого внимания.
Действительно, у нас есть проблема с Россией, и она становится все больше. Потому что оказывается, что можно состоять в НАТО и, несмотря на это, стремиться к размещению американских баз в качестве гарантии безопасности перед лицом России (утверждающий, что на то есть иные причины, противоречит либо истине, либо рассудку). Мы состоим в Европейском Союзе, а российские чиновники без труда выкидывают польские товары из своей страны, причем мощнейшая в истории Европы организация общего рынка не может ничего с этим поделать.
Наши партнеры из ведущих столиц Запада в состоянии перенести множество унижений и конфузов в обмен на поддержание хороших отношений с Кремлем (см. последнее выступление Владимира Путина в Мюнхене) ради сохранения возможности доступа к энергоресурсам и потребительскому рынку России.
Пока Польша продолжает упиваться победой Ющенко над промосковским Януковичем, Россия эффективно восстанавливает очередные сегменты влияния на Украине, и никого в Европе, кроме нас, этот факт не беспокоит. А важнее всего то, что Россия - намного более существенный фактор европейской политики и политики США, чем Польша, хотя в 'семье народов' - мы, а не они. Разумеется, свою роль играет диспропорция потенциалов, но не такой представляли мы в 90-е годы нашу позицию в отношениях с Россией. Конкретизируя соображения Красовского, можно было бы сказать, что Путина, созданного политтехнологами, возможно, лучше понимают Берлин, Париж или Лондон, чем Качиньские - вместе или по отдельности. Если я верно интерпретирую Красовского, то он выражает убежденность в том, что современная эпоха требует совершенно иной упаковки для политики, чем та, в которую заворачиваются цели Польши. Русские поняли это быстрее, чем мы.
Европе, которая ценит отсутствие конфликта и консенсус, им удалось продать грубость и голую игру интересов как добродетель, за которую их уважают. В мире либеральных демократий, где величайшим благом является толерантность (неважно, что ей прикрывается), ксенофобская и репрессивная в отношении иных Россия кажется чем-то своеобразным, но чарующим, причем явно более симпатичным, чем Польша Гертыха, борющегося с гомосексуализмом, или Леппера, язвительно замечающего, что изнасиловать проститутку нельзя.
Путин - не Петр I
Когда-то я написал, что скоро русские вместе с европейскими левыми будут вместе выступать против нарушения прав сексуальных меньшинств в Польше, выходя, тем самым, на тропу, хорошо известную с времен Екатерины Великой. Не обязательно будет именно так, но проблема имиджа сохраняется. И если Красовский, высоко оценивая российских политтехнологов (и даже восхищаясь ими), призывает нас столь же эффективно проводить политический маркетинг Польши, то с ним сложно не согласиться. Что же получается - это очередной призыв к модернизации, потому что наши соседи (соперники?) у себя ее уже провели? При таком подходе Путин оказывается современным воплощением Петра I, реформирующего государство и армию в соответствии с духом времени, Петра, который ввел Россию в европейскую игру, в то время, как наши предки превращали Польшу в непостижимый заповедник отсталости и бессилия.
Но есть и нечто тревожащее в комментариях Красовского. 'Путинская контрреволюция победила', Россию политтехнологов 'приняли все', пишет он, добавляя, что в одной лишь Польше не приняли это к сведению. Проблема начинается тогда, когда подобный вывод требуют сделать принципом нашей политики. Здесь поле для маневров очень ограничено. Действительно, Польша, согласившись принять 'Россию такой, какова она есть', стала бы ближе к Западной Европе с ее прагматизмом, но, вместе с тем, была бы должна переформулировать свою нынешнюю позицию на Востоке - по крайней мере, по трем причинам.
Во-первых, до сих пор ни польская дипломатия, ни 'поляки - граждане' не согласились на тихое признание за Россией права трактовать постсоветское пространство как зону своих исключительных интересов. Воспринимая Россию 'такой, какова она есть', мы соглашаемся и на рост ее присутствия на Украине, в Белоруссии, а порой - и в балтийских государствах, что противоречит геополитическим интересам Польши, формулируемым самым прагматичным образом.
Во-вторых, признавая за Россией право на отличный путь, признавая специфику ее 'управляемой демократии', мы также признаем ее право экспортировать эти технологии во все страны, которые Москва считает своей зоной влияния (мы неоднократно были свидетелями таких действий в странах между Варшавой и Москвой).
Наконец, в-третьих, признавая, что в российскую систему вписаны грубость и цинизм, мы соглашаемся на последствия такой политики всякий раз, когда они касаются Польши. Взять хотя бы ситуацию с введением Россией эмбарго на мясо, посредством которого она пытается создать для нас особую категорию членства в ЕС. Действительно, в этом случае в нашем арсенале есть лишь 'морализаторство', а отказ от несогласия воспринимать Россию 'такой, какова она есть', открывает перед российской политикой беспрецедентные возможности.
Что может себе позволить Польша
То, что могут себе позволить Франция или Германия, в нашем случае очень опасно. Тем более, что мы имеем дело с государством, которое не накладывает на себя самоограничения в рамках политической культуры Европы, пережившей две мировые войны и два тотали[тари]зма. Совсем наоборот. Мы становимся свидетелями эскалации агрессивности России как в декларациях, так и в действиях. Принятие России 'такой, какова она есть' создает проблему для более слабых соседних государств: когда нужно сказать 'нет', избегая при этом упреков в 'морализаторстве' или 'непризнании реалий'?
Поэтому я считаю, что на самом деле нам нужно решить такую дилемму: как проводить политику в отношении России, понятную для Запада, не примиряясь, вместе с тем, с Россией, создаваемой политтехнологами? При помощи каких инструментов и, более того, каких политиков? Возможно, проблема, поставленная Красовским, больше касается этого последнего вопроса, чем самой России.
Бартломей Сенкевич - эксперт по восточным вопросам, бывший соратник министров Козловского (Kozlowski) и Мильчановского (Milczanowski) в МВД и Ведомстве по защите государства, а позже - один из основателей и (до весны 2001 г.) заместитель директора Центра восточных исследований. В настоящее время преподает в Академии национальной обороны.
_________________________________________
Не воспринимайте поддержку Польши как должное ("The Washington Post", США)
Петербург - это огромный мираж ("Wprost", Польша)
Мир глазами Кремля ("Tygodnik Powszechny", Польша)
