Сторонники авторитарного правления выставляют популярность и достижения Владимира Путина как доказательство того, что рыночный авторитаризм ждет блестящее будущее. Однако это ставшее уже общим местом представление неверно.
Легенды и мифы эпохи Путина
Согласно принятой легенде, в 1990-е годы, при первом президенте России Борисе Ельцине, государство не управлялось, экономика увядала, а население страдало. Начиная с 2000 года, при Путине, вернулся порядок, экономика процвела, а жизнь среднестатистического россиянина стала лучше, чем когда бы то ни было.
С урезанием политических свобод ускорился экономический рост. Быть может, Путин и свернул демократические завоевания, говорят сторонники авторитарного правления, но это оправданная жертва на алтарь стабильности и экономического роста.
Однако это весьма расхожее сегодня представление неверно и построено на ложных причинно-следственных связях.
Рождение российской демократии в 90-е годы и в самом деле совпало с распадом государства и экономическим упадком, но не демократия стала причиной краха СССР. В свою очередь, возрождение российского авторитаризма при Путине совпало с необычайным экономическим ростом, но не закручивание гаек привело к успехам экономики. Не стоит путать совпадения с причинно-следственными связями. А вот другое представляется очевидным: поворот Путина к авторитарным методам управления на протяжении последних нескольких лет лишил Россию тех дивидендов, которых она могла ожидать при сохранении демократии.
Больше, но не лучше
Российское государство при Путине, конечно, сильнее, чем было раньше, и в некоторых областях вроде своевременной выплаты пенсий и зарплат бюджетникам, дорожного строительства или расходов на образование ситуация лучше, чем в 90-е. Однако если принять во внимание, насколько вырос и усилился аппарат государства и насколько увеличились ресурсы, которые находятся в распоряжении правительства, то просто поразительно, насколько же плохо - по-прежнему плохо - функционируют властные институты российского государства. По части общественной безопасности, здравоохранения, борьбы с коррупцией и обеспечения прав собственности дела у россиян на сегодняшний день обстоят так же плохо, как десять лет назад, или даже хуже.
Частота террористических актов при Путине увеличилась, а не сократилась. Годовое количество убийств в последние годы 'анархии' ельцинской эпохи (1995 -1999) составляло 30 200, а за годы 'порядка' путинской эпохи (2000 -2004) выросло до 32 200.
Расходы на здравоохранение с 2000 по 2005 год составляли всего 6% от ВВП, тогда как с 1996 по 1999 год они равнялись 6,4%. Численность населения России уменьшалась с 1990 года из-за снижения рождаемости и повышения смертности, но после 1998 года снижение усилилось. В конце 1990-х среднегодовое потребление алкоголя среди взрослых составляло 10,7 литра на человека; к 2004 году эта цифра выросла до 14,5 литра.
Все независимые исследования коррупции - от тех, что делает Всемирный банк, до проводимых российским ИНДЕМом - показывают, что на протяжении эпохи Путина коррупция усилилась: спорят лишь о масштабах проблемы. Короче говоря, распространенное представление о том, что более авторитарное путинское государство успешнее, эффективнее и отвечает приоритетным национальным интересам, попросту не подтверждается фактами.
Последние восемь лет характеризовались бюджетным профицитом, ликвидацией внешнего долга, накоплением солидных валютных резервов и сравнительно скромной инфляцией (если не брать во внимание 2007 год). С 2000 года чистые доходы населения росли более чем на 10% в год, потребительские траты стремительно взлетели, уровень безработицы сократился с 12% в 1999 году до 6% в 2006-м, а число бедных, по одной из оценок, упало с 41% в 1999-м до 14% в 2006?м. Россияне сегодня живут богаче, чем когда бы то ни было.
Отрицательная связь
Однако принципиально важно сравнить это экономическое возрождение с ситуацией в остальном посткоммунистическом мире. Во всех без исключения странах региона крах коммунизма повлек за собой резкий и глубокий экономический упадок. С учетом чудовищных начальных экономических условий всякое посткоммунистическое правительс тво, включая российское, было вынуждено добиваться некоторого уровня либерализации цен и торговли, макроэкономической стабилизации и в конечном счете приватизации.
На протяжении переходного периода весь регион испытал экономический спад, а затем, через несколько лет после проведения реформ, перешел к восстановлению. Российская экономика следовала той же общей линии - и делала бы то же самое что при диктатуре, что при демократии.
Подлинный поворот в экономике случился после финансового кризиса в августе 1998 года, который наконец заставил российское правительство проводить разумную фискальную и более рациональную валютную политику, включая масштабную девальвацию. В результате этих болезненных, но необходимых реформ (проведенных, по иронии судьбы, левоцентристским правительством во главе с Евгением Примаковым) экономика России наконец начала расти за год до прихода Путина к власти и задолго до начала осуществления авторитарных перемен.
Мало того что Путин вышел на сцену в удачную для России фазу экономического цикла, ему вдобавок помог рост мировых цен на нефть, который, разумеется, не был следствием усиления авторитарных тенденций в России. (Причинно-следственная связь вполне может быть обратной: возросшие доходы от энергоресурсов поспособствовали возврату к авторитарному правлению.) Если и существует некая связь между авторитаризмом и экономическим ростом в России, то эта связь отрицательная.
Следствием усиления авторитарности российской политической системы в последние несколько лет стали рост коррупции и ослабление гарантий прав собственности. В результате перераспределения активов процветающий частный энергетический сектор стал фактически контролироваться государством и заметно потерял в эффективности. Ренационализация привела к провалам в экономических показателях бывших частных компаний, свела на нет ценность самых прибыльных российских компаний и замедлила привлечение как иностранных, так и отечественных инвестиций.
Быть может, самым убедительным доказательством того, что авторитарное правление Путина нанесло российской экономике урон, а не принесло пользу, будет сравнение с другими странами региона. С 1999 по 2006 год Россия занимала девятое место среди 15 постсоветских стран по среднегодовым темпам роста. В 2006 году по темпам роста экономики Россия опережала на постсоциалистическом пространстве лишь Молдавию и Киргизию, что сложно назвать выдающимся достижением. Аналогичным образом инвестиции в Россию, составляющие 18% ВВП, хоть сейчас и превышают все прежние цифры, но сильно отстают от показателей таких демократических стран региона, как Польша и Эстония.
Остается лишь задаваться вопросом, насколько быстрее развивалась бы Россия при более демократической системе. Усиление реальной оппозиции, возрождение по-настоящему независимых СМИ, неподконтрольной Кремлю судебной системы, то есть институтов, которые повышают ответственность и подотчетность властных институтов, помогло бы обуздать коррупцию и гарантировать права собственности, стимулируя, таким образом, больший приток инвестиций и экономический рост.
План Медведева
На данный момент вообще думать о Медведеве как о самостоятельном политическом деятеле было бы аналитической ошибкой. Однако со временем президент Медведев может наконец захотеть самостоятельности и обозначить 'план Медведева', который будет отличаться от 'плана Путина'.
В этом случае верности путинскому курсу окажется недостаточно для поддержания роста экономики и полноценного воссоздания российской государственности. Помимо всего прочего, он должен понять, что продолжение авторитарных методов Путина не даст положительного эффекта - ни для экономического роста, ни для государственного строительства.
В Кремле рассуждают о создании очередного Китая, но российский путь, если он останется неизменным, ведет скорее к положению Анголы, нефтезависимого государства, которое сейчас переживает рост благодаря высоким ценам на нефть, но которое испытывало большие проблемы, когда нефть была дешевой, и чьи руководители, похоже, больше нацелены на сохранение своих должностей для распоряжения нефтяными доходами и прочими поступлениями, нежели на предоставление общественных благ и услуг обездоленному населению.
