В годы 'холодной войны', когда было безопасно и благоразумно видеть во всем действие темных сил, американские журналисты, работавшие в Москве, зачастую действовали в соответствии с формулой: 'Что бы ни случилось, просчитайте наихудший сценарий и предполагайте, что именно это и произошло'.
Это срабатывало во множестве случаев. Загрязнение? Предполагайте худшее. Репрессии? Предполагайте худшее. Катастрофа? Стоило просочиться известию о том, что произошло нечто тревожное - от аварии в космосе до природного бедствия или взрыва в шахте, можно было представить себе самое худшее и приступать к репортажу.
Каким бы диким ни казался слух, никогда нельзя было предположить, что это всего лишь слух.
Если в Москву попадала областная газета с некрологами сотен относительно молодых людей, журналисты начинали искать промышленную катастрофу, взрыв - все, что могло послужить объяснением происшедшему. Знаю, что это звучит невыносимо пессимистично, но этот принцип был столь эффективен, что он должен был стать одним из инструментов репортера.
С упадком и крахом коммунизма и наступлением новой эпохи одной из самых радужных перспектив было то, что мы на Западе, наконец, получим некую определенность относительно происходящего в России и даже в Кремле, где какое-то время казалось, что наступлению новой эпохи может сопутствовать открытость.
Такой поворот событий был столь оптимистичен, что, казалось, настал конец биполярности, определявшей роль нашей страны и Советского Союза в мире после окончания Второй мировой войны. Нам уже не нужно было разрабатывать оборонный бюджет, исходя из того, что в определенный момент русские двинутся на Германию.
Но сегодня налицо все признаки активного возрождения старых советских привычек. Советскую политику в годы 'холодной войны' отличали всякого рода интриги. Возможно, политика 'холодной войны' еще не возвращается на сцену, но интриги уже кипят.
Важно будет помнить об этом, когда на этой неделе в Москве соберутся члены международной ассоциации журналистов. Главный вопрос, который им предстоит обсудить: 'Кто убивает здесь репортеров?'. С тех пор, как в 2000 г. Владимир Путин пришел к власти, было убито четырнадцать журналистов.
Мне особенно хотелось бы знать, кто убил Анну Политковскую, застреленную в подъезде собственного дома в Москве, и Александра Литвиненко, выпившего отравленного чая и ставшего жертвой радиоактивного изотопа полоний-210.
Мой интерес к этим прошлогодним убийствам обусловлен лишь тем, что они пробудили старое чувство.
Каким был бы наихудший сценарий?
В случае Политковской он заключался бы в том, что она стала жертвой покушения, организованного государством - не обязательно одобренного на самом верху. (Да, имеется в виду администрация президента Владимира Путина. Но никто там не глуп настолько, чтобы делать это). Существует множество функционеров более низкого ранга, всегда готовых избавить Путина от тех, кто бросает ему вызов.
В данном случае необходимо знать, что Политковская считалась героиней почти везде - но не дома. Почему - вы узнаете из ее последней книги 'Русский дневник', вышедшей в издательстве Random House.
Ее бы с распростертыми объятьями приняли в Соединенных Штатах (Политковская родилась там в семье советских дипломатов), но она решила продолжать заниматься журналистикой. Ее статьи, вызывавшие неоднозначные оценки, представляли собой мощную критику в адрес властей.
Такая критика - одна из традиций американской журналистики. Но в России все иначе.
Он нажила себе множество врагов, и один из них убил ее.
Справедливость не знает границ. Нам нужно знать, кто сделал это.
Случай с гибелью Литвиненко сложнее. Обзор имеющихся данных показывает, что его смерти могло желать множество людей, в том числе, бывшие друзья и деловые партнеры. Сначала он служил в КГБ, потом в Федеральной службе безопасности, и по-видимому, все время создавал неприятности.
Его бывшие соратники по спецслужбам заявляли, что он их предал. Он перебрался в Лондон и стал громким критиком Путина, который до избрания президентом России возглавлял Федеральную службу безопасности.
Незадолго до того, как Литвиненко выпил роковую чашку чая, он пытался стать в Лондоне частным детективом, чтобы анализировать и предоставлять информацию по ведению бизнеса в России.
Это примерно то же самое, что выйти голышом на пасеку.
Британские контрразведчики расследовали его убийство и требуют экстрадиции по обвинению в нем одного из бывших друзей Литвиненко Андрея Лугового, еще одного бывшего чекиста, занимающегося сегодня пивным и охранным бизнесом в Москве.
Вероятно, этого не произойдет.
Проблема с этими двумя убийствами заключается в том, что они говорят о наших предположениях относительно рождения и развития 'новой' России.
СМИ либо засыхают на корню, либо возвращаются под контроль государства или его друзей (что ничуть не лучше).
Как показывают опросы, в последний год своего пребывания у власти Путин пользуется поддержкой более 70 процентов россиян. Несомненно, он сам выберет себе преемника.
А я борюсь со старой привычкой предполагать худшее - так, чтобы не разочароваться.
Чарльз Мэдиган - старший корреспондент, редактор и колумнист Chicago Tribune.
______________________________________
Россия: Привычки те же, плюс лицемерие ("The Economist", Великобритания)
Почему Россия надела треуголку ("La Vanguardia", Испания)
