По прибытию в международный аэропорт Тайбэя по пути на конференцию по российским проблемам в тайваньском университете, мне бросились в глаза заголовки местных журналов в газетных киосках: 'Новая дипломатия спасет Тайвань'.
Само собой разумеется, 'новая дипломатия' - это планы недавно избранного президента Ма Инцзю по установлению более близких отношений с материковым Китаем.
Выехав из аэропорта, начинаешь понимать одну из причин желания 'спастись' - экономика. Уровень жизни на Тайване все еще значительно превышает существующий на материке, однако здесь очень мало китайского динамизма. Трущобы в пригородах, кажется, сохраняются десятилетиями; в большинстве материковых городов их бы уже давно заменили привлекательными высотками.
У Тайваня также есть свои достижения, однако их часто затмевают провалившиеся проекты. В целом, довлеет настроение тихого опускания рук и ожидания, что вдруг появится некая новая формула прогресса.
Тайвань стал жертвой собственного успеха. От состояния почти полного застоя в 1950-х он пробил себе путь к успешной индустриализации всего за два десятилетия, полагаясь, подобно сегодняшнему материковому Китаю, на дешевую, упорную в труде и хорошо образованную рабочую силу, производящую различные потребительские товары для экспорта.
Но по той же самой причине сегодня он находится в затруднении. Он все еще пытается производить эти потребительские товары, однако при помощи рабочей силы, вчетверо более дорогой, чем в Китае. Даже его безусловные успехи в сфере компьютерных и информационных технологий теперь меркнут перед китайскими достижениями. Сотни компаний перевели свои предприятия на материк. По одному из подсчетов сейчас только в окрестностях Шанхая проживает 400 тысяч тайваньцев со своими семьями.
Кажется, основной надеждой для Тайваня стали туристы и китайские инвестиции. Некоторые уже прибывают: те китайцы с материка, которые смогли обойти нынешние ограничения, введенные Пекином. Открытие прямых авиарейсов (в настоящее время основной поток идет через Гонконг) приведет к значительному росту их числа. Тайваньские туристы уже могут легко приезжать в Китай. Вскоре за этим последует возникновение более близких политических связей.
Безусловно, на удивление сильное чувство тайваньской идентичности делает невозможным никакое внезапное сближение с Пекином. Те китайцы, что бежали с материка в 1949 году и так сильно желали вернуться, постепенно вымирают.
Верх взяли те, кто родился и вырос на Тайване. Они гордятся своим островом и его достижениями и, как всегда, продолжают искать новых друзей и союзников, таких как Россия, почему, собственно, я и поехал на Тайвань. Сотни молодых тайваньцев ежегодно едут туда, чтобы учить язык, а Москва открыла в Тайбэе представительство, которому хватает работы.
Когда-то на Тайване был президент Чан Цзинго, сын Чан Кайши, основателя Националистической партии (Гоминьдан), воспитывавшийся в России, бегло говоривший по-русски и имевший русскую жену. В 1960-х ястребы из ЦРУ почувствовали, что им придется значительно отойти от своих стереотипов, чтобы выкорчевать всяческие пропекинские идеи, которые у него могли быть.
В основе своей тайваньцы остаются совершенными китайцами; серьезное движение за полную независимость от Китая всегда представлялось маловероятным. Протайваньски настроенные аутсайдеры иногда говорят о коренных тайваньцах, цепляющихся за свой родной язык, называемый минь-нань-хуа, как если бы это могло стимулировать движение за независимость.
Однако минь-нань-хуа является не более чем диалектом провинции Фуцзянь на юго-востоке Китая, откуда пришли коренные тайваньцы несколько веков назад. С 1949 года все тайваньцы воспитывались на мандаринским диалекте северного Китая, который в настоящее время стал lingua franca для китайцев по всему миру. Собственно, более чистое мандаринское произношение можно услышать скорее на улицах Тайбэя, чем в Пекине.
Если и когда Пекин развернет полномасштабное культурное наступление на Тайвань, он должен иметь потенциал для вербовки сторонников. Несомненно, это продвижение будет гораздо более легким, чем в Гонконге, сохраняющем сильную кантонскую идентичность.
Политически Тайвань может желать оставаться отделенным. Однако нетрудно себе представить отношения 'содружества' по типу Пуэрто-Рико - США или 'ассоциированных свободных областей' (по испанскому образцу), позволяющие определенный объем автономии.
Все это представляется весьма далеким от существовавших в прошлом надежд, что Тайвань останется отделенным от коммунистического материка и враждебным ему. В 1961 году я в составе австралийской делегации стоял рядом с Чан Кайши на вершине скалы с видом на Тайваньский пролив, в то время как прямо под нами сбрасывали в море сотни полностью экипированных солдат, и они плыли к берегу.
'Вот так, - говорил нам с гордостью Чан Кайши, - мы вернем себе нашу родину'. Мало кто сейчас разделяет подобные иллюзии.
Больше остальных проиграет Япония. Как всегда, она позволила эмоциональной и близорукой тактике превозмочь стратегию в своей внешней политике. Похоже, ее консерваторы и правые считают, что сентиментальные колониальные связи до 1945 года, а также наличие прояпонски настроенных стариков, подобных экс-президенту Тайваня Ли Дэнхуэю, каким-то образом трансформируются в тесные связи, которые позволят Тайваню подойти ближе к независимости под японской эгидой.
В различных паназиатских схемах Токио, из года в год разрабатываемых с целью обуздания коммунистического Китая, Тайвань часто играет одну из ключевых ролей. Форум Азиатско-Тихоокеанского Экономического Сотрудничества представлял собой одну из подобных попыток. В еще более недавнем прошлом сторонники 'твердой линии' говорили о необходимости для Японии создать тихоокеанский блок, в который вошли бы Тайвань, Филиппины, Индонезия, Папуа - Новая Гвинея и даже Австралия, с целью создания противовеса Пекину. Сегодня эти идеи обратились в прах.
Очень большая японская делегация, возглавляемая бывшим известным деятелем Либерально-Демократической партии архи-консервативного толка Такэо Хиранума и включавшая мэра Токио Синтаро Исихара, присутствовала на церемонии инаугурации Ма. К великому их сожалению, Ма смог избежать какого бы то ни было упоминания Японии в своей речи, посвященной в основном надеждам на более тесные связи с Китаем. Некоторые говорили, что он сделал это намеренно и в виде реакции на 'твердую линию' Хиранума, стремясь, одновременно, погасить опасения Пекина в отношении возможности японско-тайваньского союза.
Тайбэй также разделяет неудовольствие Пекина фактической аннексии Японией островов Сэнкаку к западу от Окинавы.
Редкий случай, когда США ведут себя адекватно. Действительно, их и японские военные, казалось, всегда желали конфронтации Тайваня с материковым Китаем, при которой они могли бы поиграть мускулами. Однако американская политическая позиция имеет гораздо больше нюансов и крепко удерживает крышку, не давая вырваться разговорам тайваньских националистов о независимости.
Возможно, США лучше, чем Япония, поняли силу китайского этнического притяжения. В очередной раз в своей политике в отношении Китая сторонники 'твердой линии' в Японии рискуют оказаться на обочине.
__________________________________________
Как правильно оказывать давление на Пекин ("Foreign Policy", США)
Что скрывается за личиной 'современного' Китая ("The Washington Post", США)
Невероятно сокращающаяся экономика Китая ("Project Syndicate", США)
