Перефразируя Невилла Чемберлена (Neville Chamberlain), Балканы стали для нас 'недалекой страной, о которой мы предпочитаем ничего не знать'. Еще несколько недель - и может сложиться так, что в этой самой взрывоопасной части Европы может развернуться жуткий кризис. Однако большая часть нашей прессы и наших политиков пока что почему-то не проявляет в этом вопросе большого любопытства. Иными словами, пожарная сирена уже ревет, а обитатели Вестминстера в большинстве своем еще спят.
А между тем там следовало бы относиться к подобным 'штормовым предупреждениям' на Балканах гораздо серьезнее. Именно там развернулась первая в Европе война после 1945 года - жестокий конфликт, принявший масштабы геноцида, с сотней тысяч убитых и миллионами людей, изгнанных из своих домов. С тех пор пропагандисты "Аль-Каиды" уже не раз вспоминали о том, как Запад не вступился за мусульман, когда их вырезали в Боснии. Уже тогда проявилась вся слабость Европейского Союза, не умеющего без вмешательства Америки предотвратить ни одного конфликта - даже если он полыхает в соседней стране.
Также балканские конфликты 90-х годов оказали огромное влияние на политические платформы и политическую репутацию целого поколения британских политиков. На последнем правительстве консерваторов так и осталось лежать пятно позора: оно сидело и, причитая, заламывало руки, в то время как более жесткий ответ мог бы спасти множество человеческих жизней. Именно в качестве реакции на это политическое бессилие Тони Блэр в последнем конфликте в Косово показал мускулы, и это превратило его в фигуру мирового масштаба. Его вмешательство, кстати, спасло множество жизней мусульман, хотя в пропаганде "Аль-Каиды" об этом почему-то ничего не говорится.
Несмотря на оставленное ему историческое наследие - а, может быть, именно из-за него - Гордону Брауну (Gordon Brown) в своем основном выступлении по внешней политике в Меншн-хаузе, резиденции лорд-мэра Лондона, просто нечего было сказать о развитии событий на Балканах. Может быть, на ключевое слово 'Балканы' его поисковая система выдает только определение: 'то, о чем всегда говорил этот бывший, как его, не помню' - но, во всяком случае, речь ни в коем случае не идет о полном неведении: мне доподлинно известно, что, встречаясь на прошлой неделе на Даунинг-стрит со своим коллегой из Словении, Браун беседовал с ним о Балканах за закрытыми дверями. Тем не менее, открыв двери Меншн-хауза, Браун предпочел залезть в своем выступлении практически во все уголки земного шара, но ни словом не упомянул о националистических трениях у себя под боком. Таким же молчанием проблему обошел и лидер консерваторов Дэвид Кэмерон (David Cameron), в конце октября выступавший в Берлине с речью, которую сам лидер тори определил как основополагающую относительно его внешнеполитических приоритетов. У Кэмерона получилась долгая прогулка по разным горячим точкам планеты, однако в самую нестабильную часть Европы он также решил не заворачивать.
В принципе, причины, по которым лидеры обеих решили о Балканах не вспоминать, вполне понятны. Предложение международных кризисов один другого заметнее - как для политиков, так и для широкой публики - в последнее время явно превышает спрос. Вспомним, например, как быстро интерес к Бирме, Дарфуру и Зимбабве был вытеснен событиями в Пакистане. Поскольку британские солдаты уже воюют - и погибают - в Ираке и Афганистане, никому не хочется начинать разговор еще и о том, что в недалеком будущем подобный же конфликт может разгореться гораздо ближе к дому. Мы привыкли размышлять о внешней политике как о чем-то далеком, вроде конфликтов на Ближнем Востоке, опасного взлета Китая или ядерных амбиций Ирана. При таком настрое смотреть сквозь пальцы на вялотекущие этнические конфликты у нас на пороге очень легко - и к тому же очень удобно.
Тем не менее, Балканы вполне могут стать горнилом, в котором будут проверены на прочность слова Брауна о внешнеполитическом подходе, основанном на 'решительном интернационализме'. Увидим мы в этом случае, думается, и реальную цену словам Кэмерона, утверждающего, что, если он станет премьер-министром, то его внешняя политика будет базироваться на доктрине 'либерального консерватизма'.
Не будем несправедливы к Британии - и здесь есть политики, которые трезво смотрят на последние события. И те, кто по-настоящему обращает на них внимание, всерьез обеспокоены. Теневой министр обороны Лайэм Фокс (Liam Fox) на прошлой неделе заявил, что 'уже сегодня на Балканах может наступить крупнейший кризис с начала 90-х годов'. 'Мы не должны сидеть и пассивно наблюдать за развитием очередного конфликта', - добавил он в конце. Однако это было выступление перед Палатой общин, так что в прессу оно, естественно, не попало.
Не закрывает глаза на растущую опасность и глава нашего МИДа. Дэвид Милибэнд (David Miliband) в разговоре с друзьями признался, что этот конфликт может стать 'крупной проверкой' и для Великобритании, и для Европы. Именно на угрозу его дальнейшего развития министр иностранных дел упирал в одном из своих недавних выступлений, призывая Европу нарастить свои дипломатические и военные усилия на балканском направлении. На каждой его встрече с коллегами из Европы самая крупная тема - именно Балканы. Вот насколько это важно.
В центре назревающего кризиса - будущий статус Косово. Военную интервенцию, которая была предпринята Тони Блэром в течение его первого срока, принято считать 'хорошей' войной - во всяком случае, по сравнению с 'плохой' иракской. Тогда Запад просто пришел на выручку истребляемым мусульманам - никто не заговаривал ни о каких сомнительных 'досье' и оружии массового поражения, доступ к нефти на кону тоже не стоял.
Тем не менее, хотя разница между Косово и Ираком вполне очевидна, из обоих военных конфликтов должен быть вынесен один и тот же урок: добиться победы в войне гораздо сложнее, чем добиться мира. Интервенция, как в Косово, может быть эффективным инструментом, если нужно предотвратить резню мирных жителей. С помощью военных действий можно убрать диктатора - в результате косовского конфликта начались события, приведшие к свержению Слободана Милошевича (Slobodan Milosevic). Однако как только война заканчивается, для того, чтобы мир был прочным, за дело должна взяться политика.
С тех пор, как под напором НАТО из Косово ушли сербские войска, будущее этого края до сих пор остается предметом ожесточенных споров. Больше всех в их прекращении объективно заинтересована Европа: мало того, что никому не хочется возобновления конфликта - уже сегодня через Балканы идет большая часть маршрутов нелегальной перевозки наркотиков и людей. Не стоит сбрасывать со счетов и исламский терроризм: Балканы превратились в большой тренировочный лагерь джихадистов. Европейский Союз разработал долгосрочный план вовлечения стран бывшей Югославии в свои ряды - предполагается, что для того, чтобы получить материальное благополучие, они должны доказать свою приверженность демократии и закону, так что если решить вопрос будущего Косово мирными средствами не получится, это будет катастрофа. Тем не менее, никаких ясных перспектив достижения успеха в этом вопросе пока не просматривается.
Косовские албанцы, составляющие подавляющее большинство населения края, хотят независимости от Сербии. Белград в ответ говорит, что самое большее, что он готов стерпеть - широкая автономия. Европа, между тем, хоть и претендует на то, что умеет говорить с миром единым голосом, пока в разброде.
Мысль о том, что Косово станет самым молодым государством Европы, не нравится, например, Испании и Греции. Мадрид не хочет тем самым подстегивать своих собственных сепаратистов из Страны Басков; Грецию волнует вопрос Македонии. Великобританию, Францию и большую часть остальной Европы независимость Косово вполне устраивает - с тем условием, что она должна принять новоизобретенную форму 'наблюдения Европейского Союза' за исполнением гарантий справедливого отношения к меньшинствам.
Однако - и это самый сложный и опасный узел - будущее Косово стало одним из фронтов новой 'холодной войны' между Вашингтоном и Москвой. Америка требует независимости Косово; Россия - традиционная союзница сербов - выступает против. В этом году стороны один раз уже пытались найти решение этого вопроса, но, как только Россия объявила, что против условной независимости края готова использовать свое право вето в Совете Безопасности ООН, процесс заглох.
Между тем, времени осталось очень мало. На этой неделе заканчивается мандат миротворческих сил ЕС в Боснии, и что с ним будет, если русские своим вето запретят его дальше там держать, тоже пока неясно. Десятого декабря наступит последний срок соглашения по Косово, причем практически никто уже не ждет, что оно - хоть какое-нибудь - будет. А после этой даты может начаться действительно страшное.
Косовары уже не первый день говорят о возможности провозглашения независимости от Сербии в одностороннем порядке. В этом случае может начаться цепная реакция по всей западной части Балкан: взбунтуется сербское меньшинство в Косово, к тому же, правительство в Белграде поддерживает отделение сербской части Боснии. Не хотелось бы пророчить худшее, но когда речь идет о регионе, буквально пронизанном националистическим соперничеством и этнической ненавистью - причем, заметим, в этом регионе тысячи людей держат в подвалах 'Калашниковы', - есть все основания бояться чего угодно. Недаром одним из самых тревожных выступлений на эту тему стало выступление командующего войсками ЕС в Боснии. Он заявил, что Европа должна готовиться совершить новое военное вторжение 'в случае начала новой войны'.
В последний раз, когда по этому региону прокатились конвульсии войны, миллионы людей превратились в беженцев. Так что если британским политикам кажется, что у них сегодня проблемы с миграцией, то они ошибаются: настоящие проблемы у них начнутся, когда запылают Западные Балканы. От Приштины до Вокзала Святого Панкратия (St Pancras, вокзал в центре Лондона, откуда отправляется на континент скоростной поезд Eurostar - прим. перев.) - всего день пути на поезде.
Выступая в Берлине, Дэвид Кэмерон говорил, что он проводил бы сейчас внешнюю политику, совершенно отличную от блэровской: вместо либерального интервенционизма во главу угла была бы поставлена - это его слова - 'национальная безопасность'. Но ведь именно внешняя политика, построенная на узком определении корыстного интереса, привела к тому, что в 90-е годы правительство Мейджора, пока Балканы пылали, сидело и беспомощно на это смотрело - и, заметим, многие консерваторы до сих пор из-за этого не могут поднять глаза от стыда. Как сказал тот же Лайэм Фокс, 'и мы должны нести свою долю вины'. И как, Кэмерон стал бы он сидеть сложа руки и говорить, что то, что происходит, не имеет к нам никакого отношения, если бы Балканы подошли еще ближе к пропасти вооруженного конфликта? Или лидер тори согласился бы с человеком, представляющим в его партии оборонные вопросы, и решился бы действовать?
А что же Гордон Браун? А он тоже пришел в десятый дом по Даунинг-стрит с твердым намерением вести внешнюю политику 'не как Блэр'. Он утверждал, что его предшественник слишком увлекся международными проблемами, запустив то, что творится дома, что он развалил единство лейбористов и вызвал в обществе огромное недовольство - прежде всего своими действиями по Ираку. В ответ из блэровского лагеря слышалось, что Браун-де 'никогда, видимо, не был за границей', на что его сторонники отвечали, что этим-то он и хорош.
Когда Браун еще не был премьер-министром, его друзья гордо говорили, что 'Гордон не развязывает войн'. Но в том-то и дело, что с конфликтами всегда так - или ты развязываешь его, или он тебя. Во всяком случае, этому Балканы нас уже давно научили.
_____________________________________
Окупается ли поддержка Сербии Москвой? ("The Wall Street Journal", США)
За что албанцы любят Америку ("The Wall Street Journal", США)
План 'суверенизации' Косово усиливает напряженность в Европе ("The Times", Великобритания)
Битва за статус Косово - война за газопровод ("Politika", Сербия)
