О VII Международной православной конференцией "Церковь, семья и школа", состоявшейся в октябре, хотелось написать подробнее, обстоятельнее. Но, к сожалению, получается лишь размышление над темой. Личное мнение.
Потому, что чем дольше думал, тем больше эта тема в нашем латвийском быту мне стала казаться показушной. Этим я вовсе не хочу как-то умалить значение конференции, организация которой, тем более, стала уже доброй традицией. То есть - православная церковь Латвии создала хорошую площадку для разговора по делу. Также незачем мне тут трогать церковное образование. То, что каждая конфессия, начиная от подготовки священнослужителей и кончая воскресными школами, творит собственными усилиями.
Но, как я понимаю, конференция была намерена рассматривать связь церкви, семьи и школы в самом широком, если не сказать - секулярном масштабе, где роль церкви не определяющая, а как бы прикладная.
Значит, тема предполагает сотрудничество трех институтов - церкви, семьи и школы во благо человека, его нравственности. И - вот как раз серьезное институционное сотрудничество этих трех столпов общества, если главным взять слово "школа", в Латвии малозаметно. Однако, складывая все три эти института, так сказать, в одну корзину, мы пока что подразумеваем, что семья все еще есть благодатная духовная основа воспитания, школа у нас - ничто иное, как светоч познания, ну а церковь... Церковь, само собой разумеется, озаряет молодые души светом провидения. Может быть, мне показалось, но, по-моему, именно такую базу сотрудничества на конференции рисовали наиболее именитые выступающие. Что-то в реальности мне такие картины не особо видны. Гораздо ближе к нашей реальности, на мой взгляд, была бы тема "Церковь. Семья. Школа". То есть - каждый как бы сам за себя. А не тема "Церковь, семья и школа", которая в виде тесного, грамотного институционного сотрудничества на практике почти что отсутствует. Это мое личное мнение.
Цивилизация пользы
Что я подразумеваю под нормальным сотрудничеством церкви семьи и школы? Я прекрасно помню, что церковь у нас отделена от государства. И не надобен батюшкам в Минпросе свой департамент. Однако же общество и человек от церкви не отделены. Почему же тогда духовный потенциал христианской церкви в нашей общественной тусовке слышен даже слабее, чем манипулятивные технологии некоторых общественных организаций?
Я далеко не апологет церкви и церковности. Видно, гордыни много и смирения мало. По внешнему отношению к церкви я весьма типичный, как говорится, пасхальный христианин. По отношению к вере - все гораздо сложнее. Гораздо. К сожалению, весьма часто мне кажется, что церковь в своих конкретных современных проявлениях не показывает мне путь, а стоит на моем пути к вере.
Но, несмотря на все это, я пока не вижу, чтобы какой-либо другой общественный институт мало-мальски старался стать хотя бы рядом с церковью, сравниться с нею по высоте и глубине представляемых ценностных принципов. Я также не вижу, чтобы кто-то особенно старался учиться у церковной традиции, как сеять доброе и вечное в миру.
Отсюда и моя первая "заповедь". Чтобы школа могла надеяться на более-менее плодотворное сотрудничество с церковью, школа, а это значит - государство должно определиться со своей ценностной ориентацией. Школа при этом не должна оцерковляться.
Просто речь о том, что вряд ли можно назвать сотрудничеством двух лиц на благо третьего (ученика) ситуацию, когда эти лица придерживаются почти что противоположных взглядов на мироздание. Церковь все же как-никак отстаивает сакральный мир. А школа весьма явно выступает за его десакрализацию. Школа нынче за "цивилизацию пользы". А немецкий философ Макс Шелер считал, и я согласен с ним, что эта цивилизация безнравственна уже потому, что навязывает нам утилитаризм и бездуховный практицизм.
Сотрудничество церкви и школы в таком случае смотрится весьма лукаво, я бы сказал лицемерно. В таком случае христианские ценности в школе лишь показываются, а не воспитываются. Получается, что, прежде чем говорить о сотрудничестве, саму школу надо ставить на путь истинный.
По крайней мере, вряд ли можно будет говорить о сотрудничестве по существу, пока церковь, вернее - христианские ценности будут лишь составной частью нынешнего школьного релятивистского салата познания ценностей.
Вот выкинули из предполагаемой евроконституции упоминание о том, что Европа росла и создавалась на базе христианских ценностей. Немудрено ведь и школе побежать по этому же пути. Поскольку идет заказ не на человека, а на рабсилу, на контингент. Имеет ли церковь что сказать против такой генеральной линии (или, может, официальная статистика свидетельствует о чем-то другом) образования? Да нет же, церковь у нас деликатная, она в мирской школе, боюсь, танцует и будет танцевать не по существу спасения душ, а по спасению их в официально определенных рамках. Это мое личное мнение.
Рупоры мертвых истин
Хотя митрополит Рижский и всея Латвии Александр на конференции сказал, что люди священников пытаются подменить психологами, вряд ли следует простую школу наполнять священниками чаще, чем от случая к случаю. Зато я полностью согласен с владыкой, что психологи весьма часто "говорят о душе, не веря, что душа существует". Отсюда следующее - чтобы не показуха, а дело довлело во взаимоотношениях школы и церкви, не столько рясы должны шелестеть в школах, сколько учитель должен быть от Бога. Каждый учитель. Кстати, равно как и священнослужитель.
Профессор Московской духовной академии Алексей Осипов сделал очень интересное сообщение четко по теме конференции. Он, да еще ректор Христианской академии Латвии Скайдрите Гутмане тоже обратили внимание на, можно сказать, решающую роль того, кто воспитывает, кто преподает, кто проповедует. Если вместо суммы знания творятся мертвые истины, то воспитание силы не имеет (А.Осипов).
В этой связи читал, что архиепископ Кентерберийский давным-давно рассказывал следующее. Архиепископ спросил актера, как это актеры на сцене, говоря о вымышленном, добиваются большого впечатления, а проповедник, говоря о правдивом, почти никакого. Актер ответил: "Причина очень проста. Мы на сцене о делах вымышленных говорим, будто они сущая правда. А вы с амвона говорите о сущем, как о вымысле".
А вот как описывала людей во времена рождения Христа весьма известная в первой половине прошлого века приверженка религиозного воспитания Эллен Г.Уайт: "Как мечту или как предание отбросили они понимание долга, обязанности, мысль о том, что сильный в долгу у слабого, идею о человеческом достоинстве и человеческом праве. Простой люд считался вьючным скотом, рабочим инструментом или лестницей тщеславия. Богатство, власть, удобства и удовольствия почитались высшими ценностями.
Эпоху характеризовали: физическая дегенерация, тупость ума и духовная смерть. (. . .) Для людей той поры ценность всего и вся определял внешний вид. Когда сила религии пошла на убыль, множилась ее внешняя роскошь. Воспитатели того времени стремились привить почтение через шик и театральность". (из книги "Воспитание"). Чем-то знакомым повеяло. Будто и я когда то жил в Назарете.
Отсюда третье - чтобы взаимодействие школы, церкви и семьи было эффективным, эти трое должны прийти к согласию о том, как должны в современной школе сожительствовать воспитание и обучение. И - хорошо бы школе ответить сегодня на вопрос - может ли быть учитель, особенно учитель этики, истории религии, философии религии, истории культуры, литературы, не этичным человеком? По-моему, время такое, когда очень желательно, чтобы каждый учитель, если хотим двинуться к лучшему, должен был бы быть от Бога. Проводить подобную селекцию - задача политики образования.
Пустая глубина
Вот митрополит Александр упомянул составленный Жуковским план воспитания цесаревича Александра Николаевича. План предполагал образование добродетели, нравственного характера. Но тут же митрополит сказал, что привитие добра, нравственности в сегодняшние цели воспитания не входят. А почему? И, если не входят, с кем сотрудничать церкви? Вот на конференции была министр образования и науки Татьяна Коке. Душещипательно говорила, что мы всегда, мы, пожалуйста и ради Бога... А почему нет привития добра средь сегодняшних целей образования, не ответила. Она ведь в ответе за это.
Что была церковь для школы в советское время? Опиум. А сейчас что? Козе баян. Потому что школа не умеет или не хочет "играть", ставить на те ценности, которые предлагает христианство. Она ими лишь спекулирует. Держа их не сутью булки образования, а лишь изюмом в ней.
И вся эта суета о том, следует ли преподавать в простой школе Закон Божий или христианскую этику, или как это там еще называется, суть показуха, дабы отрапортоваться, что у нас, видите ли, ценности присутствуют. Если только всего и надо что "давать", ну, я пойду и "дам". Кучей соответствующего знания авось обладаю. Нечего церковь беспокоить. Если нужно лишь "дать" тот или иной предмет. Или даже "дать" определенное знание. А если серьезно, кому это на пользу, кому это на радость, если познание духовной ценности оставляет душу пустой? Любая воистину верующая, малограмотная, не разбирающаяся в тонкостях Писания старушка на несколько голов выше в познании этих ценностей, чем образованные люди, которые, оказывается, познали лишь пустую глубину. Знать мало.
Почему знания мало? Потому, что важно "предоставить человеку не просто сумму знаний, а создать твердую основу, а эта основа - твердое мировоззрение. Оно не вырабатывается само собой" (А. Осипов). Если же просто подлаживаться, например, под воззрения своей среды, то - это зыбко. "Посмотрим предреволюционную Россию, о которой говорили - Россия православная. И - как в мгновение ока все изменилось". (А. Осипов).
Дело опять-таки не в предмете, а в учителе. Если есть достойный учитель, то физика или там спорт облагородят души наших чад горазд больше, чем уроки Слова Божьего, где такого учителя нет. "Мировоззрение - это стратегия; методы и технологии - лишь тактика. (...) Содержание учебника и новые учебные факты - это текст урока. Но мировоззрение есть возможность эти знания "очеловечить", "согреть", облагородить, одухотворить - это подтекст урока" (современный учитель физики из Литвы И. Стулпинене).
Принцип гуманной педагогики - подобное воспитывается подобным. Не знаю, как это понимают учителя, приверженцы данной педагогики, по, по-моему, очевидно, что мало надежд увидеть молодого человека со своим мировоззрением, если он в своем окружении - в семье, в приходе, в школе никого с таковым не встретил.
Возможно, сейчас эта мировоззренческая пустота не ведет к революции, но ясно, что она также не ведет и к храму. Хотя косвенное участие церкви необходимо тогда, когда речь идет не о приобретении просто знания, но о приобретении мудрости. Церковь у нас в своем роде все-таки специалист по неопознанному и неосознанному. Чуять должна разницу между знанием и мудростью.
Школа нюх на это в значительной мере потеряла. Опять-таки - речь не о том, чтобы секулярная школа воспитывала homo religiosus в традиционном церковном понимании. Нет. Но я не вижу другой более подготовленной группы людей, чем священнослужители, участие которой в редактировании политики образования Латвии могло бы дать социально значимый результат по отбиванию у школы чрезмерной охоты увлекаться, как говорил Гегель, пустым универсализмом. Когда знание осваивается, а мудрость не приобретается. Когда, цитируя перефразированного профессором Осиповым Крылова, - лишь были б желуди, а корни не нужны нам.
Душа отлетела
А чего это я про семью забыл? Не забыл. Семья - самое сложное. Ею так не поуправляешь, как государством, школой или церковью. Я даже не знаю, кто способен сегодня за семью ответить. Не довелось читать ничего более-менее убедительного о современной семье. Даже стал сомневаться, что семья сегодня - основная ячейка общества. Если ячейка, то сегодня непременно надо переспросить - какого общества? Потому, что на ячейку всего общества семья сегодня явно не тянет.
Вот русский писатель Юрий Мамлеев любит изображать семейную жизнь. Но в той его семейной жизни кто-то обязательно труп. Или на время труп, или совсем труп, или прикидывается трупом. Или прямо на свадьбе кто дуба дает. Или родня решает бабушку с ее согласия хоронить живьем, так как бабка слишком долго для родни хворает. Или же это труп уже не в первой своей жизни. А все надеется, что "впереди у меня миллионы воплощений в разных мирах, и, возможно, я достигну того, что перестану быть все время превращающимся в труп и обрету вечное бытие и сверхжизнь в единстве с Богом, которые уже не потеряю". Хорош способ от семьи отлынивать, а? Может, я Мамлеева перечитался, но мне начинает казаться, что у нас трудно теперь отыскать семью без трупа.
Вот и профессор Осипов загнул почти туда же: "Нехристианский мир ищет спасения только в земном. Это не удивляет. (...) Удивляет деградация христианского сознания. Что ищут православные люди - исцелителей, провидцев. Опять - дай нам благо на земле! (...) Суть антихристианства и антихриста - что вам там проповедуют журавля в небе!? Вот вам синица в руке. Сто пятьдесят лет молодыми будете. Откроют же такую возможность и - здесь, здесь вечность.
Кто не соблазниться? А Христос вас вводил в заблуждение. (...) Самое большое, о чем можно говорить - о нравственной благонамеренности. О ветхозаветном - не убий, не укради... Плоско, ничего глубже... Нравственность - это отношение к другим людям. Будучи нравственным внешне, я могу быть сгнившим изнутри. Вот это надо понимать. Какой я безупречный - не подходите, опалю огнем своей святости. Что толку тогда от воспитания?"
Вот и я говорю: что толку от апостола Павла, от школы пророков, если приходит кто-то из них в школу поговорить о христианском мировоззрении, а там в классе - почти сплошь трупы. У трупов родившиеся. И училка - труп (подобное воспитывается подобным).
Не к телу же пророки пришли взывать. К душе. А душа уже отлетела от человека. Прежде чем жизнь ушла. Как тогда быть? Как быть матери, как девочке быть или мальчику, как быть людям, у которых душа еще как бабочка на огонь жизни летит? Охранит ли их сегодня то, что принято называть семьей? Слава Богу, если так. А кто охранит, например, тех, кто при живых родителях в сиротском доме? И таких сегодня в сиротском доме - большинство из всех, кто там есть. Значит, их родители живут трупами. Как быть?
Церковь спасает душу. "Но, что мне, что вам толку от моего учения, что толку от Евангелия Господня, если вы опять добровольно хотите податься на старую смерть?" ("Письмо апостола Павла лаодикиянам", откровения Якова Лорбера).
И был еще такой славный гигант педагогической мысли Иоганн Фридрих Гербарт. Предлагал Иоганн разные методы воспитания. Например, аналитический метод, когда "учитель показывает и просвещает". Или синтетический метод, когда "учитель объединяет и обобщает". Среди прочих разных синтезов у Гербарта был предусмотрен и религиозный синтез. В быстром пересказе - "религиозный синтез начинается уже тогда, когда дух ребенка находит вселенские символы в семье и, идеализируя качества родителей, переносит их на божество. Когда с Отцом Небесным он говорит будто со своим отцом. После школа помогает ему сравнить и отличить друг от друга волю Господа и перст судьбы. Школа помогает ему также сравнить религию Платона и Сократа с теми идеями, в которых более поздние строители культур находили себе удовлетворение и покой. Дозволяя юношам свободно упражняться, школа все-таки должна заботиться, чтобы их вкус не унизился до того, чтобы они держали себя богами, а религию лишней".
Получается прямо какая-то идиллия взаимосвязи семьи, школы и церкви. Тут ясно, что семья - ячейка, что церковь присутствует даже отсутствуя, а школа - мощный социальный клапан нравственности. Куда это подевалось? Семья как основа и как заказчица такого подхода исчезла, а мы тешим себя иллюзией, что семья в этой троице церкви, школы и семьи все еще партнер. К сожалению, не семья, а отдельные человеки теперь основная "ячейка". Им и быть партнерами школы и церкви. Авось что-нибудь, в том числе - через семью, и получится.
Но прежде надо самим себе честно ответить на один вопрос. Способно ли сегодня государство быть школой? Способна ли сегодня церковь быть школой? Способна ли сегодня семья быть школой? Можете сколь угодно говорить, что способна, но - на каком уровне сущего? Сухие цифры, характеризующие духовность и нравы христианского пространства, говорят, что на весьма низком. Значит, должна иметь место существенная самооценка этих трех институтов общества. Почему "человек сегодня создает себя сам.
И, чем больше он отдаляется от сакрального, тем полнее десакрализует мир. Сакральное - это главная преграда на пути к его свободе" (М. Элиаде). Вот почему так? Почему высокое видится преградой на пути к свободе, а не наоборот - средством обретения свободы? Не потому ли, что якобы носители высокого сами стали низки? И создается впечатление, что речи о воспитании тем пафоснее, чем глубже незнание, как быть.
__________________________________________
Церковь, государство и история ("The Washington Post", США)
Нельзя слепо копировать Запад ("Spiegel", Германия)
Государство и Церковь в России: Православие по-кремлевски? ("The New York Times", США)
Россия, страна зачарованных: верования нового века ("The Globe And Mail", Канада)
'В Библии это названо грехом' ("Spiegel", Германия)
Православная церковь - агент президента Путина ("The Times", Великобритания)
Православная Край затерянных храмов ("The Observer", Великобритания)
Русская объединенная церковь Путина ("Time", США)
Россияне вновь вручают себя в руки Господа ("Liberation", Франция)
Новые религиозные учения находят последователей среди разочарованных россиян ("The Wall Street Journal", США)
Церкви празднуют слияние, Путин - поглощение ("The Wall Street Journal", США)
