Есть у нас одна модная теория предотвращения конфликтов - теория 'приглашения на ужин': мир становится богаче, сотни миллионов людей поднимаются вверх по социальной и финансовой лестнице благодаря беспрецедентному глобальному экономическому росту. Иными словами, зарождается новый средний класс планетарного масштаба, который наверняка в будущем станет несколько больше походить на милых, высокообразованных и разумных представителей среднего класса в других странах - то есть на нас. Короче говоря, эти люди станут такими, кого вы с удовольствием пригласили бы на ужин.
Хотел бы я верить этой теории - так же истово, как 'теории двух золотых дуг', изобретенной американским обозревателем Томасом Фридманом (Thomas Friedman), согласно которой, с того дня, когда на свете появилась компания 'Макдональдс', ни разу не было такого, чтобы две страны, где были ее рестораны, воевали между собой. Но, к сожалению, чем больше я езжу в последние десять лет по Европе, Азии и Африке, тем меньше у меня остается для этого оснований.
Что касается званых ужинов, то они наверняка превратятся в весьма космополитические мероприятия - поскольку дряхлеющие галльские винокуры видят спасение именно в быстро растущем рынке Азии, а сыровары британских деревень становятся все популярнее за рубежом, - но это вовсе не значит, что в мире грядет новая эра глобальной стабильности и мира.
Почему? Во-первых, потому, что в основе оптимистического интернационализма Фридмана и иже с ним лежит отрицание неких 'устаревших' связывающих личность понятий, таких, как понятие нации и миллиарда других воображаемых и реальных сообществ, основанных, в свою очередь, - если перефразировать Эрнеста Ренана (Ernest Renan) - на том, что 'мы много вместе сделали и мы хотим еще'. По Фридману, на смену этим понятиям у каждого человека должна прийти некая более размытая, мирная и открытая международная самоидентификация. Но, к сожалению, в реальном мире не происходит практически ничего такого, что этой теории бы соответствовало. Да, в чем-то государства-нации стали слабее, чем раньше - но люди привязываются к ним еще сильнее, чем когда-либо. В большинстве обществ, генерирующих экономическое богатство, главной движущей силой развития становится национальный шовинизм, а не наоборот. Последние десять лет стали для мира периодом невиданной доселе политической идентификации.
В Европе снова, злорадно усмехаясь, поднимает голову протекционизм - и отнюдь не только из-за последствий кредитного кризиса. В России в результате уверенности масс, основанной на экономическом росте последних лет, сформировалось новое националистическое - даже имперское - мировоззрение, символом которого стал Владимир Путин, вызвавший в мире фурор своими отпускными фотографиями с обнаженным торсом. Драконовский контроль над СМИ, издевательство над судами и всепроникающая коррупция никого не беспокоят: образ современной России, олицетворяемый Путиным, разделяют десятки миллионов его граждан.
Причем главные люди в этом процессе - вовсе не сверхбогачи Москвы, Шанхая, Сан-Паулу или Найтсбриджа. Они-то как раз, наверное, и станут единственными, кто будет жить в по-настоящему глобализированном (то есть одинаковом) мире с одними и теми же дизайнерами, брендами, спортивными машинами и модными курортами. Главные люди стоят на денежной лестнице под ними. Это те, чьи родители или родители родителей были бедны; те, кто только что продал семейный мотороллер, потому что появилась возможность купить машину; те, кто только что переехал из квартиры в собственный дом. Те, кто боится, чтобы завтра все их завоевания не исчезли. Те, кто в результате естественным образом пополняет ряды консерваторов.
Именно поэтому в Пакистане на мартовских выборах победил Наваз Шариф (Nawaz Sharif), лидер Мусульманской лиги Пакистана. Неудивительно, что его толстый живот, редеющие волосы, вкус к обильной еде, консерватизм и шовинистический исламо-национализм задели нужные струны именно в тех людях, кто за десять лет, что в Пакистане продолжается экономический рост, что-то заработал и чего-то добился - а именно в жителях Карачи, Фейсалабада и Равальпинди, относящих себя к 'новому городскому среднему классу'.
В Таиланде - который никогда не был ничьей колонией, в котором бурно развивается туристическая индустрия, в котором масса радостных, улыбающихся людей, ставших за последнее десятилетие намного богаче, чем раньше, средний класс дружно проголосовал за Таксина Чинавата (Thaksin Shinawatra), самого богатого бизнесмена страны, известного страшными нарушениями прав человека и как минимум сомнительным уважением к демократии. Многие тайцы уверены, что без сильного государства и сильного лидера они никогда не заработали бы то, что заработали - и вряд ли эта уверенность в ближайшем будущем куда-то денется.
Можно, конечно, огульно обозвать Путина, Таксина, Шарифа и всех остальных популистами и сказать, что это несерьезно - однако те, кто так сделал бы, были бы просто неправы. Причина их успеха лежит гораздо глубже - даже не в экономике, а в эмоциях людей. Каждый из этих лидеров олицетворяет свою нацию - или как минимум немалую ее политически активную часть - в совершенно реальном смысле этого слова. А сама их нация олицетворяет возвращение стремления быть не таким, как все.
После окончания 'холодной войны' было много таких, кто убаюкивал нас сладкими речами: большинство людей в мире - если, конечно, не считать всяких экстремистов, маргиналов и безумцев - такие же, как мы, говорили они - а если они не такие, как мы, они хотят быть, как мы. Это неправда. На самом деле совершенно не каждый, даже при наличии средств, хочет растворить собственную идентичность в глобальном рагу - в особенности потому, что и рагу ему предлагают не столько глобальное, сколько американо-европейское.
Жить в безопасности, здоровье и благополучии действительно хотят все без исключения. Однако также без исключения все хотят жить с сознанием своей культурной, национальной и личной независимости. Более того, сама история наглядно показывает, что человек очень часто готов жертвовать первым ради второго. Несть числа примерам, когда одни люди вредили другим людям - и в том числе самим себе - только потому, что не хотели расставаться с тем, что, как они считают, отличает их от других: с землей, с флагом, с коллективной памятью об унижении или, наоборот, триумфе. Эти чувства не вполне рациональны - но сильны.
Собственно, уверенные в себе и гордые государства в качестве партнеров по переговорам всегда удобны - ибо только сильный может действительно гарантировать мир. Вот только нет уверенности в том, что эти новые партнеры захотят в переговорах участвовать. Даже если нынешний мир стал меньше и богаче, чем когда-то, мы, забывая о желании человека быть не таким, как остальные, совершаем большую и опасную ошибку - сколько бы ни ставилось на столы бордо и чеддера во всем мире.
___________________________________________
Миром будут править те, кто контролирует нефть и воду ("The Observer", Великобритания)
Дороговизна нефти кому-то на руку ("The Times", Великобритания)
Самозваные охранители демократии служат ей плохую службу ("The Guardian", Великобритания)
