В последние годы американо-российские отношения были не самыми теплыми, а после прошлогодней мюнхенской конференции по вопросам безопасности, на которой Путин подверг резкой критике США, вообще начались разговоры о новой 'холодной войне'. Однако все это было взбиванием политической пены. Москва готова вести далеко идущее сотрудничество с Вашингтоном, поскольку стратегические интересы двух стран идентичны. Это плохая новость для Польши. Ведь великие державы склонны договариваться ценой менее крупных государств.
Тщетны надежды на то, что Америка будет долго занимать конфронтационную позицию в отношении России. Да, американо-российские отношения не идут как по маслу. Появляются голоса критики и даже осуждения, но интересы обеих сторон не терпят никакого ущерба. Нельзя видеть только внешние признаки и слышать только кичливые декларации. Нужно смотреть, идут ли за ними действия. Жесткие слова - признак силы, поэтому и Москва и Вашингтон время от времени их произносят.
В Мюнхене Путин обвинил США в создании однополярного мира с одним лидером, нарушении основных принципов международного права, увеличении числа конфликтов и жертв. Уже никто не чувствует себя в безопасности, возвещал российский лидер. Повеяло холодом. Но действительно ли эти слова были предназначены для тех, кто их слушал? Можно предположить - а предположение это подкреплено серьезными предпосылками - что Путин обращался не к американцам и лидерам Запада, а к россиянам.
Нынешняя российская власть действует по принципу езды на велосипеде. Пока крутишь педали, он едет вперед, когда перестаешь - он падает. Россия еще не создала ни солидной политической системы, ни опробованного механизма передачи власти. Несмотря на высокий уровень поддержки в опросах общественного мнения, у правящей элиты нет тылов в обществе. Российская Федерация отличается от западных государств. И не потому, что там демократия половинчата, представительские органы выслуживаются перед исполнительной властью, а сама она избирательно относится к закону. Принципиальная разница не в этом. Россия управляется и даже оказалась вновь склеенной воедино, благодаря социальной инженерии, которая там называется политтехнологией. Разумеется, она играет немалую роль и в управлении другими странами - взять хотя бы Соединенные Штаты. Однако в России, в отличие от США, политтехнология не управляет реальными общественными структурами, а замещает их. Там нет структур, нет общественных процессов, нет общества. Есть политтехнология. Единственной альтернативой существующей системе остается бунт и крах государства, а также политическое, а, может, и физическое уничтожение кремлевских элит. Они об этом хорошо знают. Поэтому, возвращаясь к велосипедной метафоре, они крутят педали, пока хватает сил.
Это кручение педалей заключается в том, чтобы переключить внимание российских граждан на старательно подбираемые замещающие темы, лишь бы они не смотрели - алчно или даже критически - в сторону власти. Так что же нужно россиянину, что может приковать к себе его внимание? По мнению политтехнологов, это прежде всего, личная безопасность, ощущение величия страны, социальная безопасность и чувство национальной гордости. А чем россиянин не должен интересоваться? Реальным влиянием на власть посредством избирательной системы, контролем над правителями и организацией политических и социальных структур, независимых от власти.
Твердые слова, адресуемые время от времени США и даже Польше, призваны дать россиянам чувство силы и гордости. Именно это и есть кручение педалями. Между тем, реальные интересы России как никогда связаны с Западом. Другое дело, что Москва умеет жестко вести переговоры и защищать свое, но только не на основе открытой вражды. Если дело доходит до конфликтных ситуаций в сфере реальных интересов, то россияне играют настолько честно, насколько это возможно. Хорошим примером тому был спор с нефтяными концернами Shell и BP из-за доступа к месторождениям Сахалин-II и Ковыкта. По мнению российских властей, их участие в этих проектах было слишком крупным. Поэтому россияне выкупили их акции и предложили дальнейшее сотрудничество на новых, но по-прежнему очень выгодных условиях. А ведь они могли просто экспроприировать активы BP и Shell, как это было с 'ЮКОСом' Михаила Ходорковского. Однако это означало бы серьезный конфликт с западным капиталом, а как раз это Москве не нужно. Не иначе обстоит дело и в политике. Громкие слова не сопровождаются столь же категоричными поступками. Если бы Москва действительно встала на позиции конфронтации с Вашингтоном, то она поддерживала бы повстанцев в Ираке, поставляла Ирану военные ядерные технологии, помогала Северной Корее развивать атомный потенциал. Но она этого не делает.
Причина проста: каждый из этих шагов угрожал бы и ей самой. Стратегические интересы США и Москвы перекрываются. Насколько - показала апрельская встреча лидеров двух государств в Сочи. Мало кто из журналистов, освещавших это событие, прочитал целиком документ, подписанный Бушем и Путиным. Между тем, этот документ имеет капитальное значение, поскольку он задает направление развития американо-российских отношений на годы вперед, поэтому им будут руководствоваться и новые президенты России и Соединенных Штатов. Обе стороны выражают в нем полное единство взглядов в том, что касается борьбы с распространением ядерных технологий (это относится и к Ирану), декларируют сотрудничество в борьбе с терроризмом. Россияне соглашаются на создание противоракетного щита, только если он будет общим проектом США, ЕС и России. В свою очередь, американцы поддерживают идею о создании в России мирового центра по обогащению урана, в котором страны, стремящиеся к созданию атомных электростанций, смогут покупать топливо, что ликвидирует риск разработки ими военных ядерных программ. Такие договоренности можно охарактеризовать только как долгосрочное соглашение о сотрудничестве. Дипломатической российско-американской войны не будет. Пакт заключен.
______________________________________
Чего хочет Россия? ("Dziennik", Польша)
Сергей Лавров о российско-американских отношениях ("Эхо Москвы", Россия)
Готовность играть мускулами ("The Financial Times", Великобритания)
Провоцируя российскую паранойю, мы подвергаем себя опасности ("The Observer", Великобритания)
