Нынешняя польская идентичность складывается в том числе и на антирусской основе. Без русофобии она будет неполной, по-своему ущербной, и потому бесконечные претензии и обиды на Россию, часто по-детски смешные - элемент складывания новой, внутриевропейской польской идентичности.
Анджей Олеховский* мудро подметил, что сегодня в мире господствует тенденция не интеграции России в европейские структуры, а отгораживания, обособления от нее и ожидания того, что наша страна станет самостоятельным участником мировой политики.
Эта тенденция объективна. Россия возвращается к нормальному для страны с ее природными, человеческими и эмоциональными ресурсами самостоятельному положению. Это вызывает на Западе и, в частности, в Польше подлинный культурный шок.
К сожалению, в России многие забывают о том, что Польша - неотъемлемая часть Европы. Польский дух - часть европейского духа; может быть, крайняя, но органичная, даже своими недостатками подчеркивающая его общие достоинства. Так, без шляхетского права вето, когда-то похоронившего простиравшуюся 'от можа до можа' Речь Посполитую, не было бы сегодняшней европейской демократии.
Поэтому, говоря об отношениях с Польшей, мы в первую очередь должны говорить об отношениях с Европой.
Почти 20 лет Россия не заявляла о собственных интересах - и к этому все привыкли. В Европе выросло целое поколение политиков, считающих, что между ней и Китаем лежит пустое место, дающее энергоносители и квалифицированных эмигрантов.
Столкновение с реальностью - с наличием у России собственных, пусть дурно реализуемых, слабо обосновываемых и плохо осознаваемых интересов - вызывает у Запада новую волну граничащего с паранойей страха перед нашей страной.
Да, на поверхность общественной психики этот страх выплеснулся в результате 'газовой войны' России с поддерживаемым и науськиваемым Евросоюзом 'оранжевым' руководством Украины. И мы помним, как Александр Квасьневский действовал на Украине, раздавая колоссальные обещания от имени Евросоюза и не имея при этом от него практически никаких полномочий. Это была уже не европейская, но польская инициатива. Но, когда 'оранжевое' украинское руководство начало воровать российский газ, предназначенный для Евросоюза, Брюссель обвинил в этом почему-то Россию.
Однако страх перед Россией вызрел раньше, и причина его - сам факт восстановления России, а не издержки этого процесса.
Этот страх порождает стремление взять Россию под контроль, и в первую очередь - взять под контроль наиболее важный для Запада аспект России: поставки энергоносителей.
Анджей Олеховский рассказал, как отбивал для польской компании Orlen нефтеперерабатывающий завод в Мажейкяе, пугая литовцев страшным российским государством, стоящим за российскими компаниями. Для переговоров это верный ход, - но только для переговоров.
Ведь сегодня все значимые государства мира всеми силами продвигают свои корпорации - и значимой реальной, а не формальной разницы между государственными и частными корпорациями здесь нет, потому что даже самая независимая компания, получая такую поддержку государства, просто вынуждена платить ему ответной лояльностью.
Во время работы в аппарате российского правительства мне приходилось сталкиваться с обращениями западных дипломатов в поддержку частных корпораций их стран, составленными в выражениях, до которых никогда не опустился бы даже ради 'Газпрома' или 'Роснефти' самый замшелый и самый наглый из бывших кагэбэшников. И не потому, что в КГБ учили хорошим манерам, а потому, что есть слова, которые, будучи однажды произнесенными или написанными, не забудутся потом никогда.
Мне уже приходилось слышать от европейских экспертов фразу '"Газпром" хуже КГБ'. Я не понимаю, почему сотрудничество с 'Газпромом' воспринимается сегодня как угроза, хотя в годы 'холодной войны' оно воспринималось как не только оправданная, но и выгодная мера.
Не понимаю, почему Евросоюз, выступая против ксенофобии в России, пестует собственную ксенофобию в коммерческой сфере и разжигает подлинную истерику по поводу мизерного по масштабам проникновения российского бизнеса.
Я не пытаюсь выгородить современную российскую бюрократию: она ужасна, и я ее враг. Но неужели кто-то может думать, что наша бюрократия сегодня является по отношению к Евросоюзу, где она хранит свои деньги и куда намерена сбежать на пенсию, менее дружественной, чем во времена СССР?
Ответственность за кризис в отношениях между Россией и ЕС лежит на ЕС. Евросоюз объединяет настолько разнородные страны, что выработка компромисса между ними практически по любому значимому вопросу требует таких усилий, что достигнутый компромисс потом почти невозможно изменить.
А компромисс этот просто по техническим причинам вырабатывается без учета интересов третьих стран. И при расхождении интересов Евросоюза и третьих стран европейский компромисс достигается за их счет.
И Россия на всех переговорах сталкиваемся с позицией Евросоюза, которая не учитывает наших интересов и при этом не поддается корректировке. Европейцы говорят нам, что мы должны исповедовать европейские ценности - толерантность, терпимость, умение учитывать интересы всех - и потому должны подчиняться им! Диалог с евробюрократией - это диалог со стенкой, с магнитофонной записью, с чиновниками, в головы которых встроены органчики.
Евросоюз проповедует очень привлекательные ценности, но сам в своей деятельности отрицает их. Неужели мы именно для того расстались с КГБ, отдали Центральную Европу и почти половину своей собственной страны, чтобы теперь терпеть это?
Необходимо четко заявить, что новый Версальский мир направлен против России. Самоутверждение Европы идет за счет России.
Евросоюз относится к России, как к объекту эксплуатации. Самое устойчивое словосочетание у европейских политиков - 'Россия должна'. У России есть только обязанности и одно-единственное право - право выслушивать бесконечные, назойливые и часто бессмысленные нотации.
Нам предстоит пройти долгий путь, чтобы Евросоюз понял: Россия никому и ничего не должна.
Обижаться же на брюссельскую бюрократию на этом пути не более умно, чем на брюссельскую капусту - и по тем же причинам.
Отношения России с Польшей отягощены обоюдными историческими комплексами.
Но это не уникальный случай.
В 1990 году мои украинские друзья полезли на меня с кулаками просто потому, что я в обычную речь случайно ввернул одно слово.
Но совместные усилия двух государств сгладили эту зияющую рану за жизнь одного-единственного поколения.
Я это видел.
Что мешает сделать это России и Польше?
Да, конечно, неадекватность российской бюрократии. Я не забыл избиения польских дипломатов и журналистов в Москве после избиения детей наших дипломатов в Варшаве и до сих пор содрогаюсь от омерзения и позора.
Но есть проблема и со стороны Польши.
Насколько я могу судить, нынешняя польская идентичность складывается в том числе и на антирусской основе. Без русофобии она будет неполной, по-своему ущербной, и потому бесконечные претензии и обиды на Россию, часто по-детски смешные - элемент складывания новой, внутриевропейской польской идентичности.
Это неприятно, но все, что мы можем, - это ждать, пока поляки не начнут испытывать от этой особенности своей идентичности неудобств в масштабах, которые потребуют ее корректировки.
Но главное не в этом.
Чего греха таить: интеграция в Евросоюз Восточной Европы прошла не гладко, и Польша выиграла от этого не так много, как ждала.
В этой ситуации польское руководство, как и палестинское, ощущает, что постоянный скандал - это единственная для него возможность получать влияние для себя и деньги для своей страны.
Если Польша не будет выставлять себя обиженной всеми и по любому поводу, не будет предъявлять претензии, пусть даже и странноватые, - ее просто не будет на карте современной политики. В рамках модели, созданной Евросоюзом, это единственно доступная ей форма существования, поддерживающая ее самоуважение на минимальном уровне, и предъявлять ей претензии по этому поводу бессмысленно.
Польша, будучи 27-м членом Евросоюза, порой ведет себя как 52-й штат США не потому, что в последних живет много поляков, а потому, что иначе она утратит даже то небольшое значение, которое имеет.
Это не проблема России: это проблема Евросоюза. И, когда сегодня евробюрократы говорят нам: решите проблему Польши (хотя бы знаменитой буйволятины неизвестного происхождения, глумливо именуемой 'польским мясом'), разберитесь с ней сами - приходится напоминать, что прошлое не повторится никогда больше, и Россия не будет 'разбираться' с Польшей, даже если ее будет просить об этом весь остальной Евросоюз.
Польша - это проблема ЕС. Чтобы эту проблему решить, необходимы изменения не в Варшаве, а в ЕС.
Польша - не проблема России. Проблемы России не просто известны не только Польше, но и почти всему Евросоюзу: тотальная коррупция, проблемы с глобальным исламом и экспансией Китая.
*Статья Анджея Олеховского в предыдущем специальном приложении о России в журнале Przeglad Europejski от 24 июня 2007 года.
____________________________________________
Польша в трясине параноидальной ностальгии ("The Economist", Великобритания)
Россия надвигается словно гроза ("Przeglad", Польша)
Михаил Делягин: 'Латвия для России не приоритет' ("Час", Латвия)
