Российские и американские политологи и аналитики продолжают активно комментировать обнародованную в начале мая новую 'Стратегию национальной безопасности Российской Федерации', охватывающую период до 2020 года. Неудивительно, что мнения экспертов по поводу такого важного концептуального документа высказываются самые разные, как по его сути, так и по отдельным положениям.
Николай Петров, член научного совета Московского Центра Карнеги, в интервью Интернет-сайту 'Полит.ру' скептически отнесся к новому варианту стратегии, отметив, что обнародованный документ носит общий характер и вряд ли просуществует долгое время. По мнению российского политолога, 'сейчас не время для принятия сложных стратегических решений'.
Профессор Уэслианского университета Питер Ратлэнд считает, что 'найти подходящий момент для принятия стратегических решений вряд ли возможно. Во-первых, такие документы, как правило, всегда носят расплывчатый характер, и периодически обновляются'. 'Аналогичная практика наблюдаются и в США, когда с приходом новой администрации вносятся коррективы и пересматриваются концепции', - напоминает известный специалист по России профессор Ратлэнд.
Схожего мнения придерживается и Николай Соков, аналитик Центра по проблемам нераспространения оружия массового поражения в Монтерейском институте международных исследований, который считает, что, хотя новый документ и представляет собой описание философии национальной безопасности, '...через несколько лет приоритеты и цели могут измениться, и тогда будут опять внесены корректировки. Концепция безопасности России от 2000 просто устарела. Этот документ дает нам понимание того, какой будет, по всей вероятности, политика России на ближайшие 4-5 лет'.
А вот по мнению ведущего эксперта Фонда 'Наследие' Ариэля Коэна, новая стратегия наглядно демонстрирует долголетнюю конфронтацию России с США и их союзниками по НАТО.
Николай Соков с этим не согласен, полагая, что разница между новым и предыдущим документами достаточно принципиальная: 'В предыдущем документе говорилось, что основным противоречием современного мира является противостояние двух тенденций: первой - построения многополярного мира, и второй - попыток США создать однополярный мир под собственным господством'. По мнению Сокова, нынешний документ исходит из того, что победила первая тенденция и что 'в американском политическом истеблишменте сегодня есть аналогичное понимание глобальных тенденций, того, что мир стал многополярным, и что США не будут в нем господствовать'.
Вместе с тем, Соков предлагает обратить внимание на интервью секретаря Совета безопасности Николая Патрушева, который отвечал за разработку самого документа. В своем интервью Патрушев напрямую делает ссылки на теоретические положения геополитических трудов британского географа начала ХХ века Хэлфорда Маккиндера
'Геополитические построения, основанные на теории геополитики Хэлфорда Маккиндера - это даже не вчерашний день, - считает Соков. - Эти построения на самом деле уже давно устарели, и постулируют неизбежность конфликта между континентальными державами, в данном случае - Россией, и морскими державами - США. Вызывает обеспокоенность, что один из ведущих российских руководителей придерживается взглядов, постулирующих неизбежность военного конфликта'.
В свою очередь, официальный представитель российского МИД Андрей Нестеренко, выступая пред журналистами, отметил: 'Разработка "Стратегии национальной безопасности России до 2020" года была обусловлена необходимостью ответа на новые угрозы и вызовы, перед лицом которых сегодня оказались все члены мирового сообщества'.
По мнению Николая Сокова, в новой стратегии проблема экономического роста России выдвинута в ранг наиболее серьезной угрозы, в то время как статус проблемы расширения НАТО понижен, и уже не звучит так громко, как это было прежде: 'Осознание того, что в условиях глобального экономического кризиса существует реальная угроза того, что российскому руководству не удастся обеспечить экономический рост и модернизацию страны - это весьма серьезное признание. Поэтому заявления Москвы о том, что соперничество за контроль над природными ресурсами, прежде всего топливно-энергетическими, будет обостряться - вполне укладываются не только в рамки российских геополитических амбиций, но в проблемы экономического роста'.
При этом, считает эксперт Монтерейского университета Николай Соков, следует обратить внимание на тот факт, что, согласно новой стратегии, Россия не исключает возможность использования военной силы для 'решения возможных проблем', связанных с конкуренцией за энергетические ресурсы.
Многие аналитики задают вопрос - не означает ли это, что Москва готова применить военную силу, например в Каспийском регионе, где она уже конкурирует с западными странами? По мнению Сокова, 'если исходить из теории Маккиндера и его российского последователя Александра Дугина, то такой вариант действительно неизбежен, что если США направят в Каспийский регион военный контингент, то Россия сделает ответный шаг'.
Однако подобный сценарий больше относится к области сугубо теоретических построений, резюмирует Соков: 'Несмотря на то, что в стратегии национальной безопасности присутствует дух ожидания и неизбежного обострения соперничества между Россией и Западом, политика России на деле намного прагматичнее, чем многие предполагают'.
Не стоит игнорировать, по мнению американского эксперта, что в документе говорится о готовности Москвы строить 'равноправное и полноценное стратегическое партнерство с США', хотя при этом и высказывается критика американских планов размещения элементов системы ПРО в Восточной Европе.
С этой точкой зрения согласен и Питер Ратлэнд, считающий, что в новой концепции российской безопасности партнерство между США и Россией обозначено как стратегическая цель, к которой стремится Москва. Тем не менее, на взгляд Ратлэнда, из документа ясно вытекает - если США будут развертывать ПРО, то, соответственно, с российско-американским партнерством придется подождать.
_____________
Россия и Арктика ("The Times", Великобритания)
"Стратегия национальной безопасности" ("Frankfurter Allgemeine Zeitung", Германия)
