"Старые солдаты не умирают, они угасают", - говорил генерал Дуглас Макартур. Возможно, то же самое можно сказать и о наиболее важном геополитическом конфликте двадцатого столетия - 'холодной войне'. Возможно из-за отсутствия финального катарсиса в ее истории, 'холодная война' так до конца и не отошла в прошлое и, в отличие от солдата, все еще может восстать из пепла.
После недавней американо-российской встречи на высшем уровне в Москве отношения между двумя державами находятся в опасном состоянии. Учитывая публичные трения относительно размещения американской ПРО на территории бывших членов Варшавского договора, угрозы выхода из соглашений по сдерживанию роста вооружений (а в случае Америки и реальный выход из одного из важнейших договоров), рост авторитарных наклонностей у лидеров обеих стран и ослабление юридического контроля над ними, опасных признаков более чем достаточно, что бы не испытывать особого комфорта. Между прочим, несмотря на значительное сокращение ядерных вооружений, у обеих сторон по-прежнему имеются тысячи ракет, которые можно направить друг на друга. Если бы обе стороны действительно стали друзьями, как это обещали постсоветские лидеры, то все ракеты уже исчезли бы десятилетие назад.
Может ли Россия снова превратиться в военного противника? В прошлом месяце я задал
этот вопрос в Вашингтоне Збигневу Бжезинскому, стороннику жесткой линии в отношении к СССР и советнику по безопасности президента Джимми Картера. "Я очень сомневаюсь в этом, - сказал он. - Прежде всего, чтобы быть военным противником США на мировом уровне, России была бы нужна какая-то миссия, глобальная задача, возможно, идеологическая причина. Это мне кажется крайне маловероятным. Хотя трения между США и Россией могут иметь место. В каком-то отношении они прямо сейчас проявляются по ряду частных вопросов. Но за их пределами возможности России сейчас намного скромнее, чем они были прежде. Российское общество сейчас в большей степени жаждет социально-экономического развития, и это трудно игнорировать на фоне того, что Россия стала относительно открыта для остального мира, а остальной мир - для России. Короче говоря, в условиях отсутствия непреодолимого всеобъемлющего идеологического противостояния, будет намного труднее узаконить ту тотальную мобилизацию, которую советская система могла осуществить в России, и ту сверхмотивацию, которой она требовала".
Но почему стороны довели положение вещей до столь опасного состояния? В Москве я задал этот вопрос Георгию Арбатову, ныне находящемуся на пенсии, но на протяжении десятилетий являвшемуся гордостью советского внешнеполитического аппарата, и человеку, который стоял за политическим решением Горбачева пойти на встречу Западу.
"США лишились разума от того, что стали единственной сверхдержавой, и стали ввязываться в авантюры, - ответил он. - Не все из них так уж плохи. С Кувейтом все было нормально - это надо было сделать. Но теперь в Ираке они втянуты в плохую войну и с очень сомнительным результатом."
"Мы из-за огромного количества внутренних проблем тоже не смогли правильно воспользоваться окончанием 'холодной войны'. Наши лидеры удовлетворились вступлением в 'большую восьмерку'. Я не думаю, что надвигается новая 'холодная война', но мы вступаем в период международных отношений с множеством силовых центров. Такое было перед Первой мировой войной. Это не простая политика. Она требует больших усилий и размышлений. И я не уверен, что обе стороны к этому готовы. Мы можем шаг за шагом скатиться во все более неприятную ситуацию".
Арбатов, как и Бжезинский, считает, что сейчас существует множество внутренних факторов, которые препятствуют возвращению к 'холодной войне'. "Вся экономическая ситуация этому мешает, - говорит он. - Вы видели по дороге сюда коттеджные поселки с большими дорогими домами. Вот чего хотят чиновники". Но он делает еще одно важное замечание: "В Советском Союзе мы уделяли идеологии слишком много внимания, но нельзя жить и вовсе без идеологии. Нужно прекратить эти глупые разговоры
о том, как Россия идет по собственному пути развития. Это чепуха. Руководство должно больше думать о том, куда направлен нынешний вектор развития, как именно решать проблемы, и куда именно они хотят привести страну".
Оба они высказывают свое мнение с долей меланхолии, сожалея о том, как могло бы все быть, если бы удалось правильно воспользоваться окончанием 'холодной войны'. "Мы могли сделать больше для вовлечения России в отношения с Западом, что могло бы ослабить все возрастающий эффект ностальгии по имперскому статусу, который так заметен в политике Кремля", - замечает Бжезинский.
Интересным образом оба они видят членство России в Европейском Союзе в качестве важного способа "стабилизации политики в России" (формулировка Арбатова). Может быть, это поможет навеки похоронить призрак холодной войны? Вполне возможно.
Джонатан Пауэр - ветеран политической журналистик, специализирующийся на международных вопросах. Проживает в Лондоне
_____________________________________________
'Холодный мир' лучше ссоры ("Asia Times", Гонконг)
Кто возобновил 'холодную войну'? ("Pittsburgh Tribune-Review", Канада)
