Слишком многие американские эксперты по внешней политике — как из администрации, так и из СМИ — все еще подыскивают Америке соперника для новой 'холодной войны'. Они отказываются признавать тот факт, что сегодня изменения в международном порядке порождают совсем не те силы, что до 1990 г. Даже Китай и Россия, считающиеся главными кандидатами на роль противовеса глобальному влиянию США, представляют собой фундаментально иные вызовы американской внешней политике.
По мере роста своего международного торгового влияния Китай, стремящийся повысить темпы роста своей экономики, становится все более заинтересован в поддержании глобальной стабильности. В этом также заинтересованы Соединенные Штаты. Конкуренция между двумя странами не является повторением американо-советской борьбы за глобальное влияние, которая была игрой с нулевой суммой. Рост и благосостояние одного из государств — в интересах другого.
Стратегия Китая по обеспечению долгосрочного доступа к энергоносителям, питающим его экономический рост, трансформировала его внешнюю политику. За последнее десятилетие китайское руководство пришло к выводу о том, что только экономический рост и поколение благосостояния могут обеспечить Китаю долгосрочную политическую стабильность и позволить китайской элите избежать судьбы, постигшей коммунистические партии СССР и стран Варшавского договора.
До недавних пор Пекин утверждался на международной арене исключительно с целью защиты своих интересов в Восточной Азии. Тайвань, стабильность на Корейском полуострове и отношения с соперницей-Японией — таков был круг вопросов, которые могли заставить Китай погрузиться в пучину международной политики. Но с выстраиванием китайскими компаниями новых коммерческих связей на постсоветском пространстве, в Африке, Латинской Америке и Соединенных Штатах правительство Китая осознало, что оно больше не может позволить себе традиционный изоляционизм.
В результате, сегодня его экономика гораздо более уязвима перед транснациональными политическими и экономическими рисками. В отличие от Советского Союза, Китай стремится не к какой-то глобальной битве с Америкой за политическое и идеологическое господство, а к созданию мирового экономического мотора XXI века. Нестабильность в мире вредит бизнесу. Иными словами, Китай быстро превращается в державу, в интересах которой сохранение статус-кво.
Хотя американцам бывает дурно от осознания того, что на Китай приходится все большая часть долга США, резкий спад в США нанесет большой ущерб китайской экономике и может привести к социальным потрясениям, которых надеется избежать китайское руководство. В свою очередь, серьезный спад в Китае может нанести ущерб все большему числу американских компаний, которые поставили свое будущее в зависимость от доступа к китайским рынкам.
Истина о том, что 'когда один чихает, другой простужается' обрела новое звучание 27 февраля, когда многие связали падение индекса Dow Jones Industrial на 416 пунктов с распродажей ценных бумаг на шанхайской бирже. Эта интерпретация причины и следствия, была, вероятно, основана более на страхе, чем на реальности. Но страх движет рынками, и, по мнению наблюдателей, игроки на рынках двух стран следят друг за другом внимательнее, чем когда бы то ни было.
Это не взаимно гарантированное уничтожение из прошедшей эпохи. Это взаимно гарантированное экономическое уничтожение.
По сути, самая большая общая угроза, стоящая перед правительствами США и Китая, связана с риском крупномасштабных волнений в Китае. Глобализация — те разнообразные процессы, посредством которых идеи, информация, товары и услуги с беспрецедентной скоростью пересекают национальные границы — гарантирует лишь возрастание этой угрозы. Дело в том, что разрыв в доходах, экономическая нестабильность и ущерб окружающей среде, являющиеся результатом экономического роста в Китае, будут вынуждать его авторитарные власти тратить все больше и больше времени, энергии и денег на поддержание монопольного контроля над китайской политикой и сдерживание протестов.
Кроме того, информационные технологии, которые глобализация дала сотням миллионов китайских потребителей, позволяет им лучше координировать свои изъявления протеста.
Коммунистическое руководство разработало современнейшие средства контроля над использованием Интернета. Но пятидесяти тысячам сотрудников органов безопасности, чья единственная задача — мониторинг трафика, будет все труднее контролировать поток идей и информации при том, что каждые 24 часа 100 000 китайцев впервые входят в Интернет (данные на 2005 г.).
В общем, в ближайшие годы американским чиновникам придется думать о том, как справляться с возможными внутриполитическими проблемами Китая, а не с его мощью на международной арене. Перед Советским Союзом никогда не вставали подобные угрозы, а внутриполитические пертурбации в СССР никогда не оказывали вредоносный каскадный эффект на экономику США.
Крайне маловероятно, что глобализация окажет такой же дестабилизирующий эффект на Россию, государство, продающее достаточно нефти и газа для того, чтобы наполнить государственную казну, компенсировать необходимость в крупномасштабных иностранных инвестициях и смягчить требования скорейших политических перемен. Однако и те вызовы, которые ставит Кремль Владимира Путина перед американской внешней политикой, не ведут к какому-то подобию новой 'холодной войны'.
Да, Вашингтон не может позволить себе игнорировать способность Москвы к расстраиванию внешнеполитических планов США. Россия унаследовала у СССР место в целом ряде международных организаций. Кремль может, например, продолжить блокировать попытки администрации Буша посредством Совета Безопасности ООН вынудить Иран отказаться от ядерных амбиций.
Вероятно, создание препятствий продолжится и в других сферах. Отношения между двумя государствами достигли низшей точки за годы, прошедшие после распада СССР. Официальные лица США не раз обвиняли правительство Путина в навязывании стране нового авторитаризма и использовании энергоресурсов в качестве дипломатического оружия. Российские официальные лица обвиняют администрацию Буша в подстрекательстве к беспорядкам в некоторых постсоветских государствах и проведении высокомерной и дестабилизирующей внешней политики.
Но нынешняя политическая и экономическая сила России продолжает расти исключительно потому, что она более не субсидирует необъятную империю Советского Союза и не обременена коммунистической идеологией, которая в советскую эпоху давала Кремлю глобальное влияние. Роль России возрастает не только на постсоветском пространстве, но даже в Европе, чья зависимость от поставок российского газа заставила правительства стран-членов ЕС искать способы диверсификации источников энергии. Однако влияние в Азии, Африке или Латинской Америке, сопоставимое с советским, Россия сможет восстановить еще нескоро.
Перемены в Китае и России представляют собой два самых важных геополитических события после окончания 'холодной войны'. Но сегодня эти страны играют совершенно новую роль и ставят совершенно новые проблемы. Нет смысла готовиться к прошедшей войне, когда новый международный порядок создает собственные новые риски и возможности.
Ян Бреммер — президент аналитической группы Eurasia Group. Его новая книга "The J Curve: A New Way to Understand Why Nations Rise and Fall" ('J-образная кривая: Новый подход к пониманию причин взлета и падения наций') опубликована издательством Simon & Schuster.
