Выйдите из тесного лифта, и в серых коридорах обветшавшего, когда-то роскошного номенклатурного здания-небоскреба в сталинском стиле на Смоленской площади Москвы повеет советской эпохой, которую ни с чем не спутаешь. Однако за его дверями работают настоящие интеллектуалы.
Цитата из трудно воспринимаемого знаменитого Марселя Пруста украшает обнародованный министерством иностранных дел России внешнеполитический обзор - документ, который президент Владимир Путин приказал подготовить еще прошлым летом и который сам утвердил.
И все-таки сам обзор, занимающий десяток страниц, читать на удивленье легко - его авторы, похоже, убеждены, что Россия достигла такого могущества, что уже не нужно скрывать позиций за вычурными формулировками.
Однако они немножечко хитрят.
Важнейшими приоритетами внешней политики - правда, только во второй трети документа - называются связи со странами Содружества независимых государств. Однако даже чаще других упоминаемое в этом документе имя Украины встречается почти в семь раз реже страны, на которую, на самом деле, ориентируется внешняя политика России.
США, а точнее, нынешняя администрация, обвиняемая в 'прорехах', и стала основной вехой российской политики. Злонамеренные замыслы, ошибки или халатность Вашингтона внешнеполитический отчет усматривает везде: от Ирана до Центральной Азии, от НАТО до ОБСЕ, от остановившегося разоружения до обострившихся конфликтов цивилизаций, от 'военной авантюры' в Ираке до 'деградирующего положения' в Афганистане. Рекомендации документа в таких случаях, чаще всего, указывают на формирование политики с учетом действий США.
По поводу Грузии, 'которая может взорваться' от сепаратистских конфликтов, документ прорвало: 'внерегиональные силы используют их (конфликты) для укрепления своих позиций, нанося вред нашим интересам'. Но далее Россия неожиданно по-дружески указывает США на необходимость улучшать отношения с Ираном, чтобы он мог поставлять газ Грузии и чтобы открылись пути для других великих геополитических проектов Америки в регионе: прокладывать в обход России трубопроводы и объединять Среднюю Азию.
Но как совместить это постоянное оглядывание на США с подчеркиваемым во вступлении постулатом, что 'важнейшая победа последнего времени - вновь восстановленная независимость российской иностранной политики'?
Советская атмосфера коридоров, похоже, отразилась на содержании документа. Россия отныне официально заявляет, что главная цель ее иностранной политики - как и Советского Союза - стать противовесом влиянию Соединенных Штатов в мире.
Хотя после речи В.Путина в Мюнхене Москва поспешила опровергнуть, что она желает развязать новую 'холодную войну', уже в первых предложениях обзора выражается радость, что 'надолго восстанавливается равновесие и конкурентная среда, которые были утрачены после окончания 'холодной войны'', и что важной частью этих 'положительных изменений' является 'сильная, уверенная в себе Россия'.
Но еще до этих слов и даже до первого упоминания России симптоматично констатируется, что 'в мировой политике выросло значение энергетического фактора'.
Это самолюбование, порожденное не чем иным, как запугиванием соседей и угрозами воспользоваться правом вето в Совете Безопасности ООН, теперь, похоже, важнейшая мантра российской дипломатии. В декабре прошлого года, подводя итоги за год, министр иностранных дел Сергей Лавров повторял, что 'влияние российского фактора на международные отношения сильно выросло', 'Россия стала сильной и поверила в себя', 'все больше верит в свои силы', 'способна честно защищать свои законные интересы' и 'берет на себя все больше ответственности в соответствии со своим потенциалом'.
Напомнил ли кто-нибудь нарциссам со Смоленской площади, гордящимся французским потоком сознания, старую английскую истину, что настоящий джентльмен никогда не скажет, что он является настоящим джентльменом?
Возможно, они ее забыли из-за того, что 'явно миссионерская' Великобритания называется 'важным, но непростым партнером', а в Европе (к Европе, конечно, ни Украину, ни Белоруссию обзор не относит) рекомендуется основываться на двусторонних отношениях с 'важнейшими' государствами - Германией, Францией, Испанией и Италией, теми, которые 'российскую роль на евразийском пространстве считают важным стабилизирующим фактором'. Тех, которые о России думают иначе, например, Польшу, обзор даже не упоминает.
Формально говоря о стремлениях к 'многополярному миру', обзор только усиливает осадные настроения традиционным принципом 'свой-чужой' и соответственно подобранной терминологией. Так США и некоторые европейские страны ведут против России 'целенаправленную официальную пропаганду, предназначенную обеспечить курс иностранной политики соответствующих столиц', в то время как важнейшая задача России формулируется куда более благороднее: 'создавать действенные информационные кампании везде, где есть реальные вызовы интересам России и перестать оправдываться по каждому поводу'.
Но кажется, что весь этот обзор есть не что иное, как одно большое оправдание, только повторяющее старые комплексы России. Как бы реалистично ни описывалась сегодняшняя ситуация в мире и современная иностранная политика России, не хватило ощущения реальности там, где даются оценки ее главнейшей амбиции - сравняться к США.
Администрация США, до последнего времени тоже не отличавшаяся чувством реальности в своих амбициях, амбиции российские оценивает все же более адекватно.
Парадоксально, что как раз это и может вызвать дальнейший рост конфронтации с Россией: ведь последняя требует, чтобы США, где 'далеко не все оказались психологически готовыми к быстрому восстановлению самостоятельной иностранной политики России', взялись сотрудничать на равных.
Создателям внешней политики России, похоже, самим следовало бы еще раз перечитать цитату М.Пруста, которую была перенесена в обзор из позапрошлогодней статьи С.Лаврова о победах иностранной политики страны: 'Точно определить черту, до которой блеф может идти с успехом, не так-то просто; если один заходит слишком далеко, другой, который до сих пор уступал, тоже начинает наступать, . . . вплоть до того момента, когда обоим отступать дальше некуда'.
